Василий Седугин - Князь Олег
— Ты прав, мужик, — нахмурился Олег и, не попрощавшись, пошел прочь. Он чуть ли не впервые подумал о том, что до этого только и делал, что грабил и убивал таких вот, как этот пахарь, тружеников, что ничего не создал, а только разрушал, видя в этом смысл своей жизни. Будет ли поворотом в его жизни прибытие в Градарику?..
Как не хотелось идти к Богумиру, но дела заставили: надо было решить некоторые вопросы снабжения отряда продовольствием. Посадник принял его сдержанно, обращался вежливо, но будто с пустым местом, и это раздражало Олега: пора бы уж гнев сменить на милость, викинги на деле доказали, что пришли не с грабительскими целями, а жить мирно, бок о бок с ладожанами.
Во время разговора в горницу вошла Ивица. Она, приставив пальчик к пухлым губкам, медленно, словно в глубоком раздумье, прошлась вдоль окон, на некоторое время остановилась перед одним из них, стала глядеть на улицу. Олег искоса следил за ней. Ему вдруг захотелось, чтобы она обратила на него свое внимание, кинула хоть мимолетный взгляд. Его поражали ее тонкий гибкий стан и копна густых волос — такое неожиданное сочетание, и вновь он поразился верности своего первого определения ее внешности: девушка в форме змеи.
Ивица постояла у окна и плавно, словно скользя, двинулась к выходу и скрылась за дверью, так и не удостоив его внимания, и это почему-то его задело. Привыкший ко всеобщему вниманию, он болезненно переносил малейшее проявление равнодушия к своей княжеской персоне.
Завершив разговор с Богумиром, Олег удалился и занялся текущими делами и вроде бы забыл о посещении терема посадника. Однако вскоре с удивлением заметил, что все чаще его мысли возвращаются к внучке посадника.
Сначала посмеялся про себя: ишь какая блажь нашла, надо выбросить ее из головы и все образуется. Но — не получалось. Он с каким-то наслаждением перебирал в памяти картину первой встречи с Ивицей, как она, полусонная, с копной волос на маленькой головке, тонкая и гибкая, появилась в горнице, как смотрела на него тягучим и зазывным взглядом… «Что за черт, влюбился, что ли?» — недоуменно спрашивал он себя.
Олег всегда считал, что у него холодный, рассудочный ум, за что викинги и выдвинули его в предводители. И теперь он стал раскладывать все по полочкам. Она славянка, чужая по крови. Но это ерунда, Олаф вон влюбился в испанку. Однако получить в жены такую необузданную и капризную девицу, значит, заранее распроститься со спокойной семейной жизнью. «Ишь ты, — тотчас заметил он про себя, — ты уже о браке с Ивицей заговорил! Видно, крепко она тебя захватила!..». Но другой голос помимо его воли уже нашептывал: «Ну и что, что ветреная и несерьезная, с возрастом пройдет. Девушки быстро взрослеют и, выйдя замуж, начинают самоотверженно вить семейное гнездышко, становятся верными женами и заботливыми хозяйками. Чем Ивица хуже других?..»
Иногда ему казалось, что он по-прежнему любит Халльгерд, начинал с нежностью вспоминать о ней, их встречи, как они сидели на берегу фиорда и любовались чудными закатами… Но как-то незаметно ее образ тускнел и появлялось яркое, соблазнительное лицо Ивицы, ее тонкое упругое тело, и он начинал думать о том, как бы встретиться с ней. На улице он ее ни разу не видел, может, просто не сталкивались, а скорей всего не отпускал дед, опасаясь норманнов.
Так он рассуждал и спорил сам с собой, а сидевший в нем бес прикидывал, под каким предлогом пойдет он в терем посадника. Этот бес подсказал, что следует до конца обговорить вопрос о завершении строительства Норманнского городка. И хотя особых разногласий не было, Олег махнул на все рукой и заявился к Богумиру. Хозяин, немало удивленный, принял его в своей горенке. Разговор получился скомканным. Посадник явно хотел избавиться от нежданного посетителя, а Олег нервничал, говорил невпопад, часто поглядывал на дверь.
Наконец явилась Ивица, смиренно поцеловала деда в щеку и, скрестив руки на груди, остановилась возле окна, тихая и покорная. Взгляд ее, который в первый раз показался Олегу диким и взбалмошным, был глубок и проникновенен. Она была само воплощение женской добродетели и участия.
Приход Ивицы подстегнул Олега, и он с необычайным для него жаром вдруг заговорил о красоте здешних мест, какие полноводные реки и озера, какие необозримые леса, просторные луга… Во время своей речи он мельком взглянул на Ивицу и едва не сбился с мысли: лицо ее оставалось бесстрастным, но в глазах плясали искорки неудержимого смеха!
Олег быстро прервал свое повествование, встал и попрощался.
После его ухода Богумир долго сидел неподвижно, потом спросил сам себя:
— А зачем он приходил?
Ивица тихо рассмеялась. Она-то сразу поняла, что приходил он не по делу, а только ради нее! Еще в первую встречу она обратила внимание на его замкнутость и суровость, и ей неожиданно захотелось поиграть с ним, проверить, так ли он неприступен и непобедим перед женским обаянием. У нее не было никакого опыта обольщения, действовала она по наитию, которое дано каждой женщине от природы. Ей это нравилось, ее это забавляло, о последствиях она даже не задумывалась.
Олег явился в терем Богумира и на следующий день. Ивица так же неслышно вошла в горницу деда, взяла вязанье, села в кресло и сделала вид, что вся погрузилась в работу. Олег развернулся на стуле таким образом, чтобы краешком глаза держать ее в поле зрения, и завел разговор с посадником. Ему доставляло неизъяснимое наслаждение видеть ее, ощущать ее присутствие, сердце его томилось и изнывало.
Разговор снова шел о пустяках. С трудом подбирая слова, Олег говорил, о строительстве Норманнского городка, что не все плотники старательно работают и нужен глаз и глаз. Богумир почтительно слушал гостя, но отсутствующий взгляд его говорил красноречиво о том, что он тяготится беседой и ему хотелось побыстрее ее завершить.
Ивица с деловитым видом продолжала заниматься вязанием и на Олега даже ни разу не взглянула.
Пришлось попрощаться.
Когда вышел на площадь, вдруг стало досадно, больно за обиду, которую никто не наносил, но которая все-таки была, жгла его изнутри, сдавливала сердце. «Клянусь, — проговорил он про себя, — никогда, ни в коем случае не заявляться в этот терем ни под каким видом, ни под каким предлогом. Никогда, никогда, никогда!» И, повторяя эти слова как заклинание, он чувствовал, что изменит этой клятве, если Ивица только одним пальчиком его к себе поманит, и он хотел, чтобы она его поманила, и он ничего не мог с собой поделать.
Олег отправил послов к племенным вождям меря, весь и чуди, а также в Новгород с предложением платить ему дань, иначе грозился начать против них военные действия. Подумывал снарядить своих людей и к кривичам, но тут в дело вмешался Велегост. Купец в последнее время стал добровольным советником и помощником Олега.
— Кривичи, — сказал он, — огромное и мощное племя. Его земли обширны и богаты, они раскинулись от Немана до Волги. Я не ведаю более сильного народа, чем вятичи. А уж поверь мне, я, как купец, объехал все окрестные страны, знаю, что говорю.
— Тогда, что же ты предлагаешь?
— С ними надо дружить. Чтобы они были твоими союзниками и помогли утвердиться в здешних местах.
— Ну, дружить я, допустим, смогу. Но вот как сделать их князя своим соратником?
— Вот над этим надо хорошенько подумать, — ответил Велегост.
Первым Олегу ответил Новгород. Послы его были перебиты, а тела сброшены в Волхов. Об этом рассказал единственный норманн, отпущенный новгородцами:
— Собралось народное вече, долго кричали и спорили. Больше всех говорил их посадник Вадим. Такой здоровенный мужик, с засученными рукавами и трубным голосом. Он, как я думаю, и убедил всех новгородцев отказаться платить дань, а в знак непреклонной воли своей утопить норманнов в реке. Чтобы никто из новгородцев не думал об отступлении или каком-то сговоре с тобой, конунг.
Квадратное лицо Олега было невозмутимо, только жесткие губы крепко сжаты. Наконец он поднял тяжелые веки, взглянул на воина в изодранной одежде, окровавленного, в синяках и ссадинах, произнес зло и ненавистно:
— Ну, они мне за это дорого заплатят…
Несколько облегчило душу появление на другой день князя чуди во главе небольшого вооруженного отряда. Был он среднего роста, круглолицый, полнощекий и курносый. Он медленно слез с лошади, неспеша подошел к Олегу, стал говорить растягивая слова:
— Приветствую тебя, конунг норманнский. Меня зовут Вергис, что на языке моего народа означает волк.
— Добро пожаловать в мои владения, князь племени чуди Вергис, — ответил Олег. — Мой дом — твой дом. Пусть и воины чувствуют себя свободно, вы находитесь среди друзей.
Олег распорядился накормить и напоить дружинников Вергиса, а самого повел в свой терем, еще недостроенный, но вполне пригодный, чтобы принять гостя. Здесь за столом они и присели с ним за свежевыструганный стол. В проемы еще не были вставлены окна и двери, держался крепкий сосновый запах, который приятно бодрил и поднимал настроение.
