Владимир Андриенко - Кувыр-коллегия
Но начальник берг-конторы сразу предупредил Улриха:
— И до вас, сударь, многие полномочные господа к Демидовым ездили. Но толку никакого.
— У меня приказ государыни.
— Сударь, вы на Урале хоть раз бывали?
— Нет, — честно признался Ульрих. — Но что из того? Я знаю горное дело.
— В том никакого сомнительства не имею, сударь, что знаете. Но знать дело горное всего лишь половина дела. Господин Татищев, что на казенных уральских заводах сейчас начальствует много пакостей от Демидовых видел. Много жалоб настрочил, а толку то чуть. Там край дикий. Это вам не Петербург и не Москва. Там леса и заводы-крепости. И ватаги разбойников шастают, всякой сволочи беглой полно. Тати и разбойники.
— Но власть то там есть?
— В демидовских владениях и власть демидовская. Ежели, что узнаете, то Демидов на вас своих варнаков натравит и костей никто не найдет. А потом, поди найди, кто на государева офицера напал. Концы в воду, как у нас говорят. Так что соблюдайте осторожность, сударь….
Затем Улрих поехал до Казани, а оттуда и на Каменный Пояс. Вот когда он увидел что такое просторы Уральские. Реки бурные, леса дремучие бесконечные.
Проводник и слуга только и сопровождали офицера.
— Ночевать в лесу станем. Я тут местечко знаю. Шалашик быстро соорудим, — проговорил проводник.
— Но далеко ли до Невьянска? — спросил Улрих.
— Не слишком далеко. Только варнаки здеся шалят. Так и режут ножичками. Осторожность соблюдать требуется.
— Но мне сказали, Иван, что ты лучший проводник по здешним местам.
— От того и лучший что осторожный, господин. Я варнаков за много верст чую. Словно волк. Здесь закона нет вообще. Кто сильнее тот и закон. Видал просторы какие?
Слуга Улриха Яган Кемф уважительно покачал головой.
— Это край света, — прошептал он по-немецки и перекрестился.
— Совсем еще не край, Яган, — ответил ему Улрих. — Это Россия. И как она велика, ты даже представить себе не можешь.
Вдруг проводник встрепенулся и сделал знак всем замолчать.
— Конский топот! — прошептал он. — Слышите?
— Нет.
— А вот я слышу. И не демидовские люди сие. Разбойные.
— Разбойники? — Улрих побледнел.
— Съедем с тропки и в лесу схоронимся.
Так они и сделали и скоро в том месте, где они были, появились всадники. Целый отряд в 20 человек. Все на конях и все при оружии.
— И где они? Нет здесь никого? Может иной дорогой поехали. А ты варнак набрехал все? — раздался властный голос высокого мужчины с широкой рыжей бородой.
— Да нет, Степан Романыч. Здеся они. Не иначе в лесу схоронились.
— Да чего им хорониться? Не разбойники мы, а люди демидовские. Сам Никита Никитыч за ними нас послал!
Проводник повернулся к Улриху и прошептал:
— Видать не разбойные они, а люди Демида. Я голос Степана Шарова признал. Он старшим приказчиком служит в Невьянске.
— Так значит, мы зря прячемся?
— Дак кто его знает, барин. С чем Демид послал его? Этот Шаров человек опасный. Хуже варнака каторжного. И ежели Демид прикажет то и жизни человека лишит.
— Но я посланец государыни! У меня письма от генерал-берг-директора фон Штемберга!
— Тише, сударь. Не дай Бог услышат!
— Я приказываю тебе выходить, если это люди Демидова.
— Как знаете, барин. Ежели, вам голова не дорога. Мое дело сторона. Идите к ним сами. А я здесь подожду. Я вам проводить был должен и проводил. Вот вам стража демидовская. Идите.
— Яган, за мной! — приказал Улрих слуге.
И они перестали скрываться…..
Приказчик Степан Шаров действительно больше напоминал разбойника, нежели управителя Демидовского. Он был росту высокого, с широкими плечами и кулаками пудовыми. На его лице, заросшем бородой до самых глаз, сверкали колючие волчьи глаза. От этого взгляда Улриху стало не по себе, хотя трусом он не был.
— Кто таков? — строго спросил Шаров.
— Государев офицер по горному ведомству! Берг-гауптман Рихард Улрих с предписанием от генерал-берг-директора фон Штемберга!
— Вона как? Вроде тот, кого мы ждали! Вас сударь наш господин Никита Никитыч Демидов поджидают давно! И нас встречать послали! Дороги то не спокойнее нынче. Воровской народишко шалит. А под нашей охраной те, барин, здесь никто не страшен….
К утру следующего дня приехали они в Невьянскую крепость. Это и был большой литейный завод Демидова с рабочим поселком, господским домом, да службами в придачу.
— Сие напоминает больше форпост, чем завод, — проговорил Улрих.
— А так оно и есть. Я же те говорил, барин, что места здесь неспокойные. А вот и хозяин вышел нас встречать.
Никита Демидов богатырем как его отец Никита или брат Акинфий не был. В нем не сказалась крепкая тульская кузнецкая порода. Был он сух и худ, и седые волосы обильно покрыли его голову, не прикрытую париком.
Младший Демидов хоть и был не в Петербурге, но для встречи гостя оделся в костюм парижский синего бархата с позументами золотыми.
— Рад видеть посланца генерал-берг-директора во владениях Демидовых. Я брат здешнего хозяина Никита Демидов.
Улрих соскочил с коня, и они обменялись с Демидовым рукопожатием. На Улрихе был простой мундир зеленого сукна, высокие сапоги, офицерская треуголка. Рихард не любил роскоши в одежде.
— Капитан горного ведомства Рихард Улрих. Вот предписание об инспекции заводов частновладельческих от генерал-берг-директора Георга фон Штемберга.
Предмисание перешло в руки Демидова.
— Прошу в мой дом, господин капитан. Вы устали с дороги.
— Вы правы, сударь. Просто с ног валюсь. И страшно хотел бы поспать.
— Все уже готово. Выспитесь до полудня, а затем делами нашими займемся. Никуда они не уйдут от нас.
Когда Улрих и его слуга ушли в отведенные для них покои, Демидов спросил Шарова:
— Про что в дороге говорили? Чай не один час вместе ехали.
— Долго ехали, Никита Никитыч. И про разное болтали. Но все более по пустякам. Немчура богатству края нашего дивился. И просторам здешним.
— А про месторождения серебра ничего не спрашивал?
— Нет. Хотя про места рудные говорил. Приметы барин этот хорошо разумеет. Быть бы ему знатным рудознатцем.
— Вот потому и боюсь я сего офицера, Шаров. Много он знает в деле рудном. Большой знаток. Не спроста его сюда прислали. Раскопали наши с тобой делишки. Ох, чую что раскопали.
— Но барин баил мне, что не токмо на наш заводишко он приехал. Но и седей наших.
— Э нет, Шаров. К нам он в Невьянск притащился из Петербурга. Прознали они про серебро. Сколько за все время рублевиков отчеканено?
— Почти 200 тысяч, Никита Никитыч. Да и сейчас работа кипит.
— Как? — глаза у хозяина на лоб полезли. — Как это кипит? Кто приказал?
— Да ты, батюшка не приказывал работу в башне останавливать. Вот мастерки робят рублики. Да и чего станется то? Не полезет же он в башню. Там в подвалах склады для меди брусковой числятся. Что он её пересчитывать станет?
— Дурак! Этот офицерик от самого фон Штемберга прибыл. Чуешь? Мне не даром про то донесли. От Штемберга. А он генерал-берг-директор. Пустяками заниматься не станет. Про серебро пронюхал и ищейку выслал к нам.
— Дак он всего то со слугой приехал и если что, то мы….
— Дурак еще раз! Ты хоть знаешь, что будет, если кляуза на нас до царицы дойдет? Тогда Ушаков, начальник канцелярии тайной копать начнет. И закопает и тебя и меня.
— Все они подарки любят, Никита Никитыч. Все купить можно. И Ушаков тот не хуже иных прочих. Да и Акинфий Никитыч в Петербурге за нас похлопочет.
— Можно купить многое. Но не по всякому делу, Шаров. Не то меня пугает, что мы рубли чеканили. А то, что цесаревне Елизавете Петровне* (*Цесаревна Елизавета Петровна — дочь Петра I и будущая императрица в 1740–1760 годах) из тех рублей мы подарки делали. Почти пятьдесят тысяч на неё ушло. А императрица цесаревну терпеть не может. Опасается царица, что цесаревна престол у неё отнять желает. А ежели братца Акинфия к изменному делу привяжут, то ничто не поможет. Тогда и нам всем конец. Потому надобно чтобы никаких доказательств Улрих здесь не нашел. Понял ли?
— А как же…
— Я сказал, чтобы ничего не нашел, Шаров. Он пока спит, ибо устал с дороги. Он не то, что ты, и к таким переездам не привык. И пусть до того как он проснется у нас беда случиться. Плотину пусть прорвет.
— Но тогда все подвалы башни затопит, хозяин. А там серебра сколь пудов. И рубли готовые, только отчеканенные.
— Да и хрен с ними с серебром и с рублями. Мне подвал надобен затопленный. Ибо если он водой наполниться, то его за год не вычерпать! Иди и делай. И сам подохни, а приказ мой исполни!
— Исполню, хозяин….
Шаров никого с собой в башню не взял. Нечего слугам знать про это дело. Мог Степан Романович и сам все обладить. Да и выгоду он свою в этом деле уже видел.
