Маргарет Джордж - Ошибка Марии Стюарт
«Только не переметнись на другую сторону! – безмолвно вскричала Мария. – Матерь Божья, не дай ему переметнуться к ним!» Ее снова затрясло.
– Выпейте, мадам, это успокаивающий напиток, – сказала леди Хантли и подала ей чашку. – У меня есть хорошая новость для вас: я передала сообщение. Оба ожидают ваших указаний.
– Молюсь о том, чтобы это было не впустую, – Мария вздохнула и сделала глоток пенистого напитка. – Следующая часть моей задачи включает много других, и все легко может пойти не так, как задумано. Это пугает меня. Все зиждется на тонком равновесии… как мои часы.
Она указала на маленькие часы, которые держала при себе с самого детства – те самые, которые отбивали время, когда пришел кардинал, сообщивший ей точную дату ее свадьбы с Франциском. Правда, тогда они спешили, и не было часовщика, который смог бы починить их.
– Мой брат будет следующей частью этой задачи… мое показное примирение с ним. Но вчера его рука незримо присутствовала здесь; это он нанес пятьдесят седьмой удар. Берегись бастарда, говорил предсказатель…
Она нервно переплела руки, но даже прикосновение к собственной коже ей было противно. Она чувствовала себя грязной после того, как Дарнли овладел ею, будто ее кожа покрылась коростой. Она повернула голову и посмотрела в окно. Переменчивая мартовская погода повернулась другой стороной – на улице потеплело и выглянуло солнце. Пронзительно-голубое небо раскинулось над дворцовыми угодьями, и из-под грязного снега кое-где проглядывала изумрудно-зеленая трава. Окна были открыты: жужжащая пчела ударилась о свинцовую раму и влетела в комнату.
«Откуда она прилетела? – стало интересно Марии. – Еще слишком рано для пчел. Может быть, она затаилась и ждала всю зиму?
Как лорд Джеймс?
Его возвращение было смелым жестом. Кто позвал его? Или он поддерживал настолько тесную связь с мятежниками, что заранее знал об убийстве и вернулся в оговоренное время?»
Пчела летала от стены к стене в поисках цветка, потом поползла по настенному гобелену.
«В марте нет цветов, – подумала Мария. – Ты зря ищешь, поэтому ты скоро умрешь. Как и все, кто ошибается в своих расчетах».
Снаружи донесся звук шагов, и грубый солдатский голос объявил:
– Лорд Джеймс Стюарт, граф Морэй!
Мария встала и сложила руки перед собой, изображая безмятежность.
В комнату вошел лорд Джеймс. Его взгляд был теплым, а выражение его лица – нежным, заботливым и даже виноватым. Он медленно и смиренно подошел к ней, словно мальчик, который просит у родителей прощения за шалость.
Ей вдруг захотелось, чтобы это оказалось правдой, хотя она знала настоящую правду.
– О, Джеймс, – промолвила она. – Если бы ты был здесь, то этого бы не случилось! – она протянула руки и обняла его. – Как хорошо, что ты вернулся!
Никто из них не упомянул причину его отсутствия в Шотландии.
– Очень грустное дело, – пробормотал он, обнимая ее. – Теперь нам нужно сделать все возможное, чтобы исцелить рану, нанесенную Шотландии.
«Теперь он будет диктовать мне свою волю, – подумала Мария. – Он объявит условия для предателей».
– Вам придется простить всех, – сказал он, как будто прочитав ее мысли. – Тех, кто бежал вместе со мной, и тех, кто поднялся против Риччио. Все стороны нужно примирить, чтобы мы могли начать с чистого листа.
Она держала лицо прижатым к его груди, чтобы он не видел его выражения.
– Сегодня вечером мы соберемся в ваших апартаментах, – продолжал он, и Мария буквально чувствовала рокот слов в его грудной клетке, а не только слышала их. – Мортон и Рутвен…
– Только не Рутвен! – воскликнула она.
– … А также Мейтленд и я сам, – спокойно закончил он.
– Мейтленд тоже предатель? – спросила она, отстранившись от него. – Я прекрасно знала, что он завидует Риччио и чувствует себя обойденным, но считала его слишком цивилизованным для участия в убийстве.
Джеймс улыбнулся все той же фальшивой улыбкой виноватого мальчика.
– Цивилизованные люди испытывают страсть и ненависть, как и все остальные, – сказал он. – Королева Елизавета и ее министр Сесил не брезгуют убийствами и заговорами, почему же Мейтленд должен отличаться от них? Кроме того, разве убийство чужеземца считается изменой?
«Да, почему бы не Мейтленд? – подумала она. – Кстати, и почему бы не Джон Нокс?»
– Когда я могу ждать вашего прихода? – как можно более небрежно спросила она.
– Ближе к вечеру. Сначала мы соберемся у Мортона.
* * *Дом Мортона находился недалеко от Холируда на огороженном участке с внутренним двором и собственной конюшней. Гостиная на втором этаже была достаточно просторной, чтобы там могли разместиться все заговорщики. К началу вечера они собрались почти в полном составе и стояли, приятно беседуя друг с другом, как если бы встретились по какому-то радостному случаю, вроде помолвки хозяина. Рутвен прошаркал к креслу и пристроил ноги на низком табурете, но убийство как будто оживило его: он выглядел не таким больным, как вчера вечером. Лорд Джеймс в новой одежде, которую он чудесным образом обнаружил подготовленной в доме Мортона, теперь держался со спокойным достоинством. Мейтленд, отсутствовавший в Эдинбурге в разгар событий, как будто обрел новые силы из-за своевременного возвращения в Шотландию. Только лорд Линдсей, как обычно, выглядел нездоровым: его губы потрескались, а под глазами залегли темные круги. Вокруг расхаживали менее значимые члены их партии: лорд Сэмпилл, Патрик Белленден, Джеймс Макгилл, Керр из Фаудонсайда и несколько Дугласов.
– Мы встретимся с королевой перед ужином, – начал Мортон, подняв руки и призывая собравшихся к вниманию. – Пойдут лишь несколько человек. Она подпишет прощение для нас – для всех нас, как присутствующих, так и отсутствующих. Потом, когда мы получим этот документ, то заключим королеву под стражу. Вы можете спросить: кто будет править? Что ж, у нас есть король, и это король Генрих!
– Королеву будут держать в заключении до конца ее жизни? – спросил Линдсей. Когда он говорил, с его губ слетали капельки слюны, и он вытирал их рукавом. – Такие случаи в истории мне неизвестны – во всяком случае, в собственной стране, где монарха отстранили от власти. Правда, Яков Первый много лет провел пленником в Англии, но…
– Давайте отвезем ее в Стирлинг, где она заболеет и не сможет поправиться, – раздался звучный приятный голос лорда Джеймса.
– Это невозможно, – возразил Рутвен. – У нее будут собственные врачи и повара.
– Врачей и поваров можно подкупить, – настаивал Джеймс.
– Только не французских! – На этот раз Линдсей умышленно плюнул на пол.
Лорд Джеймс качнулся на каблуках. На его лице играла улыбка.
– Итак, я не вижу несогласных с моим предложением. Есть лишь сомневающиеся в его успехе, не так ли?
– Я не уверен, что правильно понял, в чем заключается ваше предложение, – запротестовал Мейтленд.
Лорд Джеймс рассмеялся:
– Теперь, когда вы засвидетельствовали свою невиновность, я хочу задать один вопрос: есть ли у вас принципиальное согласие с тем, что правление королевы Марии было неудачным экспериментом? В том, что католическая королева оказалась не в состоянии управлять протестантской страной, показала себя слабой и нуждающейся в мужском руководстве? Увы, из-за своей глупости и неразборчивости она предпочла опереться на недостойных людей, таких как Риччио.
– Да, я согласен, – признал Мейтленд.
– Хорошо. Тогда я надеюсь, что вы, как и все мы, будете приветствовать лучшие дни для нашей страны.
* * *Мария перерыла все сундуки в поисках белой краски для лица, которую хранила еще со времен маскарада во Франции. Когда она упаковывала ее, то упрекала себя за сентиментальность. Но это был последний маскарад, на котором танцевал Франциск. Выбросить краску перед отъездом казалось предательством. «Я выброшу ее позже, когда буду готова», – пообещала она себе.
Она нашла банку на дне самого большого дубового сундука под книгами упражнений, оставшимися со времени ее учебы во Франции, детским костюмом для верховых прогулок и своим первым платьем для причастия из белого шелка с кружевами.
Когда она достала банку, то обнаружила, что белая глина внутри высохла и затвердела. Но после того как она добавила немного воды из умывального кувшина и перемешала содержимое, она едва не вскрикнула от облегчения – твердый материал начал размягчаться.
Ловкими движениями она стала наносить на лицо грим: сначала на нос, щеки, лоб и подбородок, а потом круговыми движениями равномерно распределила краску. Ее лицо моментально приобрело пепельно-серый оттенок. Она добавила немного глины на губы и довольно улыбнулась. Теперь она выглядела совершенно больной.
Четверо мужчин стояли перед ней в своих лучших нарядах: дублетах из парчи, сверкавших золотыми нитями, накрахмаленных воротниках с кружевной отделкой и коротких плащах с меховой оторочкой. Мортон, Рутвен, Мейтленд и лорд Джеймс. Все они держали шляпы в руках, но в их манерах не было и намека на почтительность. Их глаза – темно-карие, ирисово-желтые, серые и ореховые – дерзко смотрели на нее. Дарнли в неловкой позе замер рядом с ней. «Господи, пусть он не дрогнет!» – подумала Мария. Она не осмеливалась улыбнуться ему или даже посмотреть, чтобы не выдать их замысел. Утренняя сцена в постели произошла восемь часов назад, и он мог выдать себя неосторожным движением. «Дева Мария, помоги мне!» – безмолвно взмолилась она.
