Марина Александрова - Варяг
Девушка тем временем съежилась возле охранника и исподлобья разглядывала присутствующих, зыркая по сторонам большими глазами небывалого зеленого цвета.
– Ну вот ты и получил то, что желал, – сказал чиновник Эрику. – Теперь, я думаю, тебе следует уйти. А нам с торговцем еще нужно обсудить вторую просьбу императора.
Эрик и не собирался оставаться надолго в этой сумрачной, душной, пропахшей тошнотворными пряностями комнате. Он подошел к девушке, взял ее за худую, перепачканную руку и молча двинулся к выходу.
– В ближайшее время вам вновь предстоит посетить Большой дворец, – сказал ему вслед чиновник. – Так что скоро ждите людей от императора Константина.
Эрик кивнул, не оборачиваясь и не сбавляя шаг. Ничего не понимающая, насмерть перепуганная девушка покорно плелась за ним. Во всяком случае, то, с каким смирением она последовала за Эриком, говорило о том, что она вспомнила своего недавнего защитника и, скорее всего, посчитала, что остаться с ним – наименьшее из зол.
ГЛАВА 10
Когда Эрик добрался со своей спутницей до постоялого двора, купцы еще не вернулись с базара, чему Эрик немало обрадовался. Он привел девушку в комнату и, оставив там, снова спустился вниз. Отыскав хозяина постоялого двора, Эрик попросил его принести как можно больше горячей воды и бадью, в которой можно было бы помыться.
Толстый грек очень удивился и попытался объяснить необразованному варвару, что подобной услуги в его заведении не предусмотрено, поскольку для мытья в городе существует достаточное количество бань.
Однако Эрик продолжал стоять на своем. Наконец грек сдался и пообещал найти кипятку и бадью. За отдельную плату, само собой.
Эрик был весьма удивлен, когда, вернувшись в комнату, обнаружил, что девушка стоит там, где он ее оставил. Она не попыталась сесть, хотя весь ее вид выражал крайнюю степень усталости.
– Ты, это... Села бы, что ли... – выдавил Эрик, став почему-то вдруг ужасно косноязычным.
Девушка сверкнула на него глазами и покорно опустилась на пол, прямо там, где стояла.
«Ну что ж, хорошо, теперь я хотя бы уверен в том, что она понимает греческий», – решил про себя Эрик. О чем дальше говорить с новоприобретенной живой собственностью, он не знал. За всю дорогу к постоялому двору они не обменялись ни единым словечком.
Так и сидели молча – он на скамье, она на полу. Девушка так низко опустила голову, что Эрику показалось, что она заснула. Он встал, подошел к ней, нагнулся и дотронулся рукой до плеча. Девушка вздрогнула, будто обжегшись, и вскинула на Эрика свои невозможные зеленые глаза, в которых было столько пережитой боли и такой страх перед новой, что Эрик невольно отпрянул.
– Чего желает хозяин? – робко спросила девушка, и это были первые слова, произнесенные ей с момента встречи.
– Да, в общем-то, ничего я не желаю, – засмущался Эрик. – Ты бы, может, на ложе села? На полу неудобно же...
Девушка покорно поднялась с пола и, подойдя к ложу, присела на самый краешек. Эрик теперь уже совершенно растерялся. Он мало общался с женщинами, если не считать мать и сестру. К тому же, когда Эрик отправился служить князю, сестра была еще сопливой девчонкой, и никаких особых сложностей в общении с ней у Эрика по тем временам не возникало.
Последнее же время он был в родном доме редкими наездами, за время которых не успел как-то понять, что за звери эти молодые девки и как с ними говорить, чтобы не напугать, не смутить, не обидеть.
Эрик считал, что ему еще рано жениться – двадцать два всего-то! – а потому редко общался с девушками. Конечно, ничто человеческое не было ему чуждо и он время от времени заглядывал в гости к веселым вдовушкам, которые за подарок давали ему то, что муж получает от жены. Но ведь это совсем другое!
Теперь же на руках у Эрика оказалась молоденькая девушка, неведомо где родившаяся, неизвестно где скитавшаяся, говорившая на языке, который Эрик, как ни крути, всегда считал чужим и который вдалбливал в него старик-грек чуть ли не силой, по особому повелению покойного батюшки.
Что теперь делать с этой чужеземкой, как с ней себя вести, этого Эрик представить себе не мог даже примерно. Может, от этой неопределенности, а может, от пронзительной голубизны ее глаз, Эрик робел как отрок, впервые подглядевший за моющимися в бане бабами.
Эрик вспомнил, как однажды, в Купальскую ночь он вместе со всеми жителями деревни веселился возле реки. Сначала прыгали через костры и топили чучело, а потом, когда Купальская бражная ночь опьянила людей, бабы и мужики поскидывали одежду и начали сигать в реку.
Ночь была светлая, и Эрик отчетливо видел белые тела, мелькавшие по берегу. Он увидел материну служанку Варну – молодую, красивую девку, от которой так и пыхало всегда здоровьем и еще чем-то, чему Эрик по тем временам не знал названия.
Варна входила в воду осторожно, охая и ахая на каждом шагу, будто бы вели ее туда насильно. Но вдруг настал момент, когда медленная пытка холодной водой, видимо, стала нестерпимой. И, тогда, громко вскрикнув, Варна подпрыгнула в воде, плеснулась, как белорыбица, а затем уже беззвучно ушла под воду. И показалась вскоре вновь, великолепная в своей наготе, прикрываемой только копной черных волос, разметавшихся по плечам.
И от вида ее тела, молочно-белой кожи, оттененной темным пушком внизу живота, Эрику стало отчего-то трудно дышать. А женщина, оказавшись рядом с ним, засмеялась таинственным, грудным смехом.
– Совсем взрослым стал хозяин, – сказала она, постепенно, будто цепкими пальцами, ощупывая взглядом все тело Эрика. И от этого пристального взгляда Эрику стало еще жарче, еще тесней в груди, и захотелось ему припасть к манящему полному телу, окунуться в него, как в прохладную воду, и слиться с ним, как вода с водой...
Варна, видимо, поняла, о чем думает молодой хозяин, и чуть позже, в ракитовых кустах, под теплым купальским небом, она стала первой женщиной Эрика.
Мысли Эрика были прерваны стуком в дверь. На предложение войти в дверь протиснулся слуга. Он принес два огромных ведра, от которых валил пар, а вслед за слугой явилась девушка с огромной лоханью. Оставив все посреди комнаты, слуги ушли.
Лаура продолжала безмолвно сидеть на краю кровати.
– Ну вот, – сказал Эрик. – Воду принесли, можешь мыться.
Девушка поднялась с кровати и начала покорно стаскивать с себя грязную, порванную местами рубаху. Когда до Эрика дошло, наконец, что она собирается мыться при нем, его словно ветром выдуло из комнаты.
Стоя в коридоре и прислушиваясь к плеску воды, доносившемуся из комнаты, Эрик размышлял над тем, насколько он сам осложнил себе жизнь. Как говорится, не было у бабы забот – купила порося.
Да вот еще забота – что она наденет, когда вымоется? Платьишко-то ее грязное и рваное, как рыболовная сеть. Конечно, потом Эрик прикупит ей все, что ей будет угодно, а теперь как быть?
Плеск воды за дверью прекратился, значит, девушка вымылась. Эрик осторожно приоткрыл дверь и, стараясь не глядеть на нагую Лауру, прошел к ложу, где в сундуке, хранились его вещи.
Девушка, по всей видимости, истолковала появление хозяина весьма превратно, поскольку глаза у нее стали огромными и складывалось ощущение, что она вот-вот разрыдается.
Эрик открыл сундук и, покопавшись там, достал одну из своих сменных нательных рубах. Не глядя бросил ее Лауре, буркнув при этом: «Оденься».
Девушка смиренно натянула на себя рубаху. Росточку она была маленького, и рубаха нового хозяина прикрывала ее до колен.
– Завтра схожу на базар и куплю тебе одежду, – оповестил девушку Эрик.
– Спасибо, хозяин, – ответила Лаура. В ее голосе слышалась искренняя благодарность, как подумал Эрик, не столько за обещанную одежду, сколько за то, что он не воспользовался ее беспомощностью и своей властью.
Вскоре вернулись с базара торговцы, и Эрик понял, что проблемы начали нарастать как снежный ком. Лаура дичилась людей вообще, а в каждом мужчине видела потенциального врага. Мужики поначалу пробовали подшучивать над девушкой, но шуток она явно не понимала, воспринимая каждую из них как посягательство на себя. Каждый раз, когда кто-нибудь из торговцев отпускал очередную шутку в адрес девушки, ее глаза наполнялись слезами и она с надеждой смотрела на Эрика, как бы моля его заступиться и не допустить произвола.
Эрика сперва это веселило. Потом он не выдержал, отозвал Лауру в сторону и попытался объяснить ей, что шутки торговцев вполне безобидны и ей ничего не угрожает. Лаура понятливо закивала головой и стала вести себя поспокойней, хотя при каждом обращении к ней мужчин продолжала вздрагивать всем телом и делать большие глаза.
Эрик с ужасом подумал о предстоящей ночи и решил, пока не поздно, хоть как-то облегчить грядущее испытание. Он взял у одного из купцов отрез материи, которой и отгородил дальний угол комнаты вместе с ложем. Лаура наблюдала за его действиями с настороженностью дикого зверька, вышедшего на поляну и увидевшего человека, зато купцы начали веселиться с новой силой. Теперь объектом их шуток была не только Лаура, но и Эрик.
