KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » А. Сахаров (редактор) - Николай II (Том II)

А. Сахаров (редактор) - Николай II (Том II)

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн А. Сахаров (редактор), "Николай II (Том II)" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

– Ну и что? – изумился Пётр. – Ведь эти-то его права и так были гипотетическими! Отказался бы – и дело с концом!

– Милый, – по-русски сказал сенатор, –да кто же способен отказаться от власти? И потом, не такая уж далёкая очерёдность у великого князя Кирилла. Особенно теперь, после того как в России прогремела революция и самодержавная империя превратилась по сути в думскую, то есть без пяти минут конституционную монархию… Если что-то случается с Государем и Цесаревичем Алексеем, то следующий претендент на престол – великий князь Михаил, брат царя. За ним сразу следует, согласно Акту о престолонаследии, линия Владимировичей[48], то есть великие князья Кирилл, Борис и Андрей… Причём у каждого из них есть свой повод ненавидеть своего царствующего двоюродного брата: Кирилл – женат на бывшей жене родного брата царицы, Андрей – любовник брошенной пассии царя Матильды Кшесинской, Борис – неудачный жених дочери Николая, великой княжны Ольги, мать и отец которой не захотели иметь зятем распутного и безалаберного близкого родственника их дочери… Ты же знаешь, что в Петербурге первым по влиянию считается двор вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны, а вторым – по злобности, энергии и количеству сплетен, источаемых из него, – двор вдовы Владимира, великой княгини Марии Павловны, или Старшей, как называют её в свете.

Мария Павловна обозлена на Аликс не только из-за рождения ею сына – наследника трона, но и оттого, что, когда Александра Фёдоровна только-только стала молодой Государыней и выезжала в свет – чаще всего именно к Марии Павловне и Владимиру Александровичу, «Старшая» попыталась управлять и ею, и – через Аликс – Николаем Александровичем. Как только гордая и независимая Александра это поняла, она стала давать такую отповедь непрошеной советчице, что их добрые отношения немедленно разрушились, и Мария Павловна стала одним из главных источников клеветы против молодой Государыни, объединившись по-дамски в этом неблагородном деле с вдовствующей императрицей…

– Да, дедушка, – также перешёл в обращении к деду на русский язык Пётр, – теперь мне стали понятны некоторые выпады против Императрицы, которые делают храбрые уланы и другие господа из гвардейской кавалерии на балах, пытаясь заручиться благосклонностью высоких особ. Но ведь эти интриги ослабляют монархию и дают пищу революционерам и социалистам! Вдруг народ снова возбудится, как в девятьсот пятом году, о котором ты мне рассказывал, и опять начнёт жечь наши имения и бунтовать?!.

– Видишь ли, mon cher, – снова перешёл на французский язык сенатор, – глупый человеческий эгоизм и зависть многих членов обширного Семейства Романовых к его Главе действительно ввергли нас уже во многие несчастья, в том числе и вызвали к жизни пресловутый Манифест Государя от 17 октября. Самодержец вынужден был тогда поделиться своей властью с Думой из-за истерики другого своего дяди – Николая Николаевича Младшего[49]. Государь хотел в октябре сделать Николая Николаевича диктатором и подавить беспорядки. Он принимал грубость своего дяди за решительность, а злобность – за организаторские способности… Но кавалерист-матерщинник принял сторону хитрого интригана, тогдашнего премьера Витте[50], который для сохранения своей власти заигрывал с революцией. Вместо того чтобы принять полномочия и разогнать бунтовщиков военной силой, Николай Николаевич вытащил револьвер и заявил министру Двора перед тем, как войти к Государю, что он застрелится из этого револьвера, если самодержец не подпишет Манифеста, дарующего свободы населению… Сейчас снова многие из Романовых своими интригами подталкивают нас к революции. Они думают, что им легко удастся расправиться с Государыней Императрицей Александрой Фёдоровной, а затем – отодвинуть от власти и самого Николая Александровича… Воистину великие князья раскуривают свои сигары, сидя на пороховой бочке…

Фёдор Фёдорович вспомнил тут, что он давно хотел курить, но его сигара, которую он положил так давно на желобок пепельницы, оказалась наполовину сгоревшей. Сенатору пришлось раскуривать новую.

8

Михаил Владимирович Родзянко – «самый толстый и большой человек в России», как он сам себя называл, давно хотел побывать в летней царской резиденции – маленьком дворце Коттедж, построенном Императором Николаем Первым для его жены Александры Фёдоровны. Там регулярно бывали с докладами его приятели-министры Сазонов[51], Сухомлинов[52], Тимашёв и другие правительственные деятели, но Председателю Государственной думы случай всё не представлялся. Михаилу Владимировичу вовсе не хотелось лишний раз кланяться Императору, которого он давно недолюбливал, сохраняя всё же пиетет монархиста. Любитель истории и ценитель прекрасного, Родзянко слышал, что в Коттедже хранятся многие сокровища искусства, как и в других дворцах Петергофа. Однако парк Александрия, где стоял на высоком береговом выступе небольшой Нижний дворец, скорее вилла средних размеров – летнее местопребывание Семьи Императора, а недалеко от него Коттедж и Фермерский дворец, был закрыт для публики, и просто так в него не пускали. Зато Председатель Думы часто бывал в гостях запросто совсем рядом – в Знаменке, в имении великого князя Михаила Николаевича.

Сам Михаил Николаевич был прост, мил и в политику не вторгался. Но его супруга, великая княгиня Милица Николаевна, очень даже настырно пеклась в России об интересах своего отца, короля Черногории Негоша[53]. В Знаменке подолгу гостил, а практически и жил родной брат Михаила Николаевича – Николай Николаевич Младший – со своей женой Анастасией, родной сестрой Милицы, также дамой в высшей степени активной на светском и политическом поприщах. Великий князь Николай Николаевич, командующий войсками гвардии и Петербургского военного округа, не нравился Родзянке своей грубостью, вздорностью и невоздержанностью. Но князь пытался давить на своего племянника-Императора в нужную для Председателя Думы сторону, был полезен Михаилу Владимировичу как источник негативной информации о Царской Семье.

Будучи рядом со Знаменкой, Родзянко обязательно заехал бы сначала «на огонёк» к сёстрам-черногоркам, но теперь цель его приезда в Петергоф была необыкновенно значительна. Поэтому Председатель Думы не хотел расплёскивать своё боевое настроение перед важным разговором с Государем.

Государева яхта «Александрия» взяла на борт Родзянку у Николаевского моста и по штилевому заливу доставила к пристани Петергофа. До назначенной в шесть часов аудиенции, которую долго выпрашивал у царя Председатель Государственной думы, оставалось ещё много времени. Несмотря на переезд по гладкому морю и прекрасную летнюю погоду, в душе Родзянки бушевала буря. Он так хотел донести до самодержца мысль о пагубности пребывания подле Большого Двора столь опасного человека, как Распутин, и так боялся, что Государь снова не захочет понять его, а их отношения, и так не блестящие из-за вечного фрондирования Думы, будут испорчены непоправимо, что решил немного успокоиться и идти до Коттеджа пешком по Нижнему парку.

В шитом золотом тяжёлом камергерском мундире Родзянке было жарко под палящим июльским солнцем. Он уже пожалел, что отпустил придворную карету, и стремился скорее под сень вековых дерев Нижнего парка. Но всё же он задержался у фонтана «Самсон, раздирающий пасть льва», который притягивал к себе и не оставлял равнодушным. Михаил Владимирович знал, конечно, что эта великолепная скульптура была посвящена победе Петра Первого под Полтавой, что Самсон олицетворяет победителя – Петра, усмирившего могучего льва – шведа Карла XII. Но сегодняшнее настроение Председателя Думы навеяло ему совершенно другой образ.

В роли Самсона он вдруг представил себя, а на месте льва – Государыню Императрицу Александру Фёдоровну. Актуальность аллегории была в том, что требовалось разжать вечно сжатые недовольные губы царицы и насильно вложить в рот спасительное горькое лекарство от её Друга – Распутина. «Как бы мадам при этом не откусила мне голову», – невесело подумал Родзянко, зная о нелюбви царицы к себе и всей Государственной думе.

Спасительная тень Марлинской аллеи была уже близка, да и воздух рядом с главным каскадом фонтанов не казался таким душным и жарким. Родзянко свернул под сень аллеи. До Коттеджа оставалось версты две, часы в кармане жилета пробили пять часов. Можно было не торопиться.

Нервное возбуждение, владевшее Председателем Думы, постепенно спадало, но решимость высказать Государю самые неприятные вещи относительно Распутина оставалась. Она зрела давно, несмотря на то, что Михаил Владимирович, как умный человек, хорошо понимал суть той грандиозной пропагандистской кампании, которую верхушка российского общества вела против царской четы. И вовсе не Александра Фёдоровна была мишенью кампании интриг, слухов, клеветы и инсинуаций. Целью была власть, самодержавный порядок, который упорно отстаивал Государь, даже подписавшись в Манифесте 17 октября под некоторыми конституционными уступками. Но Николая Александровича любил простой народ, за него горой стояла армия. Офицерство ещё не было подвержено болезни интеллигентского скептицизма. Поэтому жаждущие власти под лозунгом общественных перемен депутаты Думы, в том числе и помещики-дворяне, терявшие год от года своё влияние в стране из-за крестьянской политики Царя, понимали, что Государя можно скомпрометировать в глазах всей России и мира, только усилив натиск на Государыню Императрицу.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*