Виктор Карпенко - «Вставайте, братья русские!» Быть или не быть
4
Весть о приходе рыцарей-крестоносцев в русские земли достигла Пскова.
В доме боярина Твердилы Иванковича собрались единомышленники, те, кто предпочитал мир с западом, ибо их торговля шла через Ригу.
– Что нам Новугород? – распаляясь, кричал Твердила. – Наши товары идут к эстам, литовцам, ливам… Сколь мы теряем на въездной пошлине! А станем под ливонцев, только выиграем с того.
– Так крестоносцы потребуют сменить веру, – подал голос кто-то из присутствовавших на тайном совете.
– Так что с того. Бог – он один: и у нас, и у них… А где молиться: в церкви ли, в костеле ли, какая разница.
Спорили еще долго, но сошлись в одном: уговорить вече не противиться Ливонскому ордену, открыть ворота крестоносцам, встречать хлебом-солью, и тогда город будет пощажен.
Но на следующий день вече не пошло за боярами-изменниками. В едином порыве псковичи проголосовали за оказание помощи Изборску.
– Изгнать псов-рыцарей из русского города! Пустить кровь крестоносцам! – кричали жители Пскова.
– Четвертовать изменника Ярослава!
По решению вече было собрано пятитысячное ополчение во главе с воеводой Гаврилой Гориславичем. Вооружившись кто топором, кто рогатиной, ополченцы, горя желанием изгнать крестоносцев из Руси, двинулись в Изборск.
Боярин Твердила отправил в Изборск к Андреасу фон Вельфену, которого он знал ранее, послание, в котором извещал о решении веча, о численности ополчения и вооружении.
Епископ Герман фон Аппельдерн и вице-магистр, упрежденные боярином Твердилой, решили не идти на Псков, а встретить псковское ополчение под Изборском. Изготовившись, они построили рыцарей клином и стали ждать. Ополченцы не знали, что рыцарей в два раза больше, чем их, и они закованы в броню. Рогатина против меча, холщовая рубаха против лат…
Как только псковское ополчение из колонны перестроилось по фронту, крестоносцы нанесли удар. Клином они раскололи ряды ополченцев и начали уничтожать по частям. Воевода Гаврила Гориславич пал в самом начале сражения. Не выдержав натиска закованных в железо рыцарей, ополченцы побежали, скрываясь в лесах. Крестоносцы их не преследовали. На поле брани осталось восемьсот ополченцев. Пленных не было, раненых кнехты тут же добили.
Рыцари на плечах бежавших чуть было не вошли во Псков. Воротные сторожа, ожидая псковичей с победой, ничего не зная о разгроме, чудом успели запереть ворота под самым носом крестоносцев.
Когда подошли основные силы, ливонцы приступили к осаде. Штурмы крепости следовали один за другим. На нападавших обрушивалась лавина стрел, на головы штурмующих падали камни, бревна, лилась кипящая смола. Неделю простояли тевтоны под городом, но псковской твердыни взять не смогли. Силы же обороняющихся не беспредельны, они таяли день ото дня, а помощи ждать было неоткуда. Бояре-изменники и посадник Твердила Иванкович все настойчивее уговаривали народ покориться крестоносцам, отдать детей в заложники, открыть ворота, откупиться серебром… И уговорили. Кто из защитников Пскова был не согласен, ночью, спустившись со стен, ушел в Новгород Великий, а слабые духом покорились Судьбе, открыли ворота.
16 сентября крестоносцы вошли в город с развернутыми знаменами, как победители. С приходом немцев городом управляли два фогта [5] . Начались массовые перекрещивания, кто же противился принятию католичества, лишался жизни. Грабежи домов, изнасилования женщин, насильное изъятие детей из семей стали обыденным делом. Твердила и его единомышленники отыгрались на беззащитных горожанах, тех, кто когда-нибудь хотя бы посмотрел косо в их сторону: кого на виселицу, кого в костер, а кого на чужбину… Стоны и слезы заполонили псковскую землю, разделенную между братьями-крестоносцами.
5
Но не только север Руси подвергся нападению, но и юг. Осенью 1240 года тумены татар, ведомые ханом Батыем, вошли в русские пределы. Вместе с татарами шло немало воинов подвластных народов, в том числе и булгар. Вел булгарское войско Гази Барадж. Среди советников эмира Булгарии был и булгарский князь с русскими корнями Роман Федорович, влившийся в булгарское войско тысячей воинов из ошельских земель.
В конце 1239 года тумены Бату-хана подошли к Киеву. Татары не спешили. Они установили осадные орудия перед Лядскими воротами Киева и день за днем били тараном в ворота.
Булгарское войско стояло перед Медными воротами. Гази Барадж, зная, что Батый не пощадит не открывших ему ворот жителей, попытался помочь обреченным. Подозвав князя Романа Федоровича, он приказал:
– Езжай к воротам. Пусть не страшатся. Выходят. Мы пропустим народишко через свои порядки.
Роман Федорович поскакал к воротам.– Кияне, верьте мне, – кричал он. – Сейчас будет штурм. Монголы никого не пощадят. Выходите, пока есть возможность. Перед воротами не монголы. Это булгары. Они не причинят вам зла. Спешите! Киевляне поверили. От ворот бежали женщины, дети… Их было много. Перед ними расступались ряды булгарских воинов, и казалось, что мирные жители поглощались огромным войском.
Видя, что перед Медными воротами Киева творится что-то непонятное, к булгарам подъехал принц Гуюк. Он оторопел от увиденного. Но князь Роман, поняв, что поступок Гази Бараджа хан Батый может расценить как предательство, бросил булгарский стяг на стену. Его подхватил один из защитников и принялся им размахивать. На вопрос Гуюка, что происходит, Гази Барадж невозмутимо ответил:
– Мои воины захватили ворота, и из них выходят пленные.
Не поверив эмиру, но и не найдя, в чем его обвинить, Гуюк приказал:
– Воинов отведи от стен. Здесь станет хан Менгу.
Пока подходили монгольские тумены, из Киева вышло более пяти тысяч жителей. Ворота закрылись, а монгол встретили тучи стрел защитников города.
На восьмой день непрерывного штурма татары ворвались в город. Свыше суток защитники Киева сражались на улицах и площадях города, в домах и даже соборах. Последние защитники матери городов русских сражались в самом центре города у русской святыни Десятинной церкви. Не выдержав натиска, они заперлись в церкви. Татары подкатили пороки и разрушили толстые стены. Последние защитники города были погребены под ее развалинами.
Киев горел. Много защитников и горожан было взято в плен. Среди них был пленен и тысяцкий Дмитр. Он возглавлял оборону города, так как захвативший великокняжеский киевский стол Даниил Романович галицкий накануне нашествия татар ушел из Киева в Галич, оставив в качестве своего наместника тысяцкого Дмитра.Князья юга Руси не на шутку встревожились. Они понимали, что Бату-хан не ограничится взятием Киева. Поэтому черниговский князь Михаил Всеволодович с сыном Ростиславом побежал в Польшу под крыло князя Конрада Мазовецкого, Даниил Романович галицкий, несмотря на то что имел многочисленную дружину, бежал с сыном Львом в Венгрию. Большое количество жителей Юго-Западной Руси, пытаясь найти спасение от татар, устремились в Венгрию и Мазовию.
После взятия Киева монголо-татары пошли по Волыни. Город Ладыжин, что на Буге, первым встал на их пути. Ладыжане стойко сражались с татарами, и те ничего не смогли сделать с защитниками города, хотя ежеминутно двенадцать пороков долбили стены города. И тогда татары пошли на хитрость: они уговорили жителей сдать город. Те согласились при условии сохранения им жизни. Но как только ворота отворились и татары вошли, обещания были забыты – все ладыжане были перебиты: не пощадили ни женщин, ни стариков, ни детей.
Один за другим пали Каменец, Владимир-Волынский, Галич. Только крепость Кременец татары не смогли осилить. Прекратив бесплодные попытки овладеть твердыней, они, оставив под стенами Кременца две тысячи воинов, пошли дальше на запад.
После Кременца армада хана Батыя разделилась: бо´льшая часть туменов осталась с великим ханом, меньшую Бату-хан поручил царевичам Орду и Байдару. С ними шли булгары во главе с эмиром Булгарии Гази Бараджем, а следовательно, и Роман Федорович, князь ошельский, был в том войске.6
Зимой крестоносцы вошли в Новгородские земли. Они захватили часть чудских и водских племен. На Водской пятине крестоносцы спешно возвели крепость Копорье. Далее они пошли по Луге, захватывая и разоряя деревеньки и городки. Недолго продержался городок Ям-Тесово, а это в тридцати верстах от Новгорода Великого. Забили тревогу новгородские бояре. В который раз, смирив гордыню, они пошли на поклон к Ярославу Всеволодовичу – великому князю Владимирскому.
Ярослав выслушал новгородских бояр с вниманием. Но на просьбу дать Новгороду князя Александра ответил отказом:
– Не вы ли целовали крест и кричали Александру «Ты наш князь»? Не ваш ли епископ Спиридон, возложив руки на главу Александра, благословил его именем Господа нашего быть защитником Святой Софии, и он был им! Разве не он оборонил Новгородские земли от шведов? А вы? Что сделали вы? Вы указали ему на дверь! Да! Обидели вы князя Александра. Крепко обидели. Не могу я и не хочу неволить его.
