Сири Джеймс - Потерянные мемуары Джейн Остин
— Мне начало казаться, — сказала Кассандра, — что романтическая любовь в среде дворянства намного чаще проповедуется, нежели практикуется.
Я долго смотрела на ее невозмутимое лицо, затем покачала головой.
— Ты бы так не говорила, будь твой Том жив.
— Но он умер. Не всем дарована возможность найти истинную любовь, Джейн.
— Но все имеют право искать ее, верить, что могут вступить в брак по любви хотя бы раз в жизни. Должна ли я принести в жертву все свои надежды?
— Тебе следует поступать практично, Джейн. В твоем возрасте ты можешь никогда уже не получить другого брачного предложения и уж точно не получишь такого выгодного. Обдумай свое будущее. В качестве хозяйки Мэнидаун-парка ты будешь обладать огромным состоянием. Будешь наслаждаться всевозможными удобствами и преимуществами. Твои дети вырастут в достатке и роскоши и закончат лучшие школы.
Я взволнованно кивнула и высказала мысль, которая камнем лежала у меня на сердце:
— И вы с мамой и отцом сможете жить здесь, если пожелаете.
— Не думай о нас.
— Но я должна, — вздохнула я. — Пока отец жив, мы некоторым образом защищены, какими бы скитальцами мы ни были. Но если батюшка умрет, наш доход так сократится, что мы наверняка повстречаемся с нуждой и, уж конечно, станем тяжким бременем для братьев.
Я подумала о своей подруге Марте, на десять лет меня старше, которая в то время жила со старой матушкой-вдовой и подругой матери, бедной миссис Стент.
— Когда-нибудь мы можем стать такими, как миссис Стент: никому не ровня, никому не нужные. Брак с Харрисом предотвратит это.
— Да, — тихо признала Кассандра. — Но не стоит о деньгах. Разве есть семья, более любимая нами, чем Бигг-Уитеры? Кэтрин, Алетия и Элизабет дороги нам, как родные сестры. Да, Харрис, пожалуй, еще молод и незрел, но ты сумеешь развить его. Партия будет выгодна обеим сторонам. И… — Она умолкла, словно осторожно подбирала дальнейшие слова. — После смерти Тома я часто размышляла, что нам с тобой суждено провести жизнь вместе. Я не могу не думать, что если ты выйдешь замуж за Харриса…
— Мы сможем остаться вместе.
Кассандра кивнула, ее глаза взволнованно загорелись.
— И покинуть ужасный Бат.
— Ради настоящего дома.
— Дома в деревне!
— В нашем возлюбленном Гемпшире!
Наши взгляды встретились. Мы пожали друг другу руки.
Войдя тем вечером в общую комнату, я нашла Харриса подчеркнуто одного: он усердно чистил ружье, в то время как вся семья собралась в гостиной. С колотящимся сердцем я прошла к месту, где он сидел.
— Я обдумала ваше предложение, — заявила я. — И склонна принять его.
Харрис быстро встал и уставился на меня в неловкой тишине. Наши взгляды встретились в немом признании моего согласии. Он чуть улыбнулся.
Собирается ли он заговорить? Хочет ли поцеловать меня? Я ощутила некоторое опасение относительно последнего и поняла, что мне это совсем не понравится. К моему облегчению, он только взял мою правую руку в свою и нежно сжал ее. Я осознала, что мы впервые касаемся друг друга с тех пор, как я танцевала с ним на балу, когда он был двенадцатилетним мальчиком.
Он, по-видимому, обдумывал ответ, когда из-за открытой двери появилась Алетия и увидела, что мы стоим так близко.
— Ты ответила согласием? — воскликнула она. — Согласием, Джейн?
Харрис уронил мою руку, его лицо вспыхнуло, и он быстро отступил в сторону.
Я кивнула, глядя на Алетию.
Она радостно взвизгнула и повернулась к гостиной.
— Джейн ответила согласием! — закричала она. — Она станет нашей сестрой!
Последовал шумный всплеск всеобщей деятельности. Сестры Бигг и Кассандра подошли к нам и, разражаясь счастливым смехом и возбужденными возгласами, обняли меня и Харриса.
— Сбылась моя заветная мечта, — сказала Кэтрин, с любящей улыбкой беря мои руки в свои. — Теперь ты действительно моя родная сестра.
Одного сквайра, похоже, подобный оборот дел застал врасплох, но, быстро оправившись от потрясения, он добавил свой рокочущий голос к праздничной атмосфере.
— Я и не подозревал, что затевается у меня под самым носом, — сказал он, пожимая руку Харрису и сердечно улыбаясь. — Сын, ты показал себя куда более разумным человеком, чем я предполагал. Желаю тебе счастья.
— С-с-с-спасибо, сэр, — ответил Харрис.
— Мои самые сердечные поздравления, дорогая Джейн, — добавил сквайр, тепло обняв меня. — Добро пожаловать в семью.
Я улыбалась, охваченная чувством радости, которое переполняло комнату. Я выйду замуж за Харриса Бигг-Уитера. Я обзаведусь домом. У меня появятся дети, о которых я мечтала. Я стану частью любимой семьи. Мои родители, сестра и я сама никогда ни в чем не будут нуждаться.
Кассандра была права: весьма желательная партия.
В ту ночь я не спала. Я лежала в темноте, час за часом размышляя о новой жизни, расстилающейся передо мной. Я села, потом встала. Потом зажгла свечу и принялась расхаживать по комнате, переполненная растущим ужасом и отвращением к тому, что сделала.
Первые лучи зари уже проглядывали сквозь занавески, когда Кассандра пошевелилась и в сонном замешательстве уставилась на меня.
— Джейн, что случилось? Почему ты не в постели?
— Шесть дней меня окружали наши лучшие друзья, — произнесла я с невыразимой мукой. — Я наслаждалась прелестями чудесных земель и красивых, просторных, теплых комнат Мэнидауна, оттого предложение Харриса и пленило меня. Но мое согласие основывалось лишь на материальных причинах. Я не люблю его! Я не смогу его полюбить! Я словно заключила сделку с дьяволом: жизнь в праздной сытости вместо страданий и одиночества!
— Джейн, успокойся. Ляг и поспи. Утро вечера мудренее.
— Уже утро! — крикнула я. — Я не усну, пока не исправлю то, что опрометчиво натворила. Ах, Кассандра! Когда я думаю о боли, которую причиню, о вспышке недобрых чувств, которую вызову, я искренне страдаю. Но я не могу выйти замуж за Харриса. Я не могу.
Я полагаю, что никакие иные мои слова или поступки не расстраивали столь многих людей, как тот мой отказ.
Я нашла Харриса в комнате для завтраков. Сквозь пелену слез я произнесла слова, которые следовало произнести: мне очень жаль, я слишком поспешила, я сделала ошибку, во всем виновата я одна. Ответ он дал в полном соответствии со своим характером. Лицо его потемнело, он в ужасе уставился на меня, затем повернулся и молча выбежал из комнаты.
Я не в силах была выносить горестные стенания его сестер. Я настояла, что ни минуты более не могу оставаться в этом доме. Приказали подать экипаж, и слуги с нашими пожитками носились туда и обратно среди бесконечных всхлипываний и дрожащих объятий. Мы с Кассандрой покинули Мэнидаун и поспешно вернулись в Стивентон, где я умолила Джеймса забросить написание еженедельной проповеди ради незамедлительных проводов нас в Бат.
Вернувшись под родительский кров, я как можно осторожнее поведала новости. Отец с матушкой пришли в ужас.
— Ты согласилась, а потом отказалась? — воскликнула мать.
— Я ошиблась. У меня случился кратковременный приступ самообмана.
— Какого еще обмана? Это было брачное предложение, и самое желательное. О чем ты только думала?
— Я думала о его благополучии, мама, равно как и о своем собственном. Я уверена, что никогда не сделаю его счастливым и сама тоже буду несчастна. Мы не подходим друг другу.
— Я всегда считал его славным юношей, — сказал отец. — И ты знаешь его не первый день, вы практически выросли вместе. Он тебе почти что брат.
— Вот именно, папа. Я не люблю его так, как жена должна любить мужа, и он не любит меня.
— Бери его и полагайся на любовь после брака, — настаивала мать.
— Нет, мама.
— Но жить в Мэнидауне! — всплеснула руками она, — В такой богатой семье!
— Джейн, — сказал отец, вздохнув, — я знаю, ты с самых ранних лет говорила, что никогда не выйдешь замуж по причине меньшей, нежели любовь. Но ты понимаешь, что делаешь? Ты можешь ждать еще восемнадцать лет и не дождаться, чтоб к тебе посватался человек, обладающий и половиной богатства мистера Харриса. Ты пренебрегаешь возможностью устроить свою жизнь, устроить весьма подходящим образом, достойно, благородно, а меж тем другой такой возможности у тебя, наверное, уже никогда более не будет.[23]
— Возможно, папа. Но я поступила правильно. Жаль только, что мой поступок принес слишком много горя.
Глава 7
Взволнованно расхаживая по комнате в Саутгемптоне в то жаркое августовское утро 1808 года, матушка оплакивала мое незамужнее положение не менее горестно, чем если бы вести об отвергнутой руке Харриса дошли до нее только сейчас, а не шесть лет назад.
— Полагаю, в тот день ты потеряла всякий здравый смысл, Джейн, — сказала она. — Я тебя не понимаю и заявляю, что никогда не пойму.
