KnigaRead.com/

Юрий Трусов - Каменное море

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Юрий Трусов, "Каменное море" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Благодетель-негоциант сдержал слово. Мускули то ли по старости, то ли по бесталанности к коммерческим делам, ставший ныне из капитана шхуны и компаньона служкой-управляющим, вручил Кондрату десяток золотых – задаток в счет будущей службы, казачью одежду, пару пистолетов, саблю и хрустящую бумагу-паспорт, в котором указывалось, что причисляющийся к мещанству Хурделицын Кондрат сын Иванов, служит по найму в приказчиках у господина негоцианта…

XXIV. Суженая

Есть люди, которые чувствуют себя наиболее счастливыми, лишь когда они имеют возможность заботиться о других. К таким относилась Одарка. С уходом в морское плавание Иванко старая женщина, привыкшая уделять все внимание своему воспитаннику, почувствовала, что лишилась чего-то очень важного, делавшего ее жизнь интересной и нужной. Не по годам крепкая здоровьем, она стала прихварывать, жаловаться то на боль в пояснице, то на колики в груди. По ночам она своими охами да вздохами будила Семена. Чухрай понимал, что его супруга тоскует по Иванко, пытался ее всячески успокоить. Он даже несколько раз водил ее в большой, белый, похожий на древнегреческий храм, с величественной открытой коллонадой театр. На верхние ярусы сюда за умеренную плату пускали и простолюдинов. Спектакли в театре ставила итальянская опера. Пение на незнакомом итальянском языке и балетные номера не очень пришлись сначала по вкусу Чухраям. Но залитый светом от огней масляных фонариков и плошек зал, блеск военных и чиновничьих расшитых золотом мундиров, роскошные платья знатных красавиц немного развлекли Одарку, охочую до всяких ярких пестрых зрелищ.

Однако такие развлечения все же не могли окончательно излечить супругу Семена от ее хандры. Она продолжала по-прежнему тосковать об Иванко, словно безутешная мать о своем родном единственном сыне… Поэтому, нужно ли говорить, что появление в доме Чухраев женщины, нуждающейся в заботе и помощи, обрадовало не только Одарку, но и Семена.

«Будут у моей старухи хлопоты – и к добру. Может, об Иванко меньше скучать начнет», – подумал дед.

И не ошибся.

Первое, чем занялась Одарка, это заботой приодеть «приблудную красуню», как она про себя называла Гликерию.

– Разве можно тебе в таком платье ходить? Ты, пока я тебя не приодену, Кондратке не смей даже и на глаза показываться, – поучала она. – Вот приодену тебя, тогда пусть и посмотрит, какая ты раскрасавица. Сразу у него на тебя глаза раскроются.

И Одарка поселила Гликерию в глиняную хатку, стоявшую рядом в их же дворе, в которой раньше проживали Чухраи. Гликерия как бы исчезла с глаз Кондрата…

Одарка не теряла времени. Она достала из сундуков старые платья и обувь покойной жены Кондрата Маринки и стала примерять их на Гликерию. Вышитые сорочки, хотя и пролежали более девяти лет, но, пересыпанные сухой полынью, отменно сохранились. Добротная материя была словно новая Также хорошо выглядела и ее праздничная обувка – казачьи из красной и желтой сафьяновой кожи сапожки. Одежда и обувь пришлись почти в самую пору Гликерии. Марина была только немного выше ее. Требовалось лишь незначительно укоротить платья.

Но неожиданно, к великому огорчению Одарки, ее замысел встретил решительное сопротивление со стороны самой «приблудной красуни». Лишь только Гликерия узнала, что вещи, которые она одела, принадлежали покойной жене Кондрата, она немедленно сбросила их с себя и одела свое рваное платье.

– Я не могу носить то, что раньше одевала его жинка… Не могу!.. Не могу!.. Не могу!..

– Да ведь пойми, тебя, может, сам бог вместо покойной Маринки ему послал. Значит, и вещи ее носить можешь, – пыталась уговорить ее Одарка.

Но Гликерии ее слова напомнили лишь то, чего не знала Одарка: картины позорного насилия, которому она подвергалась, пока не вырвал ее из рук извергов Кондрат… Неужели это бог таким образом мог послать ее Кондрату в жены? Нет! Эта старая женщина ошибается. По доброте своей она, видать, говорит такое… И хотя сама Гликерия тоже, как и Одарка, была религиозной, но в данном случае здравый смысл не позволял ей и думать о каком-то божественном вмешательстве. Нет! Ее спас не бог, а смелость и благородство Кондрата! Конечно, только он… Он! Так какое же право имеет она, спасенная им, одевать то, что принадлежало некогда его жене? Гликерия сурово посмотрела на Одарку и та, взглянув в ее черные недобрым огнем засверкавшие очи, смолкла на полуслове. Одарка поняла, что «приблудную красуню» не переубедить.

В первую минуту ее охватило раздражение: «Эта босоногая в рваном платье смуглянка еще упрямится! Ее, приблудную нищенку, одевают в роскошные платья, а она отказывается. Смотри, какую знатную панночку из себя строит…»

Из уст Одарки уже хотели сорваться в адрес Гликерии грубые, осуждающие слова. Но, взглянув в огромные, черные, полные тоски глаза молодой женщины, на дрожащие на ресницах слезы, Одарка вдруг вместо сердитых слов произнесла ласковые, непонятно откуда нахлынувшие на нее:

– Ладно, любонька моя… Ин по-твоему пусть будет… Найдем для тебя другое…

Что другое, она не договорила, потому что и сама толком не знала. И крепко поцеловала «приблудную».

Гликерия поняла, что произошло в душе старой женщины, поняла и, в свою очередь, захотела успокоить Одарку.

– Да ничего мне не надобно…

– Нет, любонька моя… Уж ты как хочешь, а одеть тебя я, как положено, одену. Все равно одену.

На другой день Одарка обошла все лавки и магазины Одессы, выбирая на свой вкус дорогие ткани. И тут скуповатая Одарка не торговалась с приказчиками, щедро тратя скудные сбережения Чухрая. Затем она пригласила портного – поляка пана Строковского и одного из лучших сапожников города – еврея Пуриса. И через неделю Гликерия предстала перед Кондратом совершенно преображенной. К ее гибкой ладной фигуре хорошо шел новый черный, отделанный красной и белой вышивкой казакин. Это была своеобразная смесь греческой и украинской одежды. Сафьяновые с восточным золотым узором сапожки дополняли костюм.

Увидев Гликерию, Кондрат обрадовался, и в то же время приуныл. Он вдруг почувствовал перед лицом такой красивой молодой женщины себя старым, словно разница в возрасте сразу легла между ними непреодолимой преградой.

– Ну, до чего же ты гарная… Прямо невеста молодая!

– Уж какая есть, – покраснела Гликерия и скромно прикрыла своими длинными ресницами радостно сверкнувшие глаза.

– Она и есть твоя суженая. Богом тебе данная, Кондратко. Богом… – вмешалась в их разговор Одарка, но ее перебила Гликерия.

– Не богом, прости меня святая Мария… Ты спас меня, благодаря храбрости своей. Спас… – И она вдруг порывисто прильнула к широкой груди Хурделицы.

Кондрат обнял и поцеловал молодую женщину.

– Видно, так и будет, – сказал он, смутившись, и попросил Одарку дрогнувшим голосом: – Благословите нас… За родных будьте. Как вернусь из похода, справим свадьбу…

XXV. Новая жена

Через месяц, возвратясь из чумацкого похода, приказчик Луки Спиридоновича Кондрат Хурделицын назвал Гликерию своей женой.

Их свадьба была скромной не потому, что на большее свадебное пиршество не хватало у жениха достатка. Хозяин Лука Спиридонович, узнав, что Кондрат женится, готов был отвалить своему лучшему приказчику кругленькую сумму, да Кондрат решительно отказался.

– Спасибо, хозяин… Ни к чему мне все это… Не весенняя у меня любовь. Сам знаешь… А осень есть осень…

На свадьбу пригласили только Селима с его женой Ефимией, которая привела своего дальнего родственника Николаса – владельца небольшого магазина, хорошо знавшего отца Гликерии. Лука Спиридонович решил, что ему, хозяину, неудобно якшаться со своим приказчиком, поэтому он не пришел, а прислал вместо себя своего управляющего Мускули с подарками для молодоженов. На свадьбу нежданно-негаданно прибыли вернувшиеся из плавания Иванко со своим рыжим капитаном Григорием Радонаки.

Присутствие сына на свадьбе тяготило Кондрата. Иванко, ставший высоким гибким юношей, уж очень был схож лицом на мать. У него были такие же продолговатые, как у Маринки, цвета утренней морской воды глаза, и Кондрату порой чудилось, что это сама его покойная жена глазами сына теперь смотрит на него. К кому же он думал, что сын в душе осуждает его женитьбу, осуждает потому, что он этим как бы оскверняет память о дорогой покойнице. Поэтому Кондрат тяжело вздыхал, против воли хмурился и, встречая взгляд сына, смущенно отворачивался.

Иванко, наделенный от природы обостренной чуткостью, сразу понял, что у его отца нелегко на душе.

После нескольких выпитых чарок горькой, когда за столом гости разговорились и стало шумно, Иванко подошел к отцу и, взяв его за локоть, прошептал:

– Не журись, батько!.. Правильно сделал, что женишься… Трудно без хозяйки в доме!..

Кондрат вытер рукавом глаза и благодарно обнял сына так, что у Иванко захрустели кости. Как ни странно, но сыновнее одобрение не сняло с его души тяжести, а скорее увеличило ее.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*