Валерий Ганичев - Ушаков
«Памятовать надлежит, что сила и знатность флота не в одном великом числе кораблей, матросов и корабельных пушек состоит, но что, во-первых, потребны к тому искусные флагманы и офицеры… основываемый вами план никогда во исполнение приведен быть не может, если недостанет также искусных и ревностных исполнителей…»
Честолюбивые устремления Екатерины II не осуществились бы, не будь создана усилиями этих командиров благоприятная почва для преодоления отсталости отечественного флота. Екатерина прекрасно понимала, что без опоры на внутренние силы, на патриотическую идею, на наиболее талантливых и образованных во всех сферах россиян ей на престоле не удержаться. Нет, она отнюдь не отделяла себя от европейских веяний, но там, в Европе, она хотела иметь один облик: гуманной, просвещенной, широко мыслящей императрицы. А здесь, в России, она должна была предстать рачительной, заботливой хозяйкой, защитницей Отечества. Кроме того, боясь, что крутые повороты окончатся для нее плачевно, Екатерина старалась изучать предмет всесторонне и, воспользовавшись моментом, выждав удобное время, без особой ломки приступала к реформам. Знала она и то, что безоглядное служение зарубежной идее и интересам закордонной династии окончились плачевно для Анны Леопольдовны и для собственного злосчастного супруга Петра III. Этим-то и была продиктована ее повышенная склонность к укреплению начал патриотических, начал русских, конечно, это был сословный патриотизм, в интересах дворянства и правящих кругов. Дворянство тоже включалось в общественный круговорот. Становилось ясным, что намечавшиеся контуры будущей политики невозможно осуществить без флота. Стали разрабатываться проекты по восстановлению его мощи, опробовались корабли в дальних походах. Екатерина II заявила: «Что флотская служба знатна и хороша, то всем известно, то насупротив того столь же трудна и опасна, почему более монаршью милость заслуживает». Это уже было покровительство и внимание. Зашевелилась и призванная управлять флотом Адмиралтейств-коллегия.
Старшим членом Адмиралтейств-коллегии оказался в это время адмирал Иван Талызин (других Петр III уволил «за старостью»). Адмирал знал лишь портовое хозяйство да и посылался-то в свое время Петром Великим за границу освоить «экипажское дело». Ведал он Адмиралтейств-коллегией только по старшинству, а заправлял ее делами и докладывал императрице адмирал Семен Иванович Мордвинов. Известный историк флота Ф. Ф. Веселаго так характеризовал Семена Мордвинова: «Он имел ясный ум и глубокое морское образование, как научное, так и практическое. Он много плавал на иностранных и на русских судах, командовал различными судами, отрядами и вообще по службе занимал самые разнообразные административные и хозяйственные должности. Зная иностранные языки, он перевел много полезных книг и немало написал и оригинальных по морским наукам…Если к этому прибавить энергию, опытность, приобретенную полувековою службою, некоторый придворный лоск и умение применяться к обстоятельствам, то можно с уверенностью сказать, что он мог быть весьма полезным сотрудником императрицы по улучшению флота».
Так оно и было. Мордвинов с необычайной резвостью взялся за разработку предложений по улучшению состояния флота. Его тщательно проработанный отчет был рассмотрен императрицей, и состоялось учреждение «Морской Российских флотов и адмиралтейского правления комиссии для приведения оной знатной части к обороне государства в настоящий постоянный добрый порядок».
Председателем Морской комиссии был назначен ее организатор адмирал Мордвинов, а членами: граф Чернышев, контр-адмирал Милославский, вице-адмирал Спиридов. Права по преобразованию флота комиссии предоставили большие. Правда, все в рамках годового бюджета, 1 миллион 200 тысяч рублей. Екатерина большое значение придавала разработке четкого плана, по которому предстояло действовать в будущем, так, в инструкции комиссии по поводу кронштадтского канала и других сооружений она считала, «что прямое домостроительство того требует, чтобы сделать основательный план, который хотя бы и при самых поздних потомках в совершенство приведен быти мог». Мысль разумная, и мы должны отдать должное создателям целенаправленного плана возрождения русского флота С. Мордвинову, Г. Спиридову, Ф. Милославскому, И. Чернышеву. Комиссия провела целый ряд преобразований, наметила важные меры по строительству флота, управлению им и укомплектованию штатов. Установила она также штат корабельного флота, решено было содержать флот «не только равносильный каждому из соседних флотов» (датскому и шведскому), но «чтобы наш флот в числе линейных кораблей оные еще и превосходить мог». Определен был штат судов: для мирного и военного времени. Имелся в виду и третий вариант: «Усиленный». Была установлена строгая аттестация при переходе от одного офицерского звания к другому. Вновь учреждалась «Комиссия для разобрания во флоте служащих флагманов штаб— и обер-офицеров», «для баллотировки», после которой баллотирующийся производился в следующий чин. Баллы «достойные», «сумнительные» и «недостойные» давали довольно точное представление о качестве подготовки того или иного офицера. Считалось, что проходит в ранг выше тот, кто получит не менее одной трети «достойных» баллов. «Недостойные» баллы в зачет не шли, но служили хорошим предостережением для баллотирующегося, обращали его внимание на недостатки в знаниях и навыках. Особое внимание было уделено обучению нижних чинов или, как тогда писали, «служителей». Оказалось, что на большинстве кораблей их не хватает, а на других они не обучены. Сказалась «экономия» предыдущих лет, когда в дальние плавания не ходили. Как можно было овладеть навыками постановки парусов, принятия сигналов, вождения кораблей, не выходя в плавание? Поистине экономия на главном — разрушение этого главного.
В моряки зачислялись в основном жители Архангельской и Олонецкой губерний, там с молодых лет учили ходить в море, работать веслами, управлять парусом. Но сейчас этих служителей не хватало, забирали в моряки сухопутных солдат, превращая их в морскую пехоту, которая составляла на линейных судах до четверти состава, а на галерах и до 40 процентов служителей. К построению новых кораблей только приступали, старые же обросли ракушками, рассохлись, расходились в пазах. К дальним походам флот еще не был готов, это отметила с горечью в письме к Н. Панину императрица, поприсутствовав на учениях: «Надобно сознаться, что корабли походили на флот, выходящий каждый год из Голландии для ловли сельдей, но не военный, так как ни один корабль не умел держаться линии». Императрица считала линию основой военно-морского искусства. Но дело было не в линии. Екатерина присутствовала на маневрах старого послепетровского флота. Время было новое, а порядки и организация еще были старые. Русскому флоту еще предстояло возродиться, свежий ветер уже наполнял паруса первых новых его кораблей.
Пламя с четырех углов
Российский рынок неестественно «флюсовал», тяготея к Петербургу и Балтике. А ведь к началу второй половины XVIII века большие территории, массы населения были ближе к южным торговым путям, Черному и Азовскому морям, Кавказу и Балканам. Ближе и дальше. На Балтике была восстановлена историческая справедливость и существовало свободное торговое судоходство. Вокруг Черного моря царил османский террор, а ковыльная степь Причерноморья скрывала следы не столь далекого пребывания здесь древних русов, земледельцев, скотоводов и воинов Киевской Руси. Ныне в эти земли проход был закрыт, зловещий ятаган янычара правил тут несколько веков. И делить власть он ни с кем не собирался. Неизбежно было столкновение России и Турции. Причины были всякие: экономическое и политическое развитие Русского государства, рост продукции сельского хозяйства южных районов, необходимость выхода на торговые пути юга Европы, Леванта, Африки. Открытость и незащищенность границ, частые набеги крымских татар, находящихся в вассальной зависимости от Турции, на земли Украины и России, также требовали возвращения исконно славянских земель, их защиты.
Политика России определялась, писал Энгельс, «ее историческим прошлым, ее географическим положением, необходимостью для нее иметь гавани в Архипелаге[1], как и в Балтийском море». Здесь, на юге, власть имела вполне определенные цели по укреплению своего могущества, по расширению территории империи, но в целом ряде случаев политика России в XVIII веке совпадала с объективными историческими потребностями народов, с национальными чаяниями людей многих национальностей, стонущих под игом османской деспотии.
«Россия действительно играет прогрессивную роль по отношению к Востоку… Господство России играет цивилизаторскую роль для Черного и Каспийского морей», — считал даже критически настроенный к ней Энгельс. Из этого и следует рассматривать события первой русско-турецкой войны (1768–1774 г.) при Екатерине II.
