Иоаннис Перваноглу - Андроник Комнен
— В городе рассказывают, что ты болен; народ беспокоится и хочет видеть тебя.
— Да, я действительно болен, — сказал Алексей с глубоким вздохом. — Эти голоса раздражают меня; я ничего не чувствую кроме страха. Скажи им, чтобы они оставили меня в покое. Я болен!.. Я беспомощен и одинок…
— Можешь ли ты считать себя одиноким, государь? Разве я, твой верный слуга, не нахожусь постоянно при тебе? Чем я заслужил подобную обиду?
— Не покидай меня, Андроник! Могу ли я не ценить твоих услуг? Разве я ослушался тебя когда-либо и не исполнил всех твоих приказаний?.. Да, Андроник, ты один не покинул меня, заменил отца, мать, ты все для меня! В тебе мое спасение!..
С этими словами царственный отрок доверчиво прильнул к груди старика, на губах которого появилась торжествующая улыбка.
Вслед затем отворилась дверь залы; Агиохристофорит и Трипсих вошли взволнованные и запыхавшиеся.
— Государь мой и повелитель, — сказал Трипсих, обращаясь к Алексею, — верный народ твой хочет приветствовать тебя и разделить с тобой свою радость.
— Народ радуется? — спросил Алексей, недоверчиво. — Говорят, счастье народа — величайшее благо для монарха… Да, несомненно народ ликует! Какие веселые голоса!.. Слышишь, Андроник, они кричат: «Да здравствует император Андроник!» Народ понимает, что ты один можешь спасти всех нас… Они произносят только твое имя. Почему не хочешь ты последовать их призыву?
Торжествующая улыбка вновь пробежала по лицу Андроника; маленькие глаза его радостно блестели.
Молча и с удивлением стояли перед ним его приверженцы; они с трудом верили тому, что видели и слышали.
— Андроник, — продолжал Алексей, — помни, что глас народа — глас Божий! Иди за мной! Господь избрал тебя, да совершится его святая воля!
Алексей, взяв за руку Андроника, подвел его к престолу, блестевшему золотом и драгоценными камнями, и посадил рядом с собою.
На древнем византийском престоле сидели теперь два императора, Алексей и Андроник Комнены.
Агиохристофорит вышел на большой каменный балкон, обращенный на площадь, и возвестил собравшейся толпе о том, что произошло в тронной зале.
Громче прежнего раздались крики толпы; эхо старых дворцовых сводов повторило их.
— Принесите императорский венец и мантию, — сказал Алексей. — Я сам надену их на тебя, Андроник.
Повеление царственного отрока было немедленно исполнено.
Агиохристофорит снова вышел на балкон Влахернского дворца и объявил народу о случившемся. Шумно ликовала толпа, оглашая воздух криками восторга.
Весть о неожиданном событии разнеслась по городу с быстротою молнии.
Облекись в свое праздничное убранство, древний храм св. Софии! Предстань во всем своем благолепии для великого предстоящего торжества! Зажги все твои драгоценные светильники и открой настежь свои высокие двери!
Сегодня посетят тебя два могущественных монарха, чтобы получить благословение на совместное царствование.
Поспеши в святой храм, патриарх Василий Каматер, приготовься венчать государя, которому ты обязан своим патриаршим престолом! Спешите, жители Константинополя, чтобы быть свидетелями великого торжества! Сегодня царь городов празднует двойное венчание, рожденного в порфире государя и другого им самим выбранного властелина; он приветствует сегодня двух императоров, которые вступают на гордый византийский престол.
Чинно и торжественно двинулось императорское шествие к храму св. Софии. Рослый Андроник вел под руку слабого, бледного отрока Алексея.
Перед главным алтарем стоял патриарх в богатом облачении, окруженный толпой епископов и священников. Тысячи зажженных свечей бросали яркий отблеск на высокие стены храма.
Оба императора, преклонили колени у каменных ступеней главного алтаря. На бархатной подушке принесли золотой императорский венец святого Константина. Патриарх взял венец и возложил его на седую голову Андроника, затем на черные локоны Алексея…
Венчанные монархи рука об руку шли по каменным ступеням, ведущим к главному алтарю, чтобы принять церковное благословение. Алексей едва ли сознавал, что происходило вокруг.
Наступил конец блистательного торжества, и пышное шествие двинулось в обратный путь. Оба императора ехали на белых статных конях; Андроник гордо смотрел на толпу; глаза его блестели от радости, а Алексей, безучастный ко всему, грустно опустил голову, как жертва, которую ведут на заклание.
«Да здравствуют Комнены!» — кричала толпа.
Танцы и пение на площадях продолжались до глубокой ночи, и не раз еще в этот день воздух оглашался криками толпы, выражавшей свой восторг по поводу двойного императорского венчания.
VIII
Зловещее багровое облако повисло над императорским дворцом в Филопатиуме, где водворился Андроник. Тяжел и удушлив воздух.
В зале дворца сидит Андроник, на плечах его тяжелая императорская мантия, вокруг — его приверженцы, из которых состоит теперь государственный совет. Они собрались для нового приговора, который должен обеспечить честолюбивому Андронику единовластное обладание престолом.
Нужно только придумать форму, которая бы придала приговору значение законного постановления.
Благосостояние государства требует одного государя. Священный императорский венец не может одновременно принадлежать двум особам. «Должен быть только один властелин и повелитель!» Судьи произнесли свое решение, и торжествующая улыбка снова появилась на губах Андроника.
Черпая туча повисла над величественной столицей, раскинутой на семи холмах. Жалобно кричала сова на крыше императорского дворца во Влахерне, где почивал венчанный отрок.
В полночь, трое людей вошли в небольшую дверь Влахернского дворца и поднялись по каменной лестнице, ведущей в покои императора.
Один из них держал фонарь и освещал путь, у другого была в руках тетива от лука, у третьего — меч.
Алексей спал крепким сном; лицо его было бледно, глаза закрыты, но на губах виднелась кроткая улыбка.
Таинственные посетители остановились перед постелью спящего отрока.
Птеригионит ловко накинул тетиву на шею спящего отрока и с такой силой затянул петлю, что кроткая улыбка навсегда застыла на губах несчастной жертвы.
В этот момент внезапно отворилась дверь императорской опочивальни, и вошел Андроник.
Он подошел к постели и дико захохотав схватил Алексея и стащил его с постели; безжизненное тело с глухим стуком упало на пол к его ногам.
Андроник наступил на него ногой и произнес с злобной усмешкой:
— Давно пора было покончить с тобой! Отец был клятвопреступником, мать распутная женщина, а ты — дурак! Трипсих, — сказал он, — я хочу, чтобы голова была отделена от туловища и с моей императорской печатью брошена в сточную яму; тело нужно заколотить в ящик и бросить в Босфор.
В ту же ночь приведено было в исполнение приказание Андроника.
Жители столицы, пробудившись от сна, узнали, что на гордом престоле святого Константина остался теперь только один император.
IX
Уже двадцать четыре раза ночное светило совершило предначертанный ему путь с того дня, как в городе святого Константина произошло еще одно кровавое убийство.
Честолюбивый Андроник стал единовластным государем.
Он принадлежал к тем людям, которые, оглядываясь на пройденный путь, готовы приписать только своей ловкости блестящие результаты, достигнутые ими. Он, изгнанник, обязанный жизнью необъяснимому мягкосердечию Мануила, занимает блистательный престол и носит императорскую корону. Его враги, один за другим свергнуты; их приверженцы бесследно рассеяны.
Андроник Лапардас, друг и слуга Мануила, защитник законного наследника престола, всеми любимый и уважаемый полководец погиб мучительной смертью. Он не захотел служить новому государю и удалился в свой родной город Адрианополь, потом был обвинен в государственной измене и погиб в темнице.
Два города Никея и Брусса осмелившиеся оказать непокорность гордому императору, навлекли на себя жесточайшую кару. Напрасно в Никее храбрый Кантакузен пытался спасти город от осаждавших его войск Андроника, напрасно сделал он отчаянную вылазку, в надежде прорвать осаду и облегчить участь изнемогающих жителей. Во время яростного боя был поражен конь доблестного Кантакузена и увлек его в своем падении; воины Андроника не замедлили рассечь, его на куски.
Эта неудача повергла в ужас Никею. Жители решили молить о пощаде победителя и, в знак покорности, вышли из города с босыми ногами и непокрытой головой. Андроник прослезился при виде голодных, истощенных женщин и детей; сердце его как будто было тронуто; но, тем не менее, несчастный город был предан огню и мечу.
Не лучше была и судьба Бруссы, цветущего города, защищаемого тремя доблестными мужами: молодым и пылким Феодором, смелым Лео Синезием и храбрым Михаилом Лаханасом. Город был взят приступом, несчастный Феодор был ослеплен, Синезий и Лаханас повешены на деревьях перед городскими стенами. Та же участь постигла знатнейших горожан Бруссы.
