KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » Джулиан Рэтбоун - Короли Альбиона

Джулиан Рэтбоун - Короли Альбиона

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Джулиан Рэтбоун, "Короли Альбиона" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Я посоветовал нанять арабское судно, средних размеров дхоу вместимостью сто пятьдесят тонн. Вся команда состояла из арабов, они только что доставили «черное дерево» с невольничьих рынков Занзибара и готовились к обратному рейсу к берегам Красного моря. На нижней палубе «Луны ислама» имелось множество кроватей из твердого дерева скорее это были широкие полати, — предназначенных, разумеется, для рабов, но они отлично годились для всей нашей компании и багажа.

Князь выбрал для себя и своих приближенных — то есть для нас с Анишем — место на корме под навесом из тростника и соломы. В передней части судна был такой же навес. «Луна ислама» была окрашена в зеленый цвет, ее недавно заново оснастили и как следует просмолили швы. Разумный купец входит во все эти подробности, если, конечно, располагает достаточным запасом времени и денег, — а если нет, он идет на риск и подчас попадает в беду, как и вышло у меня с теми злосчастными лошадьми.

Почему я предпочел судно с таким водоизмещением? Капитаны меньших кораблей не решаются выпустить из виду береговую линию и, чуть что, спешат укрыться в порту, даже в это время года, когда погода достаточно надежна и дует постоянный ветер с северо-востока. К тому же, если бы мы выбрали небольшое судно, для нашей экспедиции потребовалось бы целых два доу. Мы и так оставили на берегу мулов, рассчитывая нанять вьючный скот в Сувайзе, порту возле Мир-ал-Каира, он же Каир, столица Египта.

Глава девятая

Даже старый путешественник вроде меня испытывает трепет в моменты отплытия и прибытия в новую страну. Попытайтесь вообразить, как мы отплывали из гавани корабль тянули за собой весельные лодки, — как мы выходили в устье реки, оставляя за спиной золоченые своды храма Шивы, минареты мечети с черным мраморным портиком, а затем, по мере того как устье, расширяясь, принимало нас, мы проплывали и мимо здания таможни и жилища начальника порта. На берегу стояли домочадцы князя, провожавшие его вплоть до Гоа, — среди них было множество женщин, не говоря уж о десяти слонах. Играл оркестр, в воздухе мелькали платки и шарфы, слоны трубили, а погонщики поощряли их, угощая спелыми плодами манго.

На другом берегу реки лес подходил почти вплотную к воде, лишь узкая полоса белого песка отделяла зеленые деревья от влажного изумруда.

Здесь отдыхали вытащенные на берег лодки рыбаков, а чуть подальше, в рыбацких деревушках, вился дымок из коптилен, где заготавливалась впрок пойманная рыба, еще дальше, сразу же за кивающими верхушками пальм, гораздо ближе к берегу, чем в Мангалоре, виднелись на фоне почти безоблачного ярко-голубого неба пики Западных гор. В вышине северо-западный ветер, которому предстояло нести нас через Аравийское море, отщипывал от последних тучек узенькие полоски «волосы ангела».

Мы уже миновали деревеньки, но еще не вышли из устья реки, и вдруг увидели дюгоней, щипавших в изобилии росшие тут водоросли. Мы подивились, как похожи на людей эти морские коровы, кормящие своих малышей. Я спросил, каким образом стадо могло отважиться подойти так близко к поселению рыбаков и почему оно уцелело, ведь мясо дюгоней весьма высоко ценится. Аниш пояснил, что в здешних местах эти животные находятся под защитой, ибо считаются слугами богини в ее ипостаси Царицы Моря.

На нашем корабле кипела работа. Большая часть экипажа столпилась у мачты, натягивая с помощью канатов огромный парус, остальные закрепляли все подвижные предметы, пассажиры, за исключением меня и Аниша, бегали по палубам, выискивая местечко за планширами или за фальшбортом, где можно было укрыться от волн. Каждый отмечал облюбованную им территорию тюком одеял или сумкой из ротанга. Мало кто хотел спускаться вниз, там было чересчур тесно от нашего багажа и мешков с пряностями.

Мы оставляли за собой след, напоминавший хвост кометы, — это чайки и прочие морские птицы летели за нами, оглашая воздух сердитыми и требовательными криками, похожими на мяуканье. Мы покидали гавань; наш корабль дрогнул, закачался на волне, брызги пены полетели на палубу. Матросы, стоявшие на носу корабля, отцепили канаты, прощаясь с буксирными лодками, те, что ждали сигнала в центре судна, натянули парус, и треугольное полотнище наполнилось ветром, раздулось, точно брюхо беременной женщины, брюхо судьбы, беременной новыми приключениями.

Мы слышали под собой ровный ритмичный гул бурунов, проносившихся мимо к удалявшемуся от нас побережью Малабара. Прошло совсем немного времени, и земля скрылась из виду. Лишь самые вершины Западных гор, смыкавшиеся с небесами, да стая морских птиц провожали нас до самой ночи.

И вот уже мы вышли из полосы прибоя, нет больше волн с белыми гребнями, во все стороны бесконечно простирается иссиня-черное море, но это отнюдь не безжизненная пустыня: в воздухе просверкивают летучие рыбы серебристые блики с острыми, как бритва, краями, — за ними гонятся дельфины, играют, словно котята, оскаливают зубы, неуклюже, будто щенки, пытаясь ухватить рыбку, на фоне моря отчетливо выделяется их блестящая кожа пронзительно-черного, как уголь на изломе, цвета. В отдалении отдыхают три кита, пыхтят, выпуская пенящуюся, издали похожую на дым струю воды.

В такие моменты всегда испытываешь душевный подъем и какое-то пьянящее легкомыслие. Да, всякий понимает, что рано или поздно путешествие по бескрайним водным просторам завершится берегом, если только не прервется преждевременно и не подарит отважному могилу на дне моря, но все же на день или два, а то и на неделю человек освобожден от всех забот, освобожден даже от власти времени. Он впитывает в себя небесную голубизну и свежесть ветра, запах смолы и пеньки, выдержанного дерева, из которого построен корабль, он чувствует под ногами неторопливый подъем палубы, а затем она плавно ныряет вниз, словно в церемонном танце, и качается в такт линия горизонта корабль, ветер и волны вершат свой ритуал.

Так чувствовал я, но Аниш и многие другие отнюдь не разделяли моего восторга: их томила морская болезнь. Боюсь, и князя Харихару она не миновала, во всяком случае, вельможа предпочел уединиться под навесом на корме.

А я расхаживал себе по палубе, опираясь на свой добрый старый посох и кутаясь от сырости в свой добрый старый плащ. Пятеро погонщиков мулов столпились возле повара, который, склонившись над металлическим чаном, заполненным горящими углями, шлепал на железный противень лепешки теста и переворачивал их, как только они начинали пузыриться и на них появлялась темноватая корочка. Вился синеватый дымок, пропитанный запахами свежего хлеба и специй; наши арабские матросы, хорошо осведомленные о том, насколько опасен открытый огонь на корабле, посматривали с тревогой, один стоял наготове, раскачивая на канате ведро: случись беда, он тут же зачерпнет забортной воды и зальет угли.

Я двинулся дальше и вскоре набрел на факира, собравшего вокруг себя несколько матросов, пару слуг и четырех солдат из свиты князя. Фокусник напрягал тощее тело так, что проступали жилы на шее, и щелкал пальцами, кажется, пытаясь загипнотизировать зрителей. Все его одеяние составляла грязноватая набедренная повязка и тюрбан, на основании чего я принял его за собрата-мусульманина, хотя и индийского происхождения.

Сержант, второй по рангу офицер в нашем отряде, здоровенный парень, чей ятаган выглядел особенно устрашающим из-за дополнительного шипа на рукояти, пробурчал мне в ухо:

— Он не хочет показать нам левитацию или трюк с веревкой. Говорит, пока он будет висеть, ветер унесет корабль слишком далеко, а он так и останется в воздухе над морем.

Я не удержался от смеха.

— Ладно, подождем, пока ветер стихнет или пока мы не доберемся до суши.

Факир развлекал публику, вытаскивая гирлянды связанных друг с другом платков из ушей зрителей и множество крутых яиц из собственного рта. Совсем неплохо, если учесть, что верхняя часть его туловища была обнажена.

Я направился к носу корабля и там обнаружил буддистского монаха. Заметив мое приближение, монах, одетый в ярко-желтый балахон, скорчился в предписанной правилами йоги позе, поднял к небу лицо с закрытыми глазами и принялся твердить очередную бессмысленную мантру. Голова монаха была обрита; рядом с ним лежали нехитрые атрибуты его звания кружка для подаяния, глиняный барабан, цимбалы и маленькие колокольчики, которые крепились к пальцам. Он был хрупкого сложения, имел длинные изящные ступни и пальцы, а брови у него отсутствовали напрочь, хотя на том месте, где им полагалось быть, кожа казалась красной и воспаленной. Вообще же кожа монаха была гладкой и безволосой, за исключением темной щетины, пробивавшейся на голове. Я подумал, уж не евнух ли передо мной. Монах был смуглее большинства моих спутников, не так темнокож, как жители Африки, но все же отчасти напоминал их. Погрузившись в экстаз, или медитацию, или что там полагалось по его религии, он не обращал на меня ни малейшего внимания, не открывал глаза, не шевелился, лишь губы чуть заметно двигались, повторяя монотонный напев. Я прошел мимо. Про себя я решил, что это сингалезец с острова Шри-Ланка — об этом говорила и его внешность, и его вера.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*