Айван Моррис - Благородство поражения. Трагический герой в японской истории
846
Цитируется у J. Seward, Hara-Kiri, Tokyo, 1968, p. 86.
847
В The Japanese Cult of Tranquilily, London, I960, Karifried Graf von Durkheim говорит о летчиках-камикадзе, как о «высшем выражении японской сути», как об основных современных приверженцах концепции «жизнь посредством смерти». «Есть способ умереть, — пишет фон-Дёркхайм, — превосходящий антитезу жизнь и смерть, который можно описать выражением 'уже существовать в иной жизни'. Такая форма сознания — а также тела — позволяет человеку встречать самые трудные задачи в жизни, и даже саму смерть, без малейшего содрогания. Он достигает совершенного спокойствия без внутреннего сопротивления, поскольку пожертвовал своей самостью, и теперь просто подчиняется необходимости момента.» Письма, дневники и стихи летчиков-камикадзе несомненно проникнуты этим спокойствием; все же, определять это как «высшее выражение японской сути», значит преувеличивать (а следовательно — и ослаблять) момент.
848
Nagatsuka, J'etais un kamikaze, p. 197. О письме Фудзисаки перед его последней атакой на Окинаве см. Нагацука, там же, с. 249.
849
Иногути, с. 80. Yokota (Suicide Submarine! p. 113) приводит подобные шутки относительно Ясукуни в группе добровольцев на «Кайтэн»: «Иногда мы дурачились, говоря 'Я прибуду в Ясукуни до тебя, и ты будешь подчиненным. После этого мы все говорили о тех вещах, которые будем выделывать с теми, кто прибудет позже.»
850
С самого момента поступления в отряды спецназначения, все знали, что они — «живые трупы». Лейтенант Канно, ставший камикадзе на Филиппинах, еще более драматизировал этот факт, наградив себя обычным посмертным повышением в чине до смерти, написав на своем летном мешке слова 'личные вещи покойного старшего лейтенанта Канно Наоси'. Иногути, с. 34.
851
Nagatsuka, J'etais un kamikaze, p. 258.
852
Millot, L'Epopee Kamikaze, p. 299. Истории о том, что летчики-самоубийцы получали алкоголь или наркотики, чтобы обрести необходимый запас храбрости для последнего полета, или что их приковывали к креслам, чтобы они не смогли в последний момент покинуть кабину, — чистая выдумка. Они идут вразрез со всем, что мы знаем о психологии камикадзе, и были, вероятно, сфабрикованы западными журналистами в попытках объяснить (или принизить) самоубийственную тактику японцев.
Еще более смехотворны популярные рассказы о вакханалиях накануне вылетов, когда молодых жертв-летчиков отвлекали вином, женщинами и песнями, утешая перед грядущим жертвоприношением, а также истории о том, что они шли в бой, одетые в длинные балахоны, как священники (Toland, Rising Sun, p. 714). Камикадзе, оставшийся в живых, генерал-лейтенант Ватанабэ Сэй пишет: «Мне кажется, большинство американцев рассматривают камикадзе, как отчаянных сорвиголов с самоубийственными наклонностями. Они были какими угодно, но не такими.» Он считает «чистой ерундой» популярную убежденность американцев в том, что накануне вылетов камикадзе устраивали дикие вечеринки, что их напаивали, или накачивали наркотиками, чтобы подбодрить перед последним заданием. «Stars and Stripes», 20th July 1968.
853
«Мои [друзья],- пишет Ёкота о тех, кто вскоре должен был сесть в торпеды, — были ко всем — а так же и к друг другу — дружелюбны. Никто не выглядел грустным, не было также и чересчур гордых, чего можно было бы ожидать от самых тренированных на то время для управления „Кайтэн“. Ко всему прочему, они много смеялись, говорили много веселого, заставляя смеяться других». Suicide Submarine! p. 121.
854
Фотография № 7 в «Симпу».
855
Yokota, Suicide Submarine! p. 159. Ядзаки Ёсихито, один из изобретателей «Кайтэн», погиб от удушья при одном из тренировочных испытаний, и Ёкота решил взять урну с его прахом с собой, когда наступит его время идти на операцию. Ёкота, с. 112.
856
Суккари ататакаку наттэ, сэнкацу мо дзицу-ни раку-ни наримасита… «Симпу», с. 182–83.
857
«Симпу», с. 177–79, переведено у Иногути, с. 205–206.
858
Аа тама то кудакэн. «Симпу», с. 176, переведено у Иногути, с. 201.
859
У тех, кто управлял такими приспособлениями, как бомбы Оока или торпеды «Кайтэн», не было риска остаться в живых; после того, как была изменена система постановки на боевой взвод и заправки обычных самолетов, подобная «неудача» стала для них невозможна.
860
«Опускалась ночь, — пишет командующий Накадзима в своем описании последнего вечера на базе Цебу, — и я собрался уходить. Двое, или трое летчиков шли за мной до двери, и даже вышли наружу, упрашивая, чтобы их назначили на операцию. Некоторые из их товарищей, которые услышали эти просьбы, закричали ‘Нечестно! Нечестно! Никаких особых одолжений!’ Эти странные слова смешались с общим добродушным шумом, и вскоре я уже ничего не слышал, шагая в свое расположение, погруженный в размышления.» (Иногути, с. 80.)
861
Вице-адмирал Угаки провел свою атаку 15 августа — после передачи по радио речи императора о капитуляции; она, таким образом, не была мотивирована военной необходимостью, являясь чистым актом неповиновения. Четыре из одиннадцати бомбардировщиков, входивших в его ударную группу не взлетели из-за неисправности моторов, остальным же удалось войти в смертельное пике, однако не осталось никаких записей с указанием на то, что какой-либо американский корабль был поражен. Перед тем, как разбить свой самолет, Угаки передал по радио следующее послание:
Одного меня следует винить в неудачной обороне нашей родины и неспособности уничтожить грозного противника. Усилия же офицеров и людей, находившихся под моей командой, следует оценить исключительно высоко.
Я собираюсь атаковать над Окинавой, — там, где упали мои люди, подобно вишневым лепесткам. Здесь я врежусь и уничтожу самонадеянного противника в истинном духе Бусидо, с твердой убежденностью и верой в императорскую Японию.
Я надеюсь, что личный состав всех соединений под моей командой поймет мотивы, мною руководящие, превозможет все трудности в будущем, будет трудиться для восстановления нашей великой родины, дабы она процветала вовеки.
Да здравствует Его Величество император! (Иногути, с. 168.)
Последняя запись в дневнике Угаки оканчивалась словами: «Я также решил вечно служить своей стране в духе Кусуноки Масасигэ.» Toland, Rising Sim, p. 853.
862
«Time», 19th August 1966. На этой встрече присутствовали также 50 женщин средних лет, бывших во время войны школьницами местной средней школы, которых привлекали для мойки самолетов камикадзе. Многие из них дружили с молодыми летчиками, а одна вспоминала, что, когда эскадрилья получала приказ на вылет, «мы чувствовали себя женами самураев, посылаемых в бой — как в старой Японии». Группа летчиков-камикадзе, оставшихся в живых, была образована в Токио, и раз в году они проводят совместный ужин. Один из ее членов, г-н Оно Такаси, менеджер отеля «Гранд Палас», любезно пригласивший меня к себе в офис во время моего визита в Японию в 1973 году, очень ярко описал свои чувства и эмоции военного времени. Он сам готовился к вылету, но задержался из-за неисправности мотора, а ко времени, когда стало возможным получить другой самолет, закончилась война. Его знакомый летчик, незадолго до этого женившийся, сообщил жене, что вскоре его посылают на самоубийственную операцию, обещая известить, как только узнает точное время. Получив приказ о вылете, он послал жене соответствующее письмо, однако его самолет (как и у г-на Оно) не смог оторваться от земли; несколько дней спустя, еще до того, как прислали самолеты замены, на его базе все вылеты камикадзе были отменены. Он помчался в Осака, где был дом семьи жены, послав сперва телеграмму с извещением, что остался в живых, однако прибыл лишь во время, чтобы увидеть похоронный кортеж, отходящий от дверей дома.
Получив первое известие о вылете своего мужа, она поставила перед собой его фотографию с фатальным письмом и перерезала себе сонную артерию. Телеграмма (подобно письму Фриара Лауренцо к Ромео в Мантую) опоздала, и не смогла предотвратить трагедию. Потрясенный смертью жены и тем, что сам он остался жить, он провел много лет в состоянии почти каталептическом, пока не стал медленно возвращаться к жизни.
863
Sakai Saburo, Samurai (New York, 1957), p. 319.
864
«Stars and Stripes», 20th August 1970. В 1968 году Ватанабэ Сэй стал генерал-лейтенантом японских сил воздушной обороны. Генерал с тихим голосом ведет спокойную жизнь и любит проводить время в своем саду. По его словам, единственно, когда он приходит в возбуждение, это приезжая в Токио. «Вы когда-нибудь видели этих водителей-камикадзе?» — затем он улыбается и говорит: «Я думаю, это вы, американцы, так их прозвали».
