А. Сахаров (редактор) - Исторические портреты. 1613 — 1762. Михаил Федорович — Петр III
В Петербурге преимущественным правом торговли зарубежной галантереей пользовались русские купцы, «которые по праву мещанства приобрели себе вольность такие товары в своих лавках продавать, выписывая их из других мест». Но несмотря на запреты, продажей «новомодных вещей» занимались и иностранцы. В феврале 1754 года правительство подтвердило прежние указы о запрещении иностранной торговли «таковыми предметами" в Петербурге. В печати отмечалось, что данному обстоятельству „способствовала бесстыдность, каковую некоторая женщина Тардие имела под продерзостнейшими отговорками отказать в новомодных галантереях, которых у ней со стороны императрицы требовать присылало“. Поведение продавщицы можно понять: Елизавета „была чрезвычайно скупа в своих покупках“ и любила приобретать вещи дешево или в кредит. Тардье была даже арестована, но государыня, „будучи всегда к милости склонна, сию продерзость ей простила“. В этом эпизоде примечательна непоследовательность Елизаветы, которая могла обращаться за товарами к людям, не имевшим права торговли согласно ее же собственным указам.
Лишь в последний год жизни тяжело больная императрица, потерявшая, по-видимому, интерес к «новомодным вещам», передала Сенату повеление запретить ввоз из-за границы «галантерейных товаров». Она приняла это решение, «рассуждая о умножившейся расточительной роскоши молодых людей и сожалея матерне о том, что молодые дворяне от того крайне разоряются».
Елизавета Петровна искренне считала себя «матерью подданных» и проявляла заботу об их нравственности. Так, стало известно о существовании в Петербурге «дома свиданий», который был устроен предприимчивой уроженкой Саксонии Анной Фелькер по кличке Дрезденша, набравшей «в услужение приезжающим к ней гостям… множество недурных и молодых девиц». Петербургские дамы с некоторых пор заметили, что их мужья стали поздно возвращаться домой и охладели в своих супружеских чувствах. Жены обратились с жалобой к императрице. Действия Елизаветы на этот раз были быстрыми и решительными. Двадцать восьмого июня 1750 года она дала указание кабинет-министру В.И. Демидову разыскать Дрезденшу и «взять под караул в крепость со всею ее компаниею». Арестованная Анна Фелькер под пытками назвала места притонов, в которых за три последующих дня было поймано более пятидесяти «сводниц и блудниц». Первого августа того же года Елизавета передала через Демидова приказ Главной полицмейстерской канцелярии «принять меры к поимке… всех непотребных женщин и девок», которые скрываются «около Санкт-Петербурга по разным островам и местам». Руководство борьбой за нравственность Елизавета Петровна поручила особой комиссии во главе с Демидовым, которая в течение 1750-го и 1751 годов рассмотрела около двухсот дел о содержании домов терпимости, проституции, изнасилованиях, сводничестве, внебрачных связях и супружеских изменах. Основной мерой пресечения нравственных преступлений являлась принудительная работа на казенной полотняной фабрике в деревне Калинкиной под Петербургом, куда были отправлены и «красавицы» Анны Фелькер. Двое посетителей ее дома вопреки их желанию были Елизаветой обвенчаны, что, по-видимому, явилось назиданием для всех «живущих безбрачно».
Борьба за нравственность нашла отражение и в последующих указах Елизаветы Петровны. Узнав в апреле 1754 года об изнасиловании майором И.М. Евреиновым крепостной девушки, императрица сначала приказала ему жениться на ней, но потом разрешила вступить в брак со «сговоренной уже невестой» при условии, что он выплатит две тысячи рублей «в вознаграждение» пострадавшей.
Увидев однажды продаваемые в Гостином дворе табакерки с неприличными рисунками и надписями, Елизавета распорядилась издать специальный сенатский указ об изъятии «таковых вещей» из продажи.
Многие императорские указы регламентировали быт и нравы столичных городов и способствовали повышению культуры их жителей. В Петербурге и Москве Елизавета Петровна запретила проводить кулачные бои, содержать на больших улицах питейные дома, «в торговых банях… мужеска и женска пола людям париться вместе», заводить домашних медведей, ездить на «бегунах», произносить в общественных местах «бранные слова», собирать милостыню и посыпать улицы можжевельником во время погребальных процессий. Любовь императрицы к культурным увеселениям наложила отпечаток на быт обеих столиц и повлияла на психологию их обитателей. Иностранные наблюдатели в феврале 1754 года отмечали, что среди обывателей Петербурга и Москвы «всякий день говорится только о комедиях, комических операх, интермеццах, балах, маскарадах или о других тому подобны забавах».
Елизавета Петровна следила за состоянием застройки столичных городов, принимая подчас суровые решения о сносе лачуг или уродливых зданий. Сама же она стремилась найти в архитектуре удовлетворение своего пристрастия к красоте, роскоши и великолепию. Созданные по ее заказу грандиозные творения Б.В. Растрелли — Большой дворец в Царском Селе и Зимний дворец — точнее всего отражают вкусы Елизаветы, находившей в пышности и изяществе барокко символ величия своей власти.
Вершительница судеб Европы
Личная роль Елизаветы Петровны в решении государственных дел особенно заметна в сфере внешней политики, во многом зависевшей от взглядов, убеждений и симпатий монарха. В момент воцарения Елизаветы шла война, которую Швеция начала против России под видом оказания помощи дочери Петра Великого. Но со стороны шведов это был лишь предлог для агрессии, целью которой являлся пересмотр условий Ништадтского мира 1721 года. Главнокомандующий шведской армии К.Э. Левенгаупт согласился на предложенное Елизаветой Петровной перемирие, но заявил, что «не видит возможности заключить мир без предварительной уступки Россией всего, что она имеет на Балтийском море». Это условие для Елизаветы было заведомо неприемлемым. Шетарди, взявший на себя посредничество в русско-шведских переговорах, напрасно убеждал императрицу «из благодарности» Швеции удовлетворить ее требования. Елизавета отвечала: «Что скажет русский народ, увидя, что иностранная принцесса (Анна Леопольдовна. — В.Н.), мало заботившаяся о пользах России и сделавшаяся случайно правительницею, предпочла, однако, войну стыду уступить что-нибудь, а дочь Петра для прекращения той же самой войны соглашается на условия, противные столько же благу России, сколько славе ее отца". Когда переговоры окончательно зашли в тупик, военные действия были продолжены и завершились разгромом Швеции, которая по условиям Абоского мира в августе 1743 года уступила России часть Финляндии.
В начале царствования Елизаветы Петровны остро стоял вопрос о выборе внешнеполитической ориентации страны. В это время почти вся Европа была охвачена войной за «австрийское наследство», в которой причудливо переплелись династические интересы и взаимные территориальные претензии ведущих держав. Австрийская и венгеро-богемская королева Мария Терезия отстаивала целостность своих владений и права на германский императорский титул в борьбе с Пруссией, Францией, Баварией и Испанией и в союзе с Англией и Голландией. Каждая из воюющих сторон стремилась привлечь на свою сторону Россию, но Австрия и Англия, дружественные свергнутому правительству Анны Леопольдовны, имели меньше шансов встретить поддержку Елизаветы Петровны, которая публично выражала свою антипатию к обеим державам. В апреле 1742 года она в присутствии иностранных дипломатов заявила, что не нуждается в расположении «нищей королевы» Марии Терезии, а в октябре того же года сказала, что не выносит звука английского имени и все английское «будет ей всегда противно». Но охлаждение русско-французских отношений в связи с вопросом о войне со Швецией заставило Елизавету согласиться на заключение в декабре 1742 года оборонительного договора с Англией. В то же время попытка английской дипломатии обеспечить сближение России с Австрией встретила отказ российской императрицы. Десятого декабря 1742 года она выслушала письмо английского посла с предложением включить в союзный трактат статью о дружбе обоих дворов с Марией Терезией и распорядилась «написать оной артикул по-прежнему и без прибавки о королеве Венгерской».
Одновременно велись переговоры о союзе с Пруссией, которая в июне 1742 года вышла из войны, отняв у Австрии Силезию. В 1743 году Елизавета Петровна и прусский король Фридрих II обменялись высшими орденами своих государств. Но благоприятные отношения с Пруссией и неприязнь к Австрии не заставили императрицу поступиться понятиями справедливости. При заключении русско-прусского союза в марте 1743 года Елизавета Петровна отказалась гарантировать Пруссии присоединение Силезии.
В январе 1744 года императрица подписала трактат «о возобновлении постановленного в 1733 году оборонительного союза» с польским королем Августом III, являвшимся одновременно курфюрстом Саксонии. Между тем события в Европе еще более усложнились. Фридрих II под предлогом защиты германского императора и баварского курфюрста Карла VII в августе 1744 года ввел войска в Саксонию и Богемию, а в конце того же года был заключен договор Австрии, Саксонии, Англии и Голландии с целью общими силами отразить новый натиск Пруссии. Накануне этого события 14 декабря 1744 года Елизавета Петровна распорядилась привести в боевую готовность иррегулярные войска «ввиду распространяющегося в Европе военного пламени и сильного вооружения соседних держав». Эти войска, преимущественно казаки и калмыки, вызывали страх у Фридриха II, который подробно расспрашивал о них российского дипломата И.Л. Любераса.
