Илья Клаз - Навеки вместе
Отряд Жабицкого остановился возле дома дьякона. Капрал устало переступил порог. Дьякон встретил радушно и сразу же попросил к столу. Трапезничать Жабицкий не стал, ибо поставил дьякон на стол остывший кулеш и толченый лук с квасом. Такую снедь капрал считал холопской и с брезгливостью посматривал на стол. Жабицкий похвалился, что имеет поручение самого польното гетмана Януша Радзивилла. Дьякон качал головой. Что касается черкасов, рассказывал все, что было ему известно.
— Подходили близко, а сам не видал, ибо в Горвале оные не показывались. Верст двадцать отселе попалили маенток и пропали.
— Один схизмат вчера душу отдал. Гаркуша.
— Гарку-уша-а? — Глаза дьякона округлились. — Он-то плюгавил здесь.
— Господь вынес вырок[7]… Теперь ищу войско пана Валовича.
— Слыхал я, что к Мозырю ушел.
— Хорошо. И мне загадано к Пинску двигаться.
Ночь отсыпались рейтары в Горвале, а с рассветом сели на коней. В Мозырь пришли вечером. Ни огонька, ни людского говора. Возле городской ратуши Жабицкий увидел стражника. Стражник из охраны некого пана. Тот оставил маенток в Гомеле и едет с семейством в Варшаву. Про войско пана Валовича стражник слыхал. Говаривали, что войско ушло к Пинску. Жабицкий обрадовался: надоело болтаться в седле.
Под Житковичами пана Валовича не оказалось. Всю дорогу тревожное чувство не покидало Жабицкого: то засады ждал, то внезапной встречи с черкасским загоном. Неузнаваемы стали деревни Речи Посполитой. Где то золотое спокойствие, о котором много раз слыхал от шановных панов в Полоцке и Пинске? Полдня будешь ходить по деревне, пока найдешь хлопа. Разговаривать стали настороженно, в глаза не смотрят. Все больше и больше покинутых хат. Мужики с семьями бегут на Московию.
От Житковичей рейтары поскакали на Пинск. Когда перебирались через Ясельду, в деревушке увидели войсковый обоз. Обрадовался Жабицкий: наконец настигли отряд! Обозники подтвердили, что впереди войско. Погнали лошадей и через пять верст попали в лагерь пана Валовича. На опушке леса стояли рейтары при полной амуниции. Кони были не расседланы — значит, готовы к выступлению. На поляне пикиньеры расположены повзводно. За пикиньерами — отряд пищальников. Прикинул Жабицкий: не меньше тысячи воинов, притом не посполитого рушения, а обученного военному строю.
Дозорные сразу же отвели капрала к пану Валовичу. Низкорослый, крупнолицый, с маленькими, закрученными кверху усиками, в голубом камзоле, он совсем не походил на воина. Лицо озабочено. Капрал браво застыл перед паном Валовичем и передал ему наказ ясновельможного гетмана перенять и остановить схизмата Небабу. Потом, словно мимоходом, добавил, что под Горвалем порубил отряд Гаркуши.
— Гаркуши? — с недоверием переспросил пан Валович. — Как же это получилось?
Жабицкий рассказал.
— Дивно, весьма дивно… Как мне ведомо, у схизмата не менее пятисот сабель…
— Бог помог. Вылез тать из леса чернь грабить…
— Здесь, рядом, — пан Валович наклонился вперед и выкинул руку к лесу, — загон Небабы.
Много раз Жабицкий слыхал о загоне черкаса Антона Небабы, которого почему-то называют полковником. Какой может быть из хлопа полковник? И все же говорят, что он хитер, что умеет с чернью вести разговоры, а та льнет к нему… Что касается загона, капрал, как и шановный пан, не хочет слушать о силе подобного войска. Как можно сравнивать закованного в латы немецкого рейтара с казаком в папахе? Не знает казак приемов боя, не обучен военной науке. Больше на лихость рассчитывает да на удаль. Случай под Горвалем показал, что рассыпались казаки от одного блеска сабель.
— А что Небаба, ваша мость? Чернь на конях…
— Так, капрал, чернь, — согласился Валович. — Мерзка она и опасна тем, что сражается не по-рыцарски, а как ей вздумается. Поди, узнай, что она замышляет…
— Будем бить ее! — Жабицкий подкрутил усы.
Пан Валович помахал ладонью у лица и расстегнул камзол. Было жарко. А здесь, среди болот, еще и парно.
К шатру прискакал дозорный. Осадив коня, он соскочил с седла и, часто дыша, замер против Валовича.
— Что?
— Казацкое войско движется по шляху.
— Далеко? — насупился Валович.
— Верст пять отсюда, — и посмотрел в сторону шляха.
Валович застегнул камзол, прицепил саблю. Через несколько минут дозорные ускакали в разные концы, чтоб зорко следить за шляхом. Валович оценил обстановку. День клонился к концу… Теперь боя ждать нечего. Если завяжется он, то завтра утром. Небаба подтягивает сотни и готовится к сражению. Видимо, его лазутчики зорко следят за лагерем. Пусть видят силу. Позиция здесь выгодна для Валовича. С севера прикрывает река Ясельда. За рекой казаков нет. С востока — глубокие рвы и овраги. По ним казаки не пойдут. Потому боится, наверно, казацкий атаман Небаба, что там, дальше, прижмет его Валович к болотам. Выхода другого у казаков нет. Вынуждены будут рубиться здесь. И хорошо!
Через час снова прискакали дозорные. И первый, и второй подтвердили, что казацкое войско приближается к лагерю. Первый доложил: идет весь загон, в котором не менее десяти сотен. Второй недоуменно повел плечом: столбом стоит пыль над шляхом, а черкасов, как ему показалось, не больше сотни.
— Пошел вон, дурак! — разозлился пан Валович. — А куда девалось остальное войско? Глаза у тебя вывалились?
В душе у пана Валовича возникло сомнение: не подвох ли? Но, поразмыслив, решил, что засады здесь ждать нечего — через Ясельду и овраг не перепрыгнешь.
В лагере заиграла труба. Войско пришло в движение. Пан Валович сел на коня и выехал на опушку, что распростерлась вдоль шляха. Шлях шел под гору, потом сворачивал в сторону и терялся в дымном мареве. Пан Валович нетерпеливо вертелся в седле, злился на пикиньеров и махал им кулаком.
— Быстрее, черт вас побери!
Те поспешно вытягивались из леса и, рассыпавшись огромной полудугой, выстроились лицом к шляху.
— Поставить пики! — дал команду Валович.
Пикиньеры воткнули их в землю, наклонив остриями вперед. На фланге пикиньер зазевался, поглядывая на рейтар. Пика смотрела в небо. Валович подъехал и стеганул по спине плетью.
— Куда смотришь, собака?
Замер строй. Окинув придирчивым взглядом воинов, снова дал команду. За пикиньерами ровными рядами выстроились пищальники и мушкетеры. Воткнув сошки в землю, они опустили на них пищали и мушкеты, приложились к ним, словно целились, затем сняли оружие и застыли на месте.
С рейтарами было сложнее. Половину их Валович решил поставить в засаду. Поэтому приказал уйти с поляны в лес, удалившись на версту, чтоб ржание коней не выдало войска. Остальных расположил за пищальниками.
Когда рейтары построились, пану Валовичу показалось, что лучше будет, если их расположить ближе к левому крылу — в кустах можжевельника не так заметны кони. Приказал перестроиться. Посмотрел пан Валович и не понравилось расположение рейтар — слишком удалены они от правого фланга, по которому могут ударить черкасы. Разозлившись неизвестно на кого, закричал:
— На правое крыло, черт вас побери!
Кони сбились в кучу. Валовича обуял гнев. С правого крыла он переставил рейтар снова в центр и успокоился.
Пищальникам было приказано после первого залпа сбиться в две кучи и сразу же дать проход коням. Затем зарядить мушкеты и, когда рейтары разрубят строй казаков надвое, а из-за укрытия выскочит засада — дать второй залп. Рейтары строились за пищальниками и через четверть часа приняли боевой порядок. Валович остался доволен войском.
Он уселся возле шатра на душистую траву. Кухар подал ужин — вареную курицу и вино. Курица была жесткой, мясо застревало меж слабых и редких зубов. Разозлившись, крикнул:
— Эй, ты!
Кухар знал крутой нрав пана и сейчас по злому окрику определил, что беды не миновать.
— Ты что подал, собака?!
— Долго варилось, пане, — виновато оправдывался кухар. — Старая курица.
— Зачем брал старую?
Пан Валович швырнул курицу в лицо кухару и вытер жирные губы. Мясо сейчас же подхватил пес, что лежал у входа в шатер.
Кто знает, чем кончился бы гнев пана Валовича, если б не дозорные. Они принесли весть, от которой пан побагровел:
— По шляху идут?! Мерзкие схизматы и разбойники! — Лицо его налилось гневом. — Я проучу этих свиней! Трубач!.. Куда подевался трубач?
— Я здесь, ваша мость!
— Труби!..
От поля к лесу и дальше, к Ясельде, покатился призывный зов трубы. Пан Валович вскочил на коня, выехал на шлях и увидел вдали казацкое войско. Трудно было понять, сколько его, — пять сотен или целых десять. Над шляхом стояло облако пыли. В закатных лучах солнца пыль казалась розовой кисеей, сквозь которую, как призраки, показывались и исчезали кони. До черкасов было немногим больше версты.
