Александр Листовский - Солнце над Бабатагом
— Это конечно… Но смотрите, погода какая!
— Пес с ней. Как-нибудь доплывем.
Судно приостановилось и дрогнуло, словно наткнулось на берег. Огромная волна с шумом прошла вдоль бортов.
Друзья переглянулись.
— Страсти какие! — буркнул лекпом.
— Ничего до самой смерти не будет, — сказал Климов. — Давайте лучше я вам из книжечки почитаю, — предложил он, доставая из кармана маленькую книжку в коленкоровом переплете, — Очень замечательная книжечка. Персидские войны.
— А ну вас с вашими войнами! — сердито отмахнулся лекпом.
— Ну, как хотите. — Климов раскрыл книжку и углубился в нее.
Эта маленькая тонкая книжечка с кратким описанием персидских войн досталась Климову совершенно случайно, когда он в прошлом году ездил в отпуск к брату в Воронеж. Он нашел книжку на чердаке в куче разного хлама и тут же стал разбирать ее по складам. Первая страница так заинтересовала его, что он, не отрываясь, осилил и вторую и третью. Чуть ли не весь свой отпуск Климов просидел над книжкой и к концу месяца научился читать. Он так полюбил эту книжечку, что больше не расставался с ней никогда.
Над морем прокатился сильный удар грома, все содрогнулось, и судно стало медленно ложиться на борт.
Все насторожились. Стихли разговоры и смех. Климов заложил страницу указательным пальцем и поднял голову. Кузьмич с ужасом смотрел на него.
— Тонем, Василий Прокопыч! — прошептал он, задохнувшись.
— Что это вы, Федор Кузьмич? — тихо заметил трубач. — Сами всю дорогу хвалились, что вы человек бывалый…
— А что такое?
— Да тонуть собрались.
— Я?!
— Вы!
— Что вы мне голову морочите, Василий Прокопыч? — сказал с досадой лекпом. Он уже овладел собой и теперь боялся, что их услышат притихшие бойцы и он потеряет славу бывалого человека. — Перекреститесь вы Василий Прокопыч, — продолжал он, весь багровея, — Какие странные ваши слова! Ничего подобного я, факт, не говорил никогда!
— Говорили!
— Да полно вам! Это вы сказали: «Как бы нам не утонуть!»
— Я?! — возмутился трубач. — Да как же вам не стыдно так врать? А еще старый человек! — Он укоризненно покачал головой, сдерживая вертевшееся на языке ядовитое словечко.
— Ну и ладно! — обозлился лекпом. — Надоели вы мне по горло… Хватит, довольно! Какой-то трубач, а так много о себе понимает!
— Ну и пес с вами!.. — плюнул Климов. — Вредный вы человек! Ищите себе другого товарища.
Климов поднялся и пошел из каюты. Лекпом хотел крикнуть что-то, но судно так сильно качнуло, что ему пришлось схватиться за перегородку.
Наверху неистово взревела сирена. Зазвучал колокол.
По трапу застучали быстрые шаги, дверь распахнулась, и Харламов крикнул с порога:
— А ну, второй эскадрон, вылетай все наверх!
Быстро темнело. Качка с каждой минутой усиливалась. Ветер рвал и шумел. Волны ходили вокруг парохода.
В небе затрепетала зеленоватая молния. На миг осветились низко нависшие рваные тучи, громадная глыба накренившегося судна и черные силуэты трех человек, стоявших на мостике. Там, кроме капитана, находились Федин и Кудряшов.
— Ну как, товарищи? — раздался из тьмы голос Ладыгина, — Хорошо?. Ну и добре. Будем считать, что хорошо… Встать всем по своим лошадям! Держись ближе к перилам!.. Стой, кто это? — при вспышке молнии Иван Ильич увидел низенького бойца, который, надев спасательный круг, притаился у стенки. — Лавринкевич?! Фу, срам какой! Сейчас же сними! Иди к лошади. Да смотри у меня!
— Товарищ командир, как считаете, не лучше ли поставить лошадей поплотнее? — предложил Вихров. — Вдруг буря начнется. Смоет, пожалуй.
— Да разве через такой высокий борт смоет? — усомнился Ильвачев.
— Постой, а ведь он, пожалуй, дело придумал, — согласился Ладыгин, — Добре. Оставайся здесь, распорядись, а мы с Ильвачевым пройдем на корму, посмотрим, как там пулеметчики…
Море кипело вокруг парохода, ворочая его с боку на бок. При слабом свете электрической лампочки Вихров видел суровые лица бойцов. Все молчали. Лошади чутко поводили ушами, настороженно всхрапывая.
Прошли два матроса из пароходной команды. Они часто останавливались и, нагибаясь, закрывали люки.
Громадная волна с шумом прошла вдоль борта. Пена хлестнула на палубу. Лошади беспокойно затопали. — Крепче, крепче держи! — крикнул Вихров, увидев, как испуганные лошади взвивались на дыбы и рвали поводья из рук.
Трепеща всем корпусом, пароход медленно лез вверх на волну. Некоторое время он стоял неподвижно, потом, содрогнувшись, словно полетел в пустоту. С правого борта круто встала огромная темная масса.
— Смотри-ка, что делается! — сказал чей-то голос.
На секунду застыв над головами бойцов, пенистый гребень сломился и с грохотом рухнул на палубу.
Вихров только успел крикнуть: «Держись!», как вода заполнила ему уши, ноздри и рот. Он видел вокруг себя кипевшую пенистую массу, со страшной силой несущуюся мимо него. Стараясь удержаться и не упасть, он обеими руками схватился за поручни.
Увидев, как верхушка волны переломилась над палубой, Кузьмич быстро присел, но вода, обрушившись, подхватила его и понесла. Потом его больно ударило обо что-то и, как ему показалось, бросило за борт. В порыве отчаяния он стал размахивать руками и вдруг почувствовал подле себя человека. Кузьмич вцепился в него, потерял и снова нашел. Они барахтались, сжимая друг друга. Вода схлынула, отбросив их к переборке. Дрожа и задыхаясь, они поднялись и при блеске молнии посмотрели в упор друг на друга.
— Василий Прокопыч!
— Федор Кузьмич!
Лекпом прослезился. Но трубач не понял, что его друг, растрогавшись, плачет. По бледным лицам обоих стекала вода.
— Можно вас обнять, Василий Прокопыч?
— Сделайте одолжение, — сказал старый трубач.
Они обнялись, но тут же пошатнулись: пароход круто полез на волну…
— Кудряшов стоял на капитанском мостике, искоса посматривая на сутуловатую фигуру капитана, немолодого уже человека с кустистыми бачками на добродушном лице.
— Нет, шторма я не боюсь, — хрипловато говорил капитан, отвечая на вопрос Кудряшова. — Вот за пароход, правду сказать, я опасаюсь. Пароходишко старенький, еле ползет… Машина расхлябана. Слышите, стучит?.. А ей так не положено. Нет. За эти годы вконец добили. И англичане им пользовались, и мусаватисты… Полный! Полный вперед! — крикнул капитан в рупор машинного отделения, увидев, что навстречу им идет большая волна, — Да, вконец добили, — повторил он, помолчав. — Ну ничего, скоро все наладится. Я как-то с товарищем Кировым шел, с Сергеем Мироновичем, а он и говорит: «Дайте время, на Каспии будут такие пароходы ходить — не чета теперешним».
— Вы так все время и плаваете? — спросил Кудряшов.
— Нет. В двадцатом году на фронт пошел. Конную армию снарядами снабжал…
— Смотрите, как разбушевалось, — заметил Кудряшов. — А я думал, Каспийское море самое спокойное.
Капитан усмехнулся.
— Спокойное? Э, нет, товарищ дорогой, наше море норовистое, как и Балтийское… Правду сказать, я давно не видал такой качки… Как бы шторма не было… Ну что ж, встретимся и с ним, — заключил он спокойно.
Кудряшова беспокоило отсутствие Федина. Узнав, что швы судна расходятся и в трюме сильно прибывает вода, комиссар попросил капитана ничего не говорить Кудряшову, а сам собрал бойцов-коммунистов и спустился в трюм.
Кудряшов опасался, не случилось ли чего с комиссаром. Он уже несколько раз собирался сойти вниз, но потом решил, что ему лучше остаться на палубе, чтобы в критическую минуту, если она придет, отдать распоряжения.
Капитан подвинулся к нему и сказал что-то, но свирепый ветер заглушил голос. Наваливаясь всей своей тяжестью, ветер приостановил задрожавший по всем швам пароход. Тревожно зазвучал звонок машинного телеграфа.
— Держитесь крепче! — крикнул капитан.
Навстречу судну с угрожающим грохотом шел из тьмы чудовищный вал, увенчанный пенистым гребнем.
Кудряшов схватился за поручни, присел и увидел человека в плаще, который, борясь со встречным ветром, медленно полз, поднимаясь по трапу.
Тяжелая волна с оглушительным шумом обрушилась на капитанский мостик. Потоки воды хлынули вниз. Оттуда донеслись дикие крики. Судно накренилось так, что Кудряшов еле устоял на ногах. Свистящий ветер оглушал, ревел, брызгал в лицо соленой водой, давил, прижимая Кудряшова к металлической стенке.
Вдруг он почувствовал, что кто-то схватил его за руку, и оглянулся. Человек в плаще совал ему обшитую войлоком теплую флягу.
— Что?.. Кто это?! — закричал Кудряшов.
— Я… сестра Марина… возьмите… чай… горячий! — напрягая голос до крика, ответила девушка.
— Где комиссар?..
— Комиссар… с бойцами…
— Как… у вас… там?
— Ничего… свет погас… Лошадей укачивает… Страшно смотреть… Я… пойду…
