Еремей Парнов - Заговор против маршалов
— Свяжитесь с канцелярией Нейрата на предмет аудиенции,— распорядился посол.
С угрозой вообще господа в Вашингтоне, очевидно, смирились. Теперь их волнует «непосредственная».
Вспомнилась поездка в Прагу и конфиденциальная встреча с Бенешем. «Немцы ненавидели нас в течение многих столетий,— сказал президент.— Сейчас они преисполнены решимости аннексировать Чехию. Сначала частично, затем полностью».
Доказательств было предостаточно, но кто мог назвать тогда точные сроки? Чехословакия, Польша, Литва, Франция, Нидерланды — где, когда начнется война?
Подвинув кресло к журнальному столику, Додд взял пачку обандероленных газет и наскоро проглядел политические новости. Немецкая печать дружно обрушивалась на Рузвельта. «Бёрзен цайтунг» называла американского президента новым Вудро Вильсоном, пытающимся подавить и предать несчастный германский народ. В геббельсовской газете «Ангриф» проскальзывали особенно раздраженные, скорее даже бранчливые нотки. Замалчивая существо президентского обращения, нацистская пропаганда дружно атаковала близоруких пацифистов, плутократов и, конечно, евреев. Лишь более сдержанная в оценках «Берлинер цайтунг» своими словами пересказала президентское послание о предотвращении войн.
— Ты чем-нибудь огорчен, дорогой? — озабоченно спросила миссис Додд. Она вошла в халате, держа в руках поднос со стаканом апельсинового сока. На блюдечке были рассыпаны гомеопатические крупинки.
— «Толпа, как женщина»,— миссис Додд расправила салфетку.— Вероятно, господин Гитлер знает, как надо обращаться со своим народом... Прими, пожалуйста.
Додд покорно проглотил лекарство.
— Марта уже встала?
— Наводит красоту,— улыбнулась жена.— Кронпринц с супругой пригласили ее на прогулку.
— Значит, она занята? Жаль.
— Тебе что-нибудь нужно? Луи Фердинанд обещал заехать после одиннадцати.
— Тогда сделай милость, попроси ее отвезти записку в русское посольство. Мне необходимо повидаться с Сурицем. Звонить, по понятным причинам, я бы не хотел.
Додд подошел к конторке и, набросав несколько слов на бланке, вложил его в конверт. Затем достал визитную карточку.
— Опять этот большевик! — миссис Додд была неприятно удивлена.— Ничего, кроме огорчений, это не принесет. Попомни мои слова... Ты же отдал ему ответный визит?
— Что делать: протокол. Притом это было в прошлом году.
— Подумай хорошенько, Уилл. Если не о нас, то хотя бы о президенте.
— Так надо, детка, поверь мне...
— Ну если ты уверен...— состроив выразительную гримасу, она взяла письмо.— Сказать, чтоб отдала в собственные руки?
— Если возможно, дорогая, но не обязательно. Спасибо тебе. Это действительно важно.
Марта Додд доехала до отеля «Адлон» и отпустила машину. Не стоило лишний раз привлекать внимание. Советское полпредство находилось в соседнем квартале, и спокойнее было пройтись пешком. Жизнь в Берлине многому научила.
— Полпред в настоящее время отсутствует,— рассматривая карточку чуть ли не на просвет, сказал дежурный и вызвал советника.
— Я дочь американского посла,— отрекомендовалась она, отдавая письмо.
— На словах ваш отец ничего не просил передать?
— Нет, здесь все сказано. Он не хотел звонить.
— Все ясно, мисс Додд,— понимающе улыбнулся русский дипломат.— Скажите вашему отцу, что его будут ждать к семи часам. При всех обстоятельствах. Спасибо за вашу любезность.
— И вам спасибо.
Марта прошлась по аллее маркграфов. На зимнем фоне каменные фигуры выглядели довольно-таки неказисто. Особенно смешон был толстый господин в парике, горделиво попиравший корзину, наполненную сельскохозяйственными плодами. Пришлось нагнуться, чтобы разобрать имя славного властителя Бранденбургской марки, олицетворявшего богиню изобилия.
В начале одиннадцатого приехал Липский. Додд поздравил его с присвоением посольского ранга. Когда было покончено со светскими любезностями, поляк попытался прозондировать почву.
— Опять пошли разговоры, будто бы Гитлер втихомолку готовит политический и военный договор с Советами. Вам ничего не известно?
— Я давно не виделся с господином Сурицем. В последний раз он с жаром высказывался в пользу советско-германских торговых связей, и у меня действительно возникло подозрение, что это неспроста. Но договоры с Францией и Чехословакией развеяли сомнения. В крайнем случае речь может идти о пакте в рамках коллективной безопасности, но Гитлер вряд ли на это пойдет. Мне приятно, господин Липский, что в Варшаве по достоинству оценили ваши усилия,— американский посол обдуманно намекнул на германо-польскую декларацию о «прочной дружбе».
— Это дело временное. Германия намерена аннексировать часть моей страны. Об этом ясно свидетельствуют карты, развешанные повсюду. Несколько дней назад я заявил новый протест, но так и не получил удовлетворительного ответа. Начав переговоры о торговле, русские и немцы были близки к военному союзу. Цель Гитлера — изолировать Францию. Если ратификация сорвется, возможен любой сюрприз. Нечто вроде второго Рапалло.
— Не будем гадать,— тонко улыбнулся Додд.— Надеюсь, что полковник Бек сумеет вовремя сориентироваться.
Липский принужденно пожал плечами. Конечно, в глазах Америки позиция его страны выглядит ничуть не лучше, чем той же Франции или даже России. Все в конце концов преследуют собственные интересы. Но Соединенным Штатам с их высокомерным изоляционизмом едва ли пристало играть роль мирового блюстителя нравственности. Светский человек, тем более посол, не должен позволять себе подобных намеков. Впрочем, что взять с профессора истории? Эти замшелые интеллигенты мыслят абстрактными категориями прошедших веков.
Догадываясь, о чем примерно думает собеседник, Додд не спешил заполнить затянувшуюся паузу. Наблюдая за поведением Липского, он пришел к заключению, что поляк не слишком сочувствует диктатуре полков- киков, хотя и не выказывает осуждения. Карьерный дипломат, он повинуется своему правительству и сохраняет внешнее беспристрастие, когда затрагиваются даже самые щекотливые вопросы.
Липский заерзал под изучающим, до неприличия пристальным взглядом американца.
— Почему люди так слепы, мистер Додд? — с непритворной горечью молвил польский посол.— Просто-таки не умеют видеть очевидных вещей или трусливо отворачиваются. Да, у нас есть договор с Гитлером на десять лет, только я не поручусь даже за ближайшие два-три года. Мы значительно слабее Германии. Нам никогда за ней не угнаться. Они угрожают не только нам. Германия не ограничится тем, что вновь аннексирует большую часть Польши. Следом пойдут Эльзас-Лотарингия, Австрия и Чехословакия. И тогда рейх сможет контролировать Балканскую зону и всю Балтику. Если Гитлеру это удастся, вся Европа окажется в его власти. Что будет потом, знает только бог.
— По-моему, все было ясно еще в тридцать третьем году.
— У нас не оставалось другого выхода. Когда Герман Геринг охотился с моим министром в Беловежской пуще, то без обиняков предложил совместно ударить по России.
— Чистейший блеф, особенно в то время.
— Откровенная провокация. Бек так это и расценил.
— Вы читали вчерашний выпуск «Фелькишер Беобахтер», господин Липский?
— Признаться, нет, еще не успел.
— Напрасно. Это газета самого Гитлера... Мое внимание привлекла корреспонденция из Будапешта. В ней говорится о притязаниях Венгрии и Польши на приграничные части Чехословакии. Что вы думаете по этому поводу? Немецкий журналист ссылается на заявления компетентных лиц.
— Мне решительно ничего не известно,— Липский удивленно пожал плечами.— С чехами мы как-нибудь договоримся, а вот Советы, рейх... Трудно выбирать, что хуже, мистер Додд: Сцилла или Харибда. У Германии нет общих границ с СССР. Путь на Москву снова пройдет по нашим костям.
— На Москву? Но только что вы выражали обеспокоенность по поводу советско-германского сближения.
