Серж Арденн - Герцог Бекингем
Оценивающий взгляд барона, скользнув по залу, остановился на изрядно подвыпившем бретонце, покачивающемся над недопитым кувшином.
– А вот и лошадь.
Прищурив глаза прошептал Д'Анж.
– Этот господин, что ищет собственное отражение в кувшине с вином, перед нами подъехал к воротам «Серебряной шпоры», и его йоркширский жеребец вполне пригоден для нашего небезопасного вояжа.
Негромко произнес он, подмигнув спутнику, и направился к дремлющему буржуа.
После непродолжительной беседы, если так можно назвать в большей степени монолог барона, с человеком, который не в состоянии даже разомкнуть век, Д'Анж приказал Поликену оттащить бретонца в одну из комнат таверны. Выудив у утомленного встречей с дарами Бахуса человека всё необходимое для объяснений с трактирщиком, Д'Анж подозвал хозяина харчевни.
– Послушайте любезный, я совершенно случайно встретил старого приятеля, мэтра Кадудаля из Бреста, хозяина небольшой посудины которую я имел несчастье однажды зафрахтовать.
Дворянин кивнул вслед Поликену, что тащил под руку тучного буржуа.
– Он по старой дружбе уступил мне своего каурого жеребца, которого я обязуюсь не позже чем завтра на рассвете вернуть. По всему видать, что самому Кадудалю, до завтрашнего утра, он не понадобится.
Собственная шутка, так развеселившая барона, будто вода в песок впиталась в сознание трактирщика, отразившись на его лице недоверием. Но вскоре недовольство уступило место расположению, что отобразилось в слащавой улыбке кабатчика, вызванной появлением набитого монетами кошелька.
– В этой груде экю, которые вы, при возможности, передадите мэтру Кадудалю, если я запоздаю или, не приведи Господь, не вернусь, есть несколько лишних. И я не буду иметь ничего против, если завтрашним утром, наш друг недосчитается нескольких щитов1 в своей серебряной гвардии.
Услужливость хозяина таверны брызнула, словно сок спелого винограда. Он, кланяясь, принял кожаный кошелек, приказав слуге вывести из конюшни жеребца метра Кадудаля.
Уже через несколько минут, Д'Анж с Поликеном неслись, подгоняя лошадей, по направлению к Лильбону, что отдаляло их от цели – города-порта Гавр. Остановившись у развилки дорог, барон поднялся на стременах, вглядываясь вдаль.
– Здесь неподалеку, есть подходящее место. Обе эти дороги разделяет глубокий овраг, нам следует поспешить затаиться на краю ложбины и дождаться тюремного экипажа.
Всадники устремились по краю оврага, не теряя из вида пролегавшую на противоположной стороне дорогу, которая несколько часов назад привела их в «Серебряную шпору». Наконец барон подал знак остановиться. Он, спрыгнув на землю, подошел к краю глубокой впадины, которая в этом месте сужалась и достигала не более двадцати туазов. Оглядев корягу, вросшую в землю на самом краю ложбины, Д'Анж приказал Поликену спешиться.
– Вскоре тюремная карета с эскортом, проследует по той дороге.
Он указал на параллельный тракт, что пролегал по ту сторону оврага.
– Приготовь свой мушкет. Ты должен будешь выстрелить в одного из солдат. Если не сумеешь попасть не беда, главное, что бы нас заметили.
Поликен заглянул в расщелину, где журчал проворный ручеёк.
– С такого то расстояния промахнуться?! Обижаете мессир, вам ведь прекрасно известно какой я стрелок, и вы не раз проверили меня в деле. Усомнись вы в моей меткости, полагаю, взяли бы кого другого.
Отвязав от седла вытянутый сверток и, разложив его на траве, он извлек из складок непромокаемой ткани чрезмерно длинный мушкет, граненый ствол которого значительно превышал обычные четыре с лишним пье и составлял более стапятидесяти калибров. Опытный стрелок трепетно и нежно провел пальцем по зеркальной поверхности курка с зажатым в нём кусочком пирита, поглаживая сверкающий на солнце стальной ударно-кремневый замок, весьма редко встречающийся в те времена. Восторженность воцарилась на лице Поликена, надевшего на плечо кожаную подушку.
– Отменное оружие. Клянусь святым Домиником, что с двухсот шагов попаду в яблоко насаженное на шип проклятого фламандского годендага2.
Д'Анж достал из дорожной сумки ярко-голубой плащ.
– Хватит болтать! На вот, надень.
– Что за чертов маскарад? Меня ведь в этом плаще за лье можно разглядеть!
– Делай, что велят!
Грозно скомандовал барон.
Затаившемуся в зарослях кустарника стрелку, приготовившему заряженный мушкет, неподвижно застывший в стальной рогатине сошки, не пришлось долго томиться в ожидании. До того как до его слуха донеслись топот лошадей и скрип колес зарешеченного экипажа, трижды прокричала пустушка. Её глухой гортанный крик, мастерски воспроизведенный бароном, служил условным знаком посланным Д'Анжем, притаившемся где-то неподалеку, в густой листве. Поликен взвёл подпружиненный курок, прильнув небритой щекой к деревянному прикладу. В скором времени появилась карета, медленно громыхая по ухабам дороги, сопровождаемая кавалькадой из двух десятков солдат, чьи доспехи, лязгом и бряцаньем вторили скрипу колес.
Цепкий палец стрелка, нажатием на курок, привел механизм в действие: камень ударил по кресалу, вследствие чего прогремел выстрел. Удар свинцовой сферы весом в пять испанских кастельяно, выпущенной из черного жерла мушкета, глухим ударом, пробив кирасу, выбил из седла одного из всадников, опрокинув несчастного в дорожную пыль. Убитый стражник ехал бок о бок с офицером в дорогих доспехах, чей украшенный чеканкой миланский кабассет3 гордо венчал, развивавшийся на ветру, красно-синий султан. Сверкнувшие, под стальными полями шлема, зоркие глаза лейтенанта городской стражи месье де Лабордемона – отправленного капитаном Тестю в помощь лейтенанту кардинальской гвардии, господину Ла Удиньеру – молниеносно обнаружили стрелка, чей голубой плащ ярким пятном выделялся на фоне листвы и был хорошо заметен подвергшемуся нападению отряду.
– Вон он! Голубой плащ! Вон там, за оврагом!
Закричали солдаты, указывая в сторону, обратившегося в бегство стрелка.
– Лабордемон, за мной!
На скаку крикнул Ла Удиньер, пустив своего вороного рысака в галоп. Около десятка солдат устремились вслед за офицерами, взяв курс на красно-синий султан Лабордемона. Преследователи, некоторое время, следовали параллельной дорогой, не имея возможности, из-за разделявшего их оврага, сблизиться с беглецом, не на миг, не выпуская его из поля зрения. Но вот незнакомец в голубом плаще свернул вправо, растворившись меж тонкими деревцами молодой рощи.
– Быстрее, нужно, во что бы то ни стало догнать негодяя!
Закричал лейтенант, когда всадники достигли места, где заканчивался овраг и две дороги сливались в одну. Солдаты разделились на два отряда намереваясь окружить рощу. Их взмыленные рысаки неслись по поросшим травой кочкам, перепрыгивая поваленные деревья и рассекая густой кустарник подгрудками скакунов. Вдруг где-то вдали, слева, Ла Удиньер расслышал возглас Лабордемона:
– Сюда лейтенант, они здесь!
Кардиналист натянув удела лошади, направил её на крик, увлекая за собой солдат. Настигнув офицера парижской стражи, увлеченного погоней, Ла Удиньер не увидел впереди голубого плаща беглеца, но услышал объяснения лейтенанта.
– Они свернули вправо, в сторону большой гаврской дороги, их двое, они далеко оторвались.
Д'Анж с Поликеном, разгоряченные скачкой, миновали холм, направив лошадей к лесу, где под сводами ветвей вековых деревьев исчезала желтая полоска гаврской дороги. Приблизившись к опушке, они приметили, неподалеку от тракта, возвышенность за которой виднелись островерхие крыши крестьянских лачуг, раскинувшихся в стороне от дороги. Барон остановил коня на развилке, под большим каменным крестом, вглядываясь в покрытую немногочисленными отпечатками копыт песчаную, узкую тропу, что вела в сторону селения.
– Так и есть, роялисты свернули в деревню, всё идёт по плану.
Барон снял одну из своих перчаток, бросив её на тропинку. Оглядев изуродованные временем и непогодой камни старого креста, он задумчиво произнес, слегка приклонив голову.
– Поклонение кресту сулит объятия Господни, перчатка же, оставленная мною на дороге, приведет наших друзей в лапы дьявола. Мне не подходит ни то, ни другое, я не служу ни одному из них, оставляя себе лишь надежду. В том числе надежду на то, что моя скромная помощь, в виде перчатки оставленной на дороге, будет оценена ищейками кардинала.
Пришпорив каурого жеребца, он направился в сторону чернеющих печных труб, торчащих из черепичных кровлей, среди зеленых шапок одиноких деревьев. Беглецы остановились под вывеской небольшого трактира, где у распахнутых ворот конюшни, увидели двух скакунов ожидавших хозяев. У одного из рысаков, серого в яблоках, которого совсем недавно Д'Анж передал в руки едва знакомого дворянина, не наблюдалось седла, что заставило путников переглянуться.
