Джеймс Клавелл - Тайпан
Чэнь Шэн был встревожен. Как глава всех триад Макао, он лично отвечал перед Жэнь-гуа за безопасность Чжун Мэй-мэй и ее детей. Лишь он один из всех помощников Жэнь-гуа знал, что она его внучка. Он понимал, насколько велика ее ценность как наложницы тайпана для них обоих. А ее ценность для дела триад – для всего Китая – было даже невозможно себе представить. Известие о том, что флот варваров немедленно возвращается в Кантон, вместо того чтобы отправиться прямо к Пекину, сохранило им почти четыре миллиона таэлей – в сто раз больше, чем стоило ее образование. Он благословил свой йосс за Мэй-мэй: не будь ее, ему самому пришлось бы где-то отыскивать значительную часть выкупа.
И вот теперь эту глупую, ни на что не годную женщину угораздило подхватить неизлечимую болезнь. То есть, быстро поправился он, неизлечимую в том случае, если мы не сможем достать лекарство. А если сможем, то она выздоровеет и деньги, которые мы вложили в нее – и в тайпана, – не пропадут, да к тому же на этом можно будет заработать двадцать тысяч таэлей. Потом – клац! – еще одна новость встала на место, и он подумал: «Ага, так вот зачем Гордон Чэнь тайно прислал вчера в Макао сорок триад из гонконгской ложи». Наверное, здесь можно раздобыть это лекарство. Ему стало интересно, что сказал бы Гордон Чэнь, если бы он поведал ему, что его тайный «наставник» был послан к нему по приказу Жэнь-гуа, что сам Жэнь-гуа руководил всеми триадами Квантуна, а он, Чэнь Шэн, был в организации вторым после него лицом. Да, заметил он про себя, очень мудро держать некоторые вещи в секрете: никогда не знаешь, кто и когда поскользнется.
– Тайпан чилло маленький в мой дом оч-чень хороший, оч-чень счастливый, – радостно объявил он. – Твоя видеть хочит? Гонконг забирать хочит?
– Видеть сегодня. Забирать скоро. Я скажу очень когда. – Струан спрашивал себя, стоит ли ему говорить Чэнь Шэну про Мэй-мэй.
– Тайпан, твоя чилло маленький хорошо есть, – начал Чэнь Шэн. – Думать луч-че твоя берег привозить чилло мама. Делать чилло мама частливый, мозна. Оч-чень номер один доктор зде-ся мозна. Оч-чень номер один лекарство мозна. Нет никакой беда. Думать лекарство здесь Макао есть. Чэнь Шэн устроить оч-чень сильно хорошо.
– Откуда ты знаешь, что она здесь, и про малярию?
– Сто? Нет понимай.
– Почему твой знать моя корова чилло плохо больной есть?
Чэнь Шэн довольно хихикнул про себя и пожал плечами:
– Все равно знать, ладна.
– Лекарство здесь? Правда?
– Если зде-ся, достать мозна. Я посылать джонка раз-раз на «Китайский облако». Корова чилло берег возить. Чэнь Шэн устроит.
Он вежливо поклонился и вышел.
Струан отправился на клипер и разрешил команде увольнительные на берег по вахтам. Вскоре к кораблю подошла джонка Чэнь Шэна. Мэй-мэй с осторожностью перевезли на берег – всю дорогу подле нее находился китайский врач – и доставили в ее дом на склоне холма Святого Антония.
Дом был чисто убран и полон слуг, чай был готов. А Сам, хлопоча, забегала по комнатам, обняла детей, ждавших тут же вместе со своими амами, помогла Мэй-мэй устроиться на огромной кровати и привела к ней сына и дочь. Были пролиты слезы счастья, прибавилось беготни и криков, и наконец А Сам и Мэй-мэй почувствовали себя дома.
Врач принес специальную пищу и лекарства, которые должны были укрепить силы Мэй-мэй и поддержать силы младенца в ее чреве, и приказал ей оставаться в постели.
– Я скоро вернусь, – сказал Струан.
– Хорошо. Спасибо тебе, тайпан. Спасибо.
– Я иду в резиденцию. Затем, возможно, в дом Броков.
– Они в Макао?
– Да. Все, кроме Тайлера. Я, кажется, уже говорил тебе об этом. Разве ты не помнишь! Кулум и Тесс тоже здесь.
– Ах да, – ответила она. Мэй-мэй хорошо помнила о своей договоренности с Гордоном Чэнем. – Извини. Я забыла. У меня голова совсем как сито. Конечно, конечно, теперь я вспомнила. О, я так чудесно рада уехать с корабля и быть дома. Спасибо тебе.
Он вернулся в резиденцию компании. Кулум еще не приходил, поэтому он зашагал вдоль набережной к дому Броков. Но ни Тесс, ни Лиза не знали, где Кулум. Горт сказал, что вчера вечером они вместе отправились играть в Английский клуб, но он, Горт, ушел оттуда первым.
– Я провожу вас до двери, – предложил Горт. Когда они оказались одни у порога, он криво ухмыльнулся, упиваясь в душе своей местью. – Вы знаете, как это бывает… я навещал одну леди. Может, и он пошел куда-нибудь с таким же визитом. Беды в этом нет. К тому же он, помнится, выигрывал, когда я оставил его за карточным столом, если вас это беспокоит.
– Нет, Горт. Это меня не беспокоит. Ты знаешь, что в Британии для убийц существует хороший закон: скорый суд и петля без проволочек, кто бы ни был убит. Даже проститутка.
Горт побелел:
– Что вы хотите этим сказать, а?
– Если кто-то окажется висельником, я сам с радостью возьмусь его вздернуть.
– Вы мне угрожаете? Против этого тоже есть закон, клянусь Богом!
– Если будет смерть, тогда Господь свидетель, будет и обвинение в убийстве.
– Не знаю даже, о чем вы говорите! – вскипел Горт. – Вы не правы, обвиняя меня!
– Я ни в чем тебя не обвиняю, Горт. Просто напоминаю о том, как обстоят дела. Да. Я слышал, есть два возможных свидетеля возможной смерти… которые будут готовы выступить на суде.
Горт справился с охватившей его было паникой. Струан, конечно, говорит об этой проклятой ведьме Фортерингилл и этом слизняке Квэнсе. Ей заплатили достаточно, чтобы она помалкивала. Ну да ладно, если понадобится, я с ними разберусь в два счета, да только вряд ли это будет нужно, потому что та маленькая сучка все равно не умрет.
– Я не боюсь таких, как вы… или ваших растреклятых ложных обвинений.
– Я не обвиняю тебя, Горт, – еще раз повторил Струан.
Он испытывал сильное искушение спровоцировать неизбежную схватку прямо сейчас. Но понимал, что должен ждать, пока Горт сделает свою первую ошибку: публично нанесет ему оскорбление, ответом на которое может быть только дуэль. Лишь тогда он сможет свободно и открыто послать к нему секундантов с официальным вызовом и убить в присутствии целой толпы зрителей. Только в этом случае ему удастся сохранить союз Кулума и Тесс и не дать Броку шанса обвинить его в убийстве. Потому что Мэй-мэй была права: вся Азия знает, как ему не терпится прикончить Горта.
– Если увидишь Кулума, передай, что я ищу его.
– Передавайте ему это сами! Я вам не лакей. Клянусь Богом, вам недолго оставаться тайпаном Благородного Дома!
– Смотри не споткнись, – сказал Струан. – Тебе меня не испугать.
Горт клюнул на приманку:
– Тебе меня тоже, Дирк. Я говорю тебе как мужчина мужчине: сам смотри под ноги или будешь иметь дело со мной.
Струан вернулся в свою резиденцию очень довольный собой. Вот ты и попался на крючок, Горт.
Кулум все еще не появлялся. И от епископа тоже не было никаких известий. Струан приказал Ло Чуму постараться разыскать Кулума и вышел на набережную. Он повернул вверх по склону к собору, откуда пошел менее знакомыми улицами мимо симпатичных ресторанчиков с разноцветными зонтами прямо на тротуаре. Он пересек широкую площадь и вошел в огромные ворота.
Монахиня, сидевшая за грубым деревянным столом, подняла глаза.
– Доброе утро. Вы говорите по-английски? – обратился к ней Струан.
– Немного, сеньор.
– У вас лежит больная. Мисс Мэри Синклер. Я ее друг.
Последовала долгая пауза.
– Вы хотите ее видеть?
– Да, пожалуйста.
Привратница подозвала жестом монахиню-китаянку и что-то быстро сказала ей по-португальски. Струан последовал за той по коридору и, поднявшись на несколько ступеней, очутился в комнате Мэри.
Комната была маленькая, вся в грязных пятнах. Окна были плотно закрыты, и внутри стоял тяжелый запах пота. Над кроватью висело распятие.
В лице Мэри не осталось ни кровинки, ее улыбка была едва уловимой. И страдания состарили ее.
– Привет, тайпан.
– Что с тобой, Мэри? – мягко спросил он.
– Ничего, чего бы я не заслуживала.
– Я заберу тебя из этого проклятого места.
– Со мной все хорошо, тайпан. Они очень добры ко мне.
– Да, но это неподходящее место для английской девушки-протестантки.
В комнату вошел высокий худой монах с тонзурой. Он был в простой рясе, заскорузлой от старых пятен крови и пролитых на нее лекарств. На груди у него висел простой деревянный крест.
– Доброе утро, – сказал монах. Он говорил по-английски правильно и без всякого акцента. – Я отец Себастьян. Врач этой больной.
– Доброе утро. Наверное, я заберу ее из-под вашей опеки.
– Я бы не советовал вам этого делать, мистер Струан. Ее не следует тревожить по крайней мере месяц.
– Что с ней?
– Внутреннее расстройство.
