Кейт Уиггин - Ребекка с фермы «Солнечный ручей»
Ребекка, успокоенная его добротой, с робкой благодарностью заняла место хозяйки за столом и то и дело наливала заварку из синего китайского чайника, с улыбкой поправляла волосы и старалась больше не плакать.
— Наверно, твоя мама очень обрадуется, когда тебя увидит? — стал допытываться Коб.
Смутный страх — такое бывает у всех детей — все время шевелился на дне ее сердца. И страх этот сделался уже явным, когда старик обратился к ней с вопросом.
— Ей, конечно, не понравится, что я сбежала, и она будет огорчена, что я не сумела понравиться тете Миранде. Но я все объясню, и она поймет. Вот вы же поняли!..
— Мама ведь отдала тебя сюда из-за школы. Но школа, конечно, есть и в Темперансе?
— Ну, в той школе занятия бывают два месяца в году, а все другие школы очень далеко от фермы.
— Ну, что ж! Есть ведь на свете и другие радости, чем бегать с сумкой в любую погоду к учительше, — рассуждал дядюшка Джерри, доедая яблочный пирог.
— Д-да… Но маме хочется, чтобы я стала образованная, — с грустью ответила Ребекка, ставя на стол стакан: комок в горле мешал ей пить.
— Ну, ничего! Главное, что на ферме ты будешь с братьями и сестрами. До чего же это должно быть здорово, когда в доме много детей! — говорил старый обманщик, которому больше всего на свете хотелось прижать к себе и успокоить маленькую беглянку.
— Но нас так много, что для мамы это уже беда. Вообще-то я сделаю так, чтобы в кирпичный дом вместо меня взяли Ханну.
— А ты думаешь, они теперь захотят принять кого-то еще? Боюсь, что нет. Они обе с ума сойдут, когда тебя хватятся. Все же не следовало бы нам так жестоко поступать с ними!
После этих слов еще одна мысль промелькнула в мозгу Ребекки: ее неблагодарность к холодному гостеприимству каменного дома может и Ханне преградить дорогу в Риверборо.
— А эта школа в Риверборо и ваша учительша — они как, ничего? — продолжал выспрашивать дядюшка Джерри, сам поражаясь тому, с какой быстротой работают его мысли.
— Ах, школа замечательная! И мисс Дирборн — просто чудо!
— Любишь ее? Ну, это у вас взаимное. Матушка сегодня ходила в аптеку за притираниями для Сета Страута, и на мосту встречается ей мисс Дирборн. Ну, сразу заговорили про школу. Матушка помогала им летом устраивать столовую, и они все ее очень полюбили. И вот матушка спрашивает у учительши: «Как там эта малышка, что приехала из Темперанса?» А учительша говорит: «Да это моя самая любимая ученица! Я бы работала от рассвета до заката и не знала усталости, если бы все ученики были у меня такие, как Ребекка Ровена Рэндалл».
— Ах, мистер Коб! Неужели она так сказала? — личико Ребекки просияло, но в то же время и нахмурилось: так речка, озаренная солнцем, от ветерка подергивается рябью. — Я всегда старалась, но теперь я все книги буду знать от корки до корки.
— То есть, ты хочешь сказать, что так было бы, если бы ты осталась. Все же это очень плохо, милая, — таким образом сводить счеты с Мирандой. То есть я не хочу сказать, что кругом ты виновата. Миранда — девочка, что и говорить, с причудами. Я бы сказал, что она какая-то кислая. Как простокваша или зеленое яблоко. Ей целые дни надо потакать, а откуда же у тебя столько терпения?
— Терпения у меня маловато, — печально подтвердила Ребекка.
— Если бы наш разговор состоялся вчера, — продолжать гнуть свою линию Коб, — я бы, пожалуй, посоветовал тебе вести себя по-другому. А теперь уж и поздно, и нет у меня охоты тебя огорчать… Ну, да все же. Тетя Миранда ведь одевает тебя, и кормит, и платит за учебу. И мне она обещала заплатить — за твое путешествие в Уорехам. Я понимаю, Миранда такая тяжелая, что от нее и милости — что кирпичи. Но милости она оказывает, и тебе надо бы платить за них послушанием и хорошим поведением. Джейн-то немного полегче будет. Или уж и она сравнялась с сестрой?
— Нет, с тетей Джейн мы чудесно ладим! — воскликнула Ребекка. — Живя с тетей Мирандой, лучше и добрее, чем она, просто и быть нельзя. Я ее все больше люблю. И, по-моему, я ей тоже нравлюсь. Она однажды погладила меня по голове. А еще как-то раз я при ней плохо себя вела, и другая отчитала бы меня как следует, а она ничего. Вот только никогда не заступается за меня перед тетей Мирандой. Она ее почти так же боится, как и я.
— Да, представляю себе, что завтра будет с Джейн, когда тебя хватятся! Если ей так тоскливо с Мирандой, которая цепляется к каждому ее вздоху, то воображаю, как она дорожит твоим присутствием. Как-то вечером матушка разговорилась с ней после молитвенного собрания. «Знаешь, Сарра, — это тетя Джейн так говорит, — что у меня происходит в доме? Я открыла школу кройки и шитья, и моя ученица уже сшила три платья! Как будто я всю жизнь была старая дева, а теперь вдруг стала матерью. Я тут побывала в воскресной школе, и ко мне словно вернулась моя юность после приезда Ребекки». Матушка говорит, что Джейн и пять лет назад не выглядела такой счастливой и моложавой.
Внезапно на кухне воцарилась тишина, нарушаемая только тиканьем больших часов и стуком Ребеккиного сердца, которое, как казалось самой Ребекке, заглушало часы.
Тем временем дождь прекратился, в комнату хлынул удивительный розовый свет. Дядюшка Джерри и Ребекка посмотрели в окно и увидели большую радугу: она, словно сверкающий мост, соединяла края небес. И Ребекке подумалось о том, что в труднопроходимых местах обычно строят мосты. Вот так и дядюшка Джерри пришел ей на помощь, когда у нее не стало сил продолжать путь. Пришел и построил мост.
— Вот дождь и кончился, — сказал старик, набивая трубку. — Воздух очистился, земля умылась, стала красивая, чистая, и все завтра будет сверкать, как новые гвозди, когда я повезу тебя через реку.
Ребекка вдруг отодвинула от себя чашку, поднялась из-за стола и стала спокойно надевать жакет и шляпу.
— Я не поеду с вами через реку, мистер Коб, — проговорила она. — Останусь здесь, и пусть в меня летят кирпичи. А я не стану бросать их в ответ. Правда, я не знаю, пустит ли меня тетя Миранда домой после моего побега. Но у меня хватит смелости вернуться назад… Мистер Коб, вы не будете так добры проводить меня?
— Что же, ты думаешь, дядюшка Джерри вот так тебя и отпустит на ночь глядя? Не разболеться бы тебе после всего, что ты пережила… Я вот думаю: я сейчас приведу тебя, а Миранда встретит нас до того обозленная, что не захочет и разговаривать. А я вот что предлагаю. Сейчас я в крытой коляске подвезу тебя к дому, ты спрячешься там, в уголке, а я подойду к боковому крыльцу и вызову Миранду и Джейн. Попрошу их показать мне сарай — не могу ли я там разместить дрова, которые собираюсь привезти на этой неделе. А ты тем временем выпрыгнешь из коляски — и бегом к себе наверх. Ведь они обычно с парадного крыльца двери не запирают?
— В это время еще нет. И тетя Миранда еще не ложится в такой час. Но вдруг…
— Думаю, что нет. Ты ведь еще никуда не убежала, а просто ходила ко мне посоветоваться. Единственная твоя провинность, что ты выпрыгнула из окна, не выдержав долгого заточения. Ты сначала пойдешь и покаешься тете Джейн… Она верующая и с радостью тебя простит. А потом она поможет тебе покаяться тете Миранде. Обманывать нехорошо, но еще хуже выносить наружу свои дурные мысли. Как говорят в церкви: принеси их Богу в покаяние и не греши больше. Ну, в путь. Я уже запряг моих лошадок, чтобы ехать на почту. Смотри не забудь узелок. Знаешь, какие твои слова я услышал самыми первыми? «Это настоящее путешествие, когда везут с собой ночные рубашки». Не думал я, что у меня в доме побывает твоя ночная рубашка. Ступай, спрячься в углу дилижанса, как мы с тобой договорились. Не надо, чтобы люди тебя видели, а то раззвонят по всему городу.
Когда Ребекка взбежала по ступенькам наверх, разделась впотьмах и оказалась в постели, она почувствовала, что начинает успокаиваться, хотя ее била нервная дрожь. Ее спасли от глупостей и ошибок. Она не принесла горестей своей бедной маме, не рассердила и не обидела тетушек.
Душа ее смягчилась. Девочка решила всеми силами добиться расположения тети Миранды. Главное, постараться забыть то, что терзало Ребекку больше всего, — презрительные слова об отце. Но как она могла произнести подобные слова? У Ребекки это не укладывалось в голове. Мать приучила детей думать о покойном отце с восхищением, никогда ни слова укора в его адрес не сорвалось с губ Аурелии Рэндалл, умевшей держать в глубокой тайне свои горести и разочарования.
Раненой гордости бедной маленькой души служило утешением то, что Миранда Сойер пережила неспокойную ночь и что она в тайне сокрушается по поводу своей грубости и резкости. Это и в самом деле было так. Отчасти потому, что Джейн заняла такую возвышенную и благородную позицию. Миранда открыто не признавала своей неправоты, но неодобрение Джейн не могло ее не вразумить.
Дядюшка Джерри возвращался домой при свете звезд, очень довольный тем, что его стараниями в доме Сойеров водворился мир. Он только с печалью вспоминал о том, как Ребекка припадала к его колену и проливала слезы. Но ведь какую прекрасную рассудительность сумела она явить, когда ей растолковали настоящее положение вещей, как быстро согласилась вернуться, едва ей напомнили о чувстве долга. И в то же время как трогательно в ней желание быть любимой и понятой!
