KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » Михаил Каратеев - Богатыри Проснулись

Михаил Каратеев - Богатыри Проснулись

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Михаил Каратеев, "Богатыри Проснулись" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

– Так… Сколько же, мыслишь ты, поистине есть войска у Мамая? Неужто он тебе правду сказал?

– Должно быть, прилгнул Мамай, княже, не без того. Счесть я, вестимо, не мог, а так прикидывал, что туменов у него будет поболе тридцати, может и сорок наберется.

– Ну, добро, иди. Службу твою не забуду.

Времени терять было нельзя, и Дмитрий в тот же день

Поприще – древнерусская мера длины, примерно верста. В этом повествовании приводятся все имена русских людей, – князей, воевод, служилых дворян, купцов– и простых воинов, – участников Куликовской битвы, которые автору удалось обнаружить в летописях и иных документах эпохи. Их немного более ста, и они заслуживают того, чтобы их не забыло потомство.

разослал гонцов по всем русским городам, повелевая войскам к Успению святой Богородицысобраться у города Коломны. На реку Быструю Сосну он отправил заставу в семьдесят испытанных воинов, под начальством молодых детей боярских Василия Тупика, Андрея Волосатого и Якова Ослябьева, наказав им бдительно следить за всеми передвижениями орды, а также захватить у татар «языка», – не простого воя, а мурзу либо сотника, – и прислать его поскорее в Москву.

Русская земля всколыхнулась и пришла в движение от края и до края. Но ни суеты, ни растерянности не было, – все шло ладно и споро, как было предусмотрено великим князем, ибо народ ему верил и каждый хотел, в меру сил своих, послужить святому делу спасения Отчизны. В приемные станы свозили хлеб и гречиху, гнали гурты скота, косяки лошадей; по дорогам тянулся к Москве и к Коломне пеший и конный люд, двигались отряды всадников, шли обозы с оружием и запасом; в церквах служили молебны, в селах и деревнях снаряжали ополченцев в войско: матери и жены укладывали в котомки немудреную снедь, целебные травы и медвежий жир для лечения ран, не забывали положить и по чистой белой рубахе, чтобы надел ее воин перед битвой, дабы не предстать перед престолом Божьим в непотребном виде, ежели выпадет ему смертный жребий. Никто не голосил и не плакал, – для того еще будет время, – да и что убиваться-то по одному, когда встает на врага вся Святая Русь, и коли не выстоит, – никому в ней живу не быть…

Слухи о том, что Русь деятельно готовится к отпору и что под знамена князя Дмитрия отовсюду стекаются войска, вскоре дошли до Мамая, поколебав его уверенность в легкой победе. Он понимал, что русские, одержимые идеей освобождения, будут сражаться с предельным упорством, а в стойкости своего собственного войска, – разноплеменного по составу и заинтересованного только в грабеже, – не был уверен. Успех своего похода он строил на огромном численном превосходстве, и вот это единственное его преимущество рушилось, если Дмитрию удастся собрать войска не меньше.

Помощь Литвы и Рязани приобретала теперь для Мамая особенно важное значение, но вовремя ли придет эта помощь? Он посылал к Ягайле и к князю Олегу гонца за гонцом, торопя их с выступлением, но ни тот ни другой не спешил. Правда, Ягайло выступил из Вильны в начале июля, но за три недели не прошел и трехсот верст; князь Олег Рязанский

15 августа по ст. ст.

отвечал, что и рад бы угодить хану, но сборы войска идут медленно потому, что после двух последних татарских набегов земля его обезлюдела. Разгневанный таким ответом, Мамай повелел ему сказать: «Я стою на рубежах твоей земли и, если ты не исполнишь обещанного, превращу ее в пастбище для моих коней!»

Положение князя Оле1а Ивановича было трудным: совесть не позволила ему сражаться на стороне татар, против своих, но в то же время он знал, что в случае неповиновения Мамай его не пощадит. Он мог двинуться на Москву через Рязанское княжество и по пути обратить его в пустыню. Правда, можно было решительно стать на сторону Дмитрия, но это значило – признать его главенство, а себя поставить в общий ряд с подвластными Москве князьями, чего Олег Иванович никак не хотел. Но и такой шаг едва ли спас бы его от мести Мамая, который стоял в четырех дневных переходах от его столицы и мог поспеть туда гораздо раньше, чем подойдут московские войска. Таким образом, вся изворотливость Рязанского князя была направлена к тому, чтобы остаться в стороне от столкновения Москвы с Ордой и не попасть между молотом и наковальней. И потому, получив грозное предостережение Мамая, он ответил ему новыми изъявлениями покорности и обещаниями поторопиться с выступлением, а в Москву сейчас же отправил гонца с вестью о том, что Мамай движется на Русь через Рязанские земли, угрожая их разорением, и что литовский князь Ягайло ведет свое войско на соединение с ордой.

Эту чрезвычайно важную новость Дмитрий Иванович слышал впервые, но тем не менее рязанского посла он принял сурово.

– Скажи своему князю, – ответил он, – что я татар не боюсь, а коли он их боится, почто не идет с нами? Вся Русь ныне здесь, под моими стягами, одного лишь Рязанского князя нет. А ежели мыслит он со мною и с Мамаем ладиться, я его землю боронить от Орды не стану и пусть от меня добра не ждет!

Не имея уверенности в своих союзниках, Мамай между тем сделал попытку, не роняя своего достоинства, избежать войны с Дмитрием: он прислал к нему посла, обещая мир, если Русь согласится платить Орде ту дань, которая была установлена Батыем. Дмитрий Иванович, желая выиграть

Дань эта была установлена в размере «десятины», т. е. десятой части государственных доходов. Так она и выплачивалась до вокняжения Дмитрия Донского, который ее значительно урезал.

время для окончания своих сборов, не отверг сразу этого предложения. Татарского посла он продержал несколько дней, а потом отпустил его ни с чем, сказав, что посоветуется с другими князьями Русской земли и тогда пришлет свой ответ хану.

Но еще прежде того он отправил к месту расположения орды новый разведывательный отряд, иод началом воевод Ивана Сеславина, Григория Судакова и Клементин Полева, с наказом вызнать, – верно ли то, что Мамай поджидает подхода Ягайлы, а также захватить и прислать в Москву татарского «языка», поелику от первого посланного отряда никаких вестей до сих пор не было.

Но два дня спустя в Москву приехал сын боярский Василий Тупик, с захваченным им татарином. Пленник оказался одним из приближенных Мамая и сообщил важные сведенья. Он сказал, что за Доном стоит орда, численностью свыше тридцати туменов, не считая многих тысяч наемников, и что Мамай только и ожидает подхода войск Ягайлы и князя Олега Рязанского, чтобы двинуться на Русь и покончить с Дмитрием еще до наступления осенних дождей.

То, что Рязанский князь обещал свою помощь Мамаю, было для Дмитрия новостью, хотя и не очень его удивившей. Слухи о сговоре Мамая с Ягайлой тоже получили теперь свое подтверждение. И стало очевидно: Руси угрожает гибель, предотвратить которую можно только быстротой и смелостью действий. И Дмитрий решил не ожидать нападения, а первым ударить на татар, не давая им времени соединиться со своими союзниками.

Было начало августа, а, по словам плененного татарина, Мамай ожидал подхода Ягайлы и Олега Рязанского к первому сентября. Нельзя было терять ни дня, и Дмитрий Иванович сейчас же отдал приказ находившимся у Москвы войскам готовиться к выступлению на Коломну.

Вечером того же дня он вызвал к себе воеводу Захария Тютчева, хорошо говорившего по-татарски и слывшего человеком невозмутимо-спокойным и находчивым.

– Готовься послужить Руси, Захар Матвеевич, – сказал великий князь вошедшему боярину. – Ночь тебе на сборы, а с зарею выедешь послом моим в Орду.

– Сборы мои недолги, княже: коли есть спех, то и в ночь выеду, – ответил Тютчев. Он был еще молод, ясноглаз и хорош собою. И сердце Дмитрия на мгновение сжалось.

«Почитай, на смерть посылаю, – подумал он. – Да ведь все на нее идем. Днем раньше, днем позже, – что уж там… Ко-

му– то ехать надо, а лучше его на такое дело никого не сыскать». И вслух сказал:

– Выедешь утром. Повезешь грамоту мою Мамаю, и в той грамоте будет отписано, что дань ему готов платить такую, как платил доселева, ни рубля больше. А пока он свою орду с Дона не уведет, и того не дам! О десятине же пусть позабудет, – прошли те времена. А ежели ответ мой будет ему не по сердцу и схочет он со мною биться, скажи, что я к тому готов, только пусть наперед крепко подумает, – не пришлось бы ему платить мне десятину!

– Скажу, государь, – просто ответил Тютчев.

– На рожон, однако, не лезь, – продолжал Дмитрий. – Как хана его почти, но после держись достойно, как подобает посланцу Великой Руси. За мои слова ты перед ним не ответчик, а вот за свои, – гляди, не перегни… Все, что я тебе покуда сказал, это еще полдела. А наипаче надобно мне Мамая распалить, чтобы в сердцах снялся он с кочевья и пошел на нас, не ожидая Литву и своих рязанских пособников. Разумеешь? И в том уповаю на твое умение. В речах своих будь ловок и так все оборачивай, чтобы Мамай на меня взъярился, а не на тебя. Коли поведешь дело с умом – и Руси сослужишь службу великую, и сам будешь цел. Но ежели так выйдет, что он весь гнев свой на тебя изведет, а сам останется ждать Ягайлу и Рязанского князя, – и тебе конец, и мне никакого проку. Помни это.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*