KnigaRead.com/

А. Марченко - Диктатор

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн А. Марченко, "Диктатор" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

«Зачем мне столько?» — с какой-то неземной лаской посмотрел он на револьвер, как на своего спасителя.

Зачем ему жить теперь на этой земле без Ларисы? Как посмотрит он в лицо дочери, он, не сумевший сберечь ее мать? Что ответит отцу, когда тот скажет, что Ларису убил Сталин?

И ему почудилось, что сейчас во всем мире нет уже ни единой живой души, и даже он, Андрей, стоящий сейчас со своим именным револьвером в руке, тоже уже мертв. На всей земле, на всей такой огромной, когда-то цветущей, а сейчас страшной планете остался лишь один человек, заменивший собой даже самого Бога. В голове Андрея языками пламени высветилось имя этого человека — Сталин. И что же, оставаться на этой планете один на один со Сталиным?!

Андрей приставил револьвер к виску. Еще миг, и он повалится на эту несказанно родную ему ель, дерево его молодости и его счастья…

Он медленно нажимал на спуск. «Стой, остановись, на кого ты покидаешь Женечку?!» — вихрем метнулось в его душе, но было уже поздно.

Сейчас, когда ливень разъярился еще сильнее, никто окрест не слышал ни выстрела, ни предсмертного стона Андрея.

И в эти же самые минуты Иосиф Виссарионович Сталин, глядя из окна своего кремлевского кабинета на потоки дождя, грозившие смыть Красную площадь, думал:

«Разве нам приятно осуждать, казнить, уничтожать людей? Нет, нам это очень неприятно, это грязное дело. Лучше было бы находиться вне политики и сохранить свои руки чистыми.— Он не мог оторвать своего пристального тяжелого взгляда от разбушевавшейся стихии,— Однако мы не имеем права оставаться вне политики, если хотим освободить порабощенных людей. А когда соглашаешься заниматься политикой, то уже все делаешь не для себя, а только для государства. Государство требует, чтобы мы были безжалостны».

И, удовлетворенный тем, что ему удалось наиболее точно выразить сложную, мучившую его мысль, Сталин слегка ткнул концом дымившейся трубки в толстое оконное стекло, будто этим жестом ставил точку в затянувшемся споре истории.

Глава двенадцатая

Сталин умирал, как умирают все простые смертные, но до последнего вздоха был убежден, что не умрет, что своей стальной волей он непременно одолеет смерть. Безраздельно властвуя над людьми, он уверовал, что точно так же сможет властвовать и над самим собой. В уже угасающей памяти вспыхнуло воспоминание о том, как Горький, принимая его у себя в особняке, читал вслух свою «Девушку и смерть» и как он, Сталин, написал на книге: «Эта штука сильнее, чем «Фауст» Гете. Любовь побеждает смерть». «Какая сильная мысль,— подумал сейчас Сталин,— но гораздо точнее сказать: власть побеждает смерть». Он подумал и о том, что нынешние и особенно будущие шутники изойдут сатирической слюной, издеваясь над великим вождем, который, управляя великой империей, оказывается, слегка хромал в грамоте, написав слово «любовь» без мягкого знака, и обозвал поэму основоположника социалистического реализма «штукой». Пусть смеются, пусть истекают ядовитой слюной! А мысль — гениальная: существуют в природе силы, способные одолеть даже всесильную смерть. И если это способна сделать любовь, то тем более способны победить смерть воля человека и власть.

Временами его охватывало отчаяние. Он всегда считал, что умирать могут и просто обязаны умирать другие, все, кроме него самого. Зачем же тогда была дана ему эта жизнь? Он принес ее в жертву тому, чтобы достичь высшей власти, чтобы править огромной, все еще полудикой империей, чтобы повелевать, одерживать великие победы «на всех фронтах строительства социализма и коммунизма», заразил верой в коммунизм многомиллионный народ не только в своей стране, но и далеко за ее пределами, на всем земном шаре,— и что же? Цель еще не достигнута. Как не вовремя он умирает!

Счастье Ленина состояло в том, что его преемником стал он, Сталин. А кто будет его преемником? Таких в природе не существует. Такой, как он, Сталин, еще не родился. А может, такой никогда и не родится. Скорее всегда, именно так.

Какой-то умник сказал, что в мире нет ничего, кроме жизни и смерти. И что если жизнь — это состояние счастья, то смерть — уничтожение этого счастья. И вот, кажется, смерть подобралась к нему, Сталину, чтобы уничтожить его счастье. Но нет, нельзя позволить костлявой одолеть его!

Он на миг представил себе, что будет лежать в земле, в той самой земле, в которой лежат миллионы, а может, и миллиарды людей, и что это новое состояние уравняет его со всеми остальными — с королями и нищими, с гениями и бездарями, с друзьями и врагами. И ему стало страшно. Там, в этой общей земле, никакие заслуги не помогут тебе возвыситься над другими мертвецами, и уже невозможно будет ни казнить, ни миловать, ни награждать, ни низвергать,— останется в памяти людей только его имя.

Все его существо восстало против такой несправедливости. Нет, он и после смерти будет не таким, как все, он останется таким же великим, каким был на этой земле, прославляемый одними и проклинаемый другими. Все, кто останется жить, нынешние и грядущие поколения, как бы они ни старались, не смогут отделаться, откреститься от него, он будет всюду, куда бы ни устремляли они свои думы, свои мечты, какие бы воздушные замки нового социалистического устройства ни возводили в своих разгоряченных безумных головах,— он будет незримо сопровождать их, повелевать ими, манить их к себе, заражать жаждой власти и убеждать в том, что без диктатора им все равно не обойтись. Пусть попытаются отречься от него, от диктатора,— неминуемая кара настигнет их, они передерутся между собой, они низвергнут на страну смуту и развалят великую империю на мелкие удельные княжества, чтобы потом, поняв всю бессмысленность своих демократических иллюзий, снова вернуть все на круги своя, но уже только с помощью кровопролитных войн. Тогда он, Сталин, снова восстанет из праха, из небытия, и они призовут его к себе как единственного спасителя и избавителя от страшных нескончаемых потрясений.

Сознание Сталина то угасало, то снова вспыхивало огнем воспоминаний, и каждый раз, когда мозг вновь повиновался ему, он ощущал себя человеком, решившим подняться на Эверест. Он с фанатичным упорством взбирался по отвесным скалам, и на каждом шагу путь ему преграждали враги, пытаясь сбросить его в пропасть.

Троцкий… Великий мастер разрушения! Своей демонической патетикой, революционной фразой стремился зажечь массы, призывая их свергнуть и сокрушить старое. Но повести их за собой, чтобы созидать, строить новое, он не мог, это было ему не дано. «А мне дано»,— тут же отметил про себя Сталин, и радостное чувство обожгло его душу. Троцкий увяз в своих догмах, как жук в навозе, и не мог выбраться из этого навоза. Он ни фига не понимал в психологии народа, и народ за ним не пошел. А какого пророка мнил из себя! Видите ли, Советский Союз — это государство Сталина и это государство рано или поздно потерпит крах, даже если фашисты не нападут на него. Жалкие надежды!

Да, Льву Давидовичу слишком легко далась его популярность, не то что ему, Сталину. Там, где ему, Сталину, пришлось карабкаться вверх и, цепляясь за уступы, кровенить пальцы, Троцкий легко, почти играючи взбегал на очередную вершину, и альпинистское снаряжение ему с успехом заменяло его потрясающее краснобайство. Ему больше ничего не требовалось, кроме трибуны, с которой гремели его речи, похожие на ослепительный фейерверк. Ослепленные этим дьявольским блеском, завороженные гипнозом его слов люди не могли, да и не умели разглядеть фальшь и демагогию, которой они были начинены.

Евреи создали бессмертную легенду об Иуде. Троцкий — самый настоящий иуда. Это клеймо поставил на него сам Ленин, и тут он попал в самое «яблочко». Троцкий — фейерверк, гаснущий и исчезающий без следа. Он, Сталин — огонь, который не погасить никому, как никому не дано погасить солнце.

Апологеты, да и просто подхалимы Троцкого охрипли от своих восторгов, прославляя своего кумира. Он-де высокообразован, красочен, остроумен, он блестящий, непревзойденный оратор, его озаряют стратегические идеи, он прекрасно говорит на многих языках. Сравните Троцкого со Сталиным, и вам сразу станет ясно, что это сравнение великана с пигмеем, блестящего интеллектуала с бездарным и тупым неучем,— вот лейтмотив всех, кто держался за фалды сюртука Троцкого. Ничего, пусть утешают себя хоть этим! Да, он, Сталин, не столь образован, как этот Троцкий, духовные семинарии, естественно, не выпускают из своих стен энциклопедистов. Но он, Сталин, не сын землевладельца, как этот Троцкий, он — выходец из самых низов, и ему незачем искать пути к сердцу этих низов, он среди них с колыбели. Троцкий надеялся на свою ловкость, на трюкачество, на свое краснобайство… Все это бенгальские огни. Он, Сталин, обладает неизмеримо более ценным даром — стальной логикой, простотой решения архисложных вопросов. Он нетороплив, даже монументален, он ценит каждое слово, будто это не слово, а золотой слиток. Потому народ и дорожит каждым его словом, каждая его фраза становится афоризмом и высекается на скрижалях истории. Его слово — факел, освещающий путь. Где Сталин — там и победа! Как Сталин сказал, так и будет! Это не он, Сталин, навязал народу. Это сам народ так оценил его!

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*