Элисон Уэйр - Леди Элизабет
— Поздоровайтесь со своими сестрами, миледи Мэри и миледи Элизабет, — велела она.
— Здластвуйте, леди Мэли, леди Лизбет, — прошепелявил малыш.
Он не улыбнулся.
— Брат, у меня для тебя подарок. — Элизабет протянула прекрасно сшитую батистовую рубашку.
Эдвард принял ее пухлой ручонкой, несколько мгновений разглядывал, а затем, утратив всякий интерес, отдал рубашку няне.
— Она будет ему очень к лицу, миледи, — просияла госпожа Пенн.
— Можно его подержать? — спросила Элизабет, присаживаясь рядом с няней.
Та осторожно подняла малыша, и тот с удовольствием устроился на руках у сестры.
— Ну и тяжелый же милорд принц, — заметила девочка, наслаждаясь теплом прижавшегося к ней маленького тельца. — Да, братик?
Он поднял на нее голубые глаза. Взгляд был как у отца.
— Может, улыбнешься мне? — предложила Элизабет, состроив гримасу.
Никакой реакции не последовало.
— Он к вам еще не привык, миледи, — объяснила няня.
Элизабет слегка пощекотала принца, тот дернулся и хихикнул.
— У вас неплохо получается, миледи, — заметила миссис Пенн. — Он серьезный мальчик и редко смеется.
Эдвард широко улыбался Элизабет. Та просияла в ответ и потерлась с ним носами.
— Можно я его тоже подержу? — попросила Мэри.
Няня передала ей Эдварда, и Мэри посадила его на колено, ласково напевая и крепко прижимая малыша к себе. К ее явному недовольству, мальчик вытерпел лишь несколько мгновений, после чего высвободился из ее объятий и поковылял к своим игрушкам. Вскоре он уже оседлал лошадку на палочке и скакал, преследуя воображаемую добычу.
— Мы сможем жить вместе при дворе, когда прибудет королева? — спросила Элизабет.
Мэри усомнилась в этом.
— Придется подождать, что скажут ваш отец и новая мачеха, — ответила она.
В тот же миг перед ними затормозил Эдвард.
— Кланяйтесь! — повелительно пропищал он.
Сестры удивленно взглянули на малыша.
— Кланяйтесь! — повторил он. — Я буду королем, как мой отец!
Мэри и Элизабет встали, с трудом сдерживая улыбки, и низко присели перед ним в реверансе.
— Встаньте! — приказал мальчик, безупречно подражая королю Генриху.
Сестры подчинились.
— Можете идти, — сказал Эдвард.
Госпожа Пенн покачала головой, не зная, как отнестись к его скороспелости.
Когда они уходили, Элизабет достала из кармана липкий кусок марципана и сунула его в руку няни.
— Отдайте принцу, — прошептала она.
Рождество прошло в праздничном вихре, пока все с нетерпением ждали прибытия новой королевы. Уже полным ходом шли предновогодние торжества — большой зал Уайтхолла был полон людей, мерцали свечи, в большом камине гудел огонь, собаки выпрашивали объедки, слуги с кувшинами наполняли бокалы. Элизабет развлекалась от всей души. Князь Беспорядков потребовал от нее платы, и ей приказали поцеловать десять самых красивых джентльменов в зале. Все, в том числе ее отец, хохотали до упаду, глядя, как она выбирает сперва одного, потом другого и, зажмурившись, касается щеки каждого губами. В конце концов она настолько обессилела от смеха, что ей пришлось оставить игру, держась за бока и пытаясь перевести дух.
— А я? — с притворным негодованием воскликнул король. — Разве я не самый красивый мужчина в этом зале?
Элизабет, все еще тяжело дыша, подбежала к нему и крепко поцеловала в губы. Придворные радостно закричали и зааплодировали.
— Конечно вы, сэр! — выдохнула девочка.
В это мгновение вошел курьер в королевской ливрее и что-то прошептал ее отцу на ухо. Генрих широко улыбнулся, выпрямился во весь свой величественный рост и поднял руку, требуя тишины:
— Великая новость, милорды и миледи! Принцесса Анна Клевская благополучно прибыла в наше королевство и уже находится в Рочестере. Ваше слово? Должны ли мы ждать формального приема, прежде чем увидим нашу невесту, или же страстным поклонником поедем в Рочестер прямо сейчас, чтобы отдаться любви?
Раскрасневшееся от вина общество одобрительными выкриками поддержало последний план, и вскоре Элизабет уже стояла перед толпой, которая собралась во дворе, чтобы попрощаться с королем и сопровождавшими его восемью камердинерами.
— Меха, сэр Энтони! Мой подарок принцессе! Не забыли? — крикнул закутанный в соболиную шубу Генрих, взбираясь в седло.
— Они здесь, сир, — улыбнулся сэр Энтони Браун.
Король осклабился, плотнее надвинул боннет [5]и помахал ожидавшим его придворным:
— Скоро увидимся, а после отправимся в Гринвич на свадьбу. В добрый час!
— Доброго вам пути, ваша светлость! — загалдели джентльмены и леди.
— Езжай, старый козел! — услышала Элизабет чье-то бормотание.
— Можно с вами? — крикнула она, пока король разворачивал лошадь.
— Не сегодня, Бесси! Я еду отдаться любви, и маленьким девочкам там делать нечего! — весело ответил отец и скрылся за воротами дворца во главе своей свиты.
Глава 5
1540–1541
Никто не знал, когда вернется король, и управляющий объявил, что новогодние празднества продолжатся без него. Большую часть дня Элизабет провела в своей комнате вместе с Кэт, сидя у огня и подписывая подарки, которые им предстояло раздать ночью.
Вечером, когда на улице уже стемнело, Элизабет хлопнула ладонью по лбу:
— Совсем забыла! Я обещала леди Мэри, что пойду с ней в часовню на вечернюю молитву! — воскликнула она.
— Не беспокойтесь, — ответила Кэт, взглянув на песочные часы. — Если поторопимся, вполне успеем.
Взяв плащ и перчатки Элизабет, она помогла девочке одеться и повела ее по винтовой лестнице во внутренний двор. Часовня находилась напротив, и в ее витражных окнах дрожало пламя свечей. Мэри наверняка уже молилась.
Элизабет услышала приближающийся стук копыт, и они с Кэт отошли назад, уступая дорогу всадникам. Те въехали в ворота, и Элизабет, к своей радости, увидела короля, который все-таки успел к вечерним развлечениям. Радость ее, однако, тут же сменилась беспокойством — король вовсе не выглядел счастливым женихом. Лицо его застыло от гнева, и он даже не обратил никакого внимания на дочь. Мрачнее тучи, Генрих неуклюже спешился и тяжелой походкой направился в свои покои. За ним в безопасном отдалении следовали его угрюмые камердинеры. Конюхи поспешили забрать лошадей.
Элизабет и Кэт ошеломленно переглянулись.
— Почему отец такой сердитый? — спросила Элизабет.
— Понятия не имею, — ответила Кэт. — Поторопитесь, миледи, иначе опоздаем в часовню.
Коленопреклоненная Мэри бросила на них укоризненный взгляд, после чего молча вернулась к молитвам. Элизабет было трудно сосредоточиться, и она думала лишь об одном: из-за чего так разозлился отец?
По спине у нее пробежал тревожный холодок. Она уже знала, что, когда отец сердился, случалось что-то плохое. Его гнев был куда страшнее, чем у обычных людей, поскольку он имел власть над жизнью и смертью. Из-за его гнева даже умирали люди… Девочка придвинулась ближе к Кэт и сжала ее руку.
Хмурясь, Генрих занял свое место за пиршественным столом на помосте. Огромный в своем украшенном драгоценными камнями камзоле и шляпе с пером на лысеющей седой голове, он щурился на придворных. В зале стояла тишина; вместо обычного гула разговоров слышались лишь негромкий кашель, шмыганье носом и приглушенный шепот. Король заметил дочерей, которые тревожно смотрели на него со своих мест в конце высокого стола. Их, как и его самого, ждало разочарование. Они надеялись встретить мачеху, он — жену, которую смог бы полюбить. Он был готов взорваться.
Где этот злодей Кромвель? Он должен быть здесь! Ах вот он, улыбчивый и обходительный, входит в зал с опозданием, после своего монарха. Но неучтивость, по мнению Генриха, была его наименьшим прегрешением.
Взгляд Кромвеля встретился со взором короля, и улыбка слетела с его лица. Придворные дружно затаили дыхание, глядя то на одного, то на другого. Элизабет сразу же поняла — мастер Кромвель чем-то обидел ее отца. Вот почему король был не в духе. Кое-что прояснялось.
— Вы отсутствовали при нашем возвращении, мастер секретарь, — зловеще проговорил Генрих.
— Прошу прощения вашего величества, — прошелестел Кромвель. — Я переодевался к празднику и только час назад узнал, что ваше величество вернулись.
— Мы вернулись, мастер секретарь, поскольку оставаться в Рочестере было незачем, — ледяным голосом изрек король.
— Вы хотите сказать, ваше величество, что принцессы Анны там не было? — спросил Кромвель.
Придворные внимали каждому слову.
— О нет, мастер секретарь, она была там, была.
— Рад слышать, сир, — пролепетал Кромвель. — И как вашему величеству нравится королева?
