Степан Злобин - Степан Разин (Книга 2)
К кабаку подскакали казацкие кони. Наумов с двумя казаками взошел на крыльцо.
– Степан Тимофеич, там из степей наехал татарский мурза. Сказывает, он-де племянник того, что камчами забили. Хочет полон выкупать.
– Мне недосуг, Наумыч. Вишь, добрые люди сошлись толковать. Богат мурза?
– Весь в шелках. С ним двести жигитов, и тоже в шелках все. А ко-они – цены нет!.. – сказал казак, сопровождавший Наумова.
– Ишь, дьявол! Люблю коней... А в дар мне коней привел? – спросил с простодушной алчностью Разин.
– Двух серых привел, – сообщил Наумов.
– Люблю серых! – признался Разин. – Слышь, Наумыч, ты с нами сядь да чарку испей. Винцо хорошо! – похвалил он. – Так вот что: ты к Усу его отведи, да с Усом с ним и рядитесь. Скажи Василию: за каждого татарина брал бы по два коня аль по десять овечек. Черт с ними – куда нам ясырь за собою таскать!.. А выкуп возьмем – мы все войско посадим в седла!..
– Ты бы сам торговался, батька! – сказал Наумов.
– А что – caw да сам! На что же у меня есаулы! Иди, иди. Тут сейчас воеводу ко мне приведут, он нужные речи скажет.
– Твое здоровье! – воскликнул Наумов и брякнул пустою кружкой о стол.
– Пей здравье царицынских горожан. Они с нами в дружбе, – сказал Разин. – А то сидел бы тут с нами, не сдохнет мурза, подождет!
– Не ладно так, батька. Ты войско кинул, я кину, – несмело сказал Наумов; он был ревнив к войску и не любил отлучаться.
– Ну ладно, езжай, – согласился Разин.
Наумов вышел из кабака и помчался по улице.
– Удал атаман! – похвалил его вслед Степан.
Царицынцы продолжали беседу.
– Степан Тимофеич а сказывают, астраханские стрельцы с воеводой на нас Волгой идут. Ты неужто оставишь нас? Коль в город влезут стрельцы, нам добра не жди! – говорили царицынцы.
– Да уж что говорить. Натешится воевода над вами за сбитый замок!..
– Не допусти, атаман! – попросил один из посадских. – Нам худо станет, а и тебя зажмут. Ты в стены их пустишь, тогда и тебе беда!.. Царицын ведь крепость могуча!..
– А с вами, царицынски, вижу, совет мне держать об ратных делах! – с дружелюбной улыбкой сказал Разин. – Вижу, что вы ко мне с прямым сердцем... Пью ваше здравие, добрые люди! – воскликнул Степан, подняв чарку.
– Степан Тимофеич! Батька! Как воеводе сказали, что ты к нам в гости пожаловал, он подхватился да в башню! – возвратясь в кабак, сообщили посланные. – Да ныне к нему все близкие прибрались и заперлись там. Мы сказали, что ты его кличешь. Он дурно нас избранил. А московски стрельцы с ним сидят, из пищалей стрелить нас грозятся!
Разин захохотал.
– Сам себя воевода запер, а вам что плакать! Ну и пес с ним, пускай сидит! – сказал он. – По мне, теперь ваша забота – из башни его не пускать... – Степан Тимофеевич поднялся из-за стола. – Спасибо на угощении вам, добрые люди!
Казаки встали и всей гурьбой пошли за своим атаманом.
– Приходите и вы к нам в гости, – звали они царицынских горожан...
Среди дымящихся углей догоревших береговых костров, присыпанных конским навозом для дыма от комаров, Разин прошел в свой шатер, лег на ковре.
Из-за бугра, из степи, раздавалось блеянье тысяч овец, крики верблюдов, ослов, конское ржанье. Это конница, ездившая со Степаном в набег на татар, возвратилась с добычей и толпами пленников и раскинулась по долине ручья.
С другой стороны, от берега, слышался гул казачьего табора, выкрики, песни. Все это доносилось сюда, на вершину бугра, лишь нестройным шумом.
С темного неба уже засверкали звезды. Дневная жара опала, подул ветерок через распахнутый полог шатра. В темноте запищали голосистые долгоносые кровопийцы – волжские комарищи.
– А, чтоб тебя! – выбранился Степан, хлопнув себя по шее.
Но комар успел улететь и опять запищал над ухом.
«Вот тебе и войско, Степан Тимофеич! – сказал себе Разин. – Вот ты и войсковой атаман! Не так много с Дону пошло казаков: уходить от домов страшились. А возьму понизовые города, кликну клич – хо-хо, сколько их понаскочет!.. Вот и держава казацкая народилась!.. Покойник Иван Тимофеич-то был бы рад... Ясырь татарский сменяю – все войско свое по коням усажу. Тысяч в сорок конных как гряну на Русь!.. Растеряют портки бояре!.. От Астрахани до самого Запорожья засек наставлю, а там и Азов и Кубань покорю. Стану морем владать...»
Разин припомнил беседу с князем Семеном Львовым.
«Вот, князь Семен, какие дела-делишки! Тогда приходи ко мне. Пошлю тебя воевать трухменцев, струги снаряжу, и пушки медные дам, и жалованье положу уж как следует быть!..»
По каменистому склону бугра затопало несколько пар копыт. Разин открыл глаза и прислушался. На фоне звездного неба он угадал знакомые очертания Наумова.
– Тимофеич, иди-ка ты сам с Васильем толкуй. Не казак он, дьявол! Хочет татарский полон отпустить без выкупа.
– Как так?
– Иди к нему сам, говори. Употел я с ним спорить.
– А где, где мурза? Ты зови-ка мурзу ко мне. Я и сам поторгуюсь.
– Мурза ускакал: Василия испугался. Васька его повесить хотел.
– За что? – удивился Разин. – Садись-ка да толком все расскажи.
– Да что рассказать, Тимофеич, нечистый знает! Мурза ведь с добром приходил. Подарков навез – коней дорогих, черных лисиц, горностаев, ковров... А Васька как взъелся!..
– За что? – настойчиво перебил Разин.
– А черт его ведает, батька, за что! Ты бы сам татарина принял, и было б добро...
Разин вскочил, быстрым шагом, широко размахивая руками, сбежал с пригорка к челнам, прыгнул в лодку, легко оттолкнулся и один, без гребцов, домчал до струга Василия. Василий лежал на овчине на палубке под холщовым шатром.
– Чего у тебя, Лавреич, с мурзой? – спросил Разин, не показывая волнения и присаживаясь возле Василия на овчину.
– Ну и собака был, чистый пес! Гляди, натащил даров! – Ус указал на гору ногайских подарков, брошенных тут же на палубке струга.
– А что ты с ним не поладил?
– Да ведаешь ты, с чем он заявился, нечистая сила! Я, бает, рад, что вы дядю мово побили. У меня, мол, еще один дядя есть, тоже богатый мурза. Вы бы того мурзу тоже побили да взяли в полон. А я всех тех татар у вас откуплю!
– Ну?! Всех?! – обрадованно воскликнул Степан. – А ты ему что же?
– А я говорю: «Июда ты, сукин сын! Как же дядю сгубить ты хочешь!» А он мне: «Я тогда самый большой мурза буду». Тут я ему в рожу плюнул.
– А выкуп какой он сулил? Ты сказал ему – по два коня за бриту башку?
– А ты, Степан Тимофеич, спрошал у татар, хотят ли они под того мурзу? Ведь видать – чистый зверь, – возразил Ус.
– Вот блажной! – вспыхнул Разин. – Да кто же ясыря спрошает! Ясырь – он и есть ясырь, полоняник! Кому хочу, тому продаю!..
– А ты знаешь, Степан Тимофеич, сколь есть на свете татар? – спросил Ус, приподнявшись на локоть.
– Не считал. А на что мне их честь?
– А на то: вели им своих мурз побить и богатство мурзовское поделить. Их, ведаешь, сколько пойдет за тобой?!
Разин нетерпеливо сдвинул свою шапку на самые брови, вскочил с места.
– А ты что ж, татарскую рать собираешь?! Мамай сыскался! – с раздраженной усмешкой воскликнул Разин и вдруг вскипел: – Ты чего своеволишь?! Что я с тобой дружбу завел, так уж ты мне на шею?! Я к тебе тезку прислал, указал сторговаться с мурзой. А ты мне чего творишь?! На кой черт мне шесть тысяч татар кормить? Шутка?! Я тебе место найду на суку. Ишь, язвенный домовой! Знать, язва твоя до башки добралась и последний умишко проела... Иди со стругов к чертям, куды знаешь!..
– Я к тебе не звался. Ты сам пришел меня кликать. Чего разбоярился?! – в обиде и гневе выкрикнул Ус.
– Что ж я, кликал тебя над собой атаманить, что ли? – распалился Степан. – Казаки там головы положили в степи за ясырь, а ты его даром на волю?! Ты прежде их сам полони, потом свобождай!.. Ты знаешь, за них сколько выкупа дал бы мурза? Шесть тысяч полону. За каждого по два коня, а не то хотя по коню, а ежели на овец, то по десять овечек. На самый худой конец – три тысячи ногайских коней да тридцать тысяч овечек... Ты сам-то со всем мужичьем твоим половины того не стоишь!..
– Ты много стоишь! – отозвался возмущенный Ус. – Крамарь ты, мохрятник! {Прим. стр. 66} Я тебе ранее молвил, что ты не за правду, а за корысть! Тебе бы коней нашарпать, добришка!.. Иди! И струги твои мне не нужны! – Ус поднялся на четвереньки, схватился за мачту, с усилием встал на ноги. – Сережа! Эй, мать! Эй, Петенька! – позвал он ближних.
Не смевшие до этого приближаться люди Василия зашевелились на струге.
– Что, Васенька? – первой отозвалась стряпуха.
– Спускайте челнок. Да сотников звать и взбудить всю ватагу. Уходим отсель!.. – сказал своим ближним Василий.
– И уходи, уходи! Уж назад не покличу! Мыслишь, кланяться стану! – воскликнул Разин. – Иди к чертям!
– И пойду! Врозь дороги – так врозь! Ты в Астрахань хочешь, а наша дорога: Саратов, Самара, Нижний, Воронеж, Тамбов, Москва!..
– Ишь, куды залетел! И в Москву! – усмехнулся Разин.
