А. Сахаров (редактор) - Исторические портреты. 1613 — 1762. Михаил Федорович — Петр III
Ночью 1 июля капитан М. Арсеньев дал приказ поднять паруса. Дети Анны Леопольдовны навсегда покидали свою жестокую родину. Они плакали, целуя руки провожавшему их Мельгунову. Плавание выдалось на редкость тяжелое. Долгие девять недель непрерывные штормы, туманы, встречные ветры мешали «Полярной звезде» дойти до берегов Дании. Мы не знаем, о чем думали и говорили пассажиры фрегата. Наверное, в тихую погоду они смотрели на океан, вольных морских птиц, летевших над кораблем, а в шторм сидели, тесно прижавшись друг к другу, молились по-русски русскому Богу, мечтая только об одном — умереть вместе.
Но судьба благоволила к ним. Тридцатого августа 1780 года показался мыс Берген. Здесь детей Анны ждал датский корабль, на борту которого они стали свободными. Но испытания не кончились: их насильно разлучили со слугами — побочными братьями и сестрами, которых, как положено по тупым и жестоким бюрократическим законам, оставили на русской территории — на палубе «Полярной звезды». Свобода опоздала к принцам и принцессам на целую жизнь! Вырванные из привычной обстановки, окруженные незнакомыми людьми, говорящими на чужом языке, они были несчастны и лепились друг к другу. Тетка-королева поселила их в маленьком городке Горзенсе в Ютландии, но ни разу не пожелала повидаться с племянниками. А они, как старые птицы, выпущенные на свободу, были к ней не приспособлены и стали один за другим умирать. Первой в октябре 1782 года умерла принцесса Елизавета. Через пять лет умер принц Алексей, а в 1798 году — принц Петр. Дольше всех, целых шестьдесят лет, прожила старшая Екатерина, та самая, которая родилась в Петербурге, еще на свободе, и которую нечаянно уронили в суете ночного переворота 25 ноября 1741 года. В августе 1803 года молодой русский император Александр I получил письмо, пришедшее как будто из прошлого. Принцесса Брауншвейгская Екатерина Антоновна прислала ему послание, написанное собственноручно на плохом русском языке. Она умоляла забрать ее в Россию, домой. Она жаловалась, что датские слуги, пользуясь ее болезнями и незнанием, грабят ее. «Я всякой день плачу, — заканчивала письмо Екатерина, — и не знаю, за что меня сюда Бог послал и почему я так долго живу на свете, и я всякой день вспоминаю Холмогор, потому что там мне был рай, а тут — ад». Русский император молчал. И, не дождавшись его ответа, последняя дочь несчастной брауншвейгской четы умерла 9 апреля 1807 года.
В. НАУМОВ
ЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА
Она была настоящей женщиной с прекрасной внешностью, обаянием, капризами и слабостями, настроениями и пристрастиями. Ее чувственная натура тянулась к блеску и радостям жизни и не терпела упорного труда. Но, завладев престолом, она вынуждена была по мере сил и способностей нести тяжелое бремя самодержавной власти в огромной стране. Не имея заметных талантов государственного деятеля, она обладала умом и интуицией, разбиралась в жизни и отнюдь не была бесцветной личностью. Именно поэтому характер, взгляды и вкусы императрицы в немалой степени определили своеобразие двадцатилетия российской истории, которое с полным основанием можно назвать елизаветинской эпохой.
Цесаревна
Елизавета, вторая дочь царя Петра I и бывшей лифляндской крестьянки Марты Скавронской (после перехода в православие — Екатерины Алексеевны) родилась 18 декабря 1709 года в селе Коломенском под Москвой. Брачные отношения Петра и Екатерины в момент рождения Елизаветы еще не были оформлены, и впоследствии это обстоятельство неоднократно влияло на судьбу дочери великого преобразователя. Вместе со старшей сестрой Анной Елизавета воспитывалась под присмотром «мамушек» и кормилиц из простонародья, благодаря чему с младенчества знала и любила русские обычаи. Примерно с 1716 года для воспитания царевен привлекались гувернантки из Франции и Италии, лифляндец — учитель немецкого языка и француз-танцмейстер. По справедливому замечанию В. О. Ключевского, «Елизавета попала между двумя встречными культурными течениями, воспитывалась среди новых европейских веяний и преданий благочестивой отечественной старины".
Однако европейское воспитание преобладало: царевен учили главным образом иностранным языкам, танцам и придворному этикету.
Эти знания и навыки дочерям Петра I были необходимы, так как их готовили к браку с представителями европейских династий. Елизавету отец намеревался выдать замуж за французского короля Людовика XV или какого-нибудь принца из семьи Бурбонов, однако длительные международные переговоры по этому вопросу не увенчались успехом.
Елизавета в совершенстве знала французский и немецкий языки, понимала итальянский, шведский и финский, прекрасно танцевала. При царевнах в годы их раннего детства состояли не только русские няньки, но и уроженки Ингрии. В целом образование девочек носило весьма поверхностный характер. По свидетельству Д.В. Волкова, близкого ко двору, Елизавета Петровна «не знала, что Великобритания есть остров».
Неизвестно, кто учил царевен русскому письменному языку и почему они столь по-разному в этом преуспели. Если письма Анны грамотны и стилистически гладки, то письма Елизаветы красноречиво говорят о том, что она была не в ладах с орфографией, часто не понимала различия между звуками и буквами и не давала себе труда облекать мысли в красивую и легкодоступную форму.
Грамоте Елизавета обучилась в возрасте не старше восьми лет и в конце 1717 года порадовала своим письмом отца, о чем известно из ответного письма Петра I. За тот же год сохранилось первое письмо Анны и Елизаветы, хотя и не собственноручное, но с подписями царевен. Оно было адресовано А.Д. Меншикову, которого девочки просили распорядиться о помиловании некоей простой женщины, подвергнутой медленной и мучительной казни — ее закопали по горло в землю. Анна и Елизавета писали, что она «закопана уже ныне немалое время и при самом часе смерти ее» и просили «ее от той смерти… освободить и отослать в монастырь». Первый известный документ за подписью Елизаветы свидетельствует, таким образом, о ее милосердии. 1717 год отменен также первым упоминанием о красоте дочери царя, а в двенадцатилетнем возрасте Елизавета очаровала недавно прибывшего в Россию Б.X. Миниха. Впоследствии знаменитый фельдмаршал вспоминал, что «еще в самой нежной юности… она была уже, несмотря на излишнюю дородность, прекрасно сложена, очень хороша собой и полна здоровья и живости. Она ходила так проворно» что все, особенно дамы с трудом могли поспевать за нею; она смело ездила верхом и не боялась воды».
Позже жена английского резидента в Петербурге К. Рондо столь же высоко оценила внешние данные дочери Петра I: «Принцесса Елизавета красавица. Она очень бела, у нее не слишком темные волосы, большие и живые голубые глаза прекрасные зубы и хорошенький рот. Она расположена к полноте, но очень мила и танцует так хорошо, как я еще никогда не видывала».
По свидетельству современников, характер Елизаветы соответствовал ее внешности. Утверждали, что она «чрезвычайно веселого нрава", „в обращении ее много ума и приятности“, цесаревна „обходится со всеми вежливо, но ненавидит придворные церемонии", она «грациозна и очень кокетлива, но фальшива, честолюбива и имеет слишком нежное сердце“. Последняя фраза, очевидно, означает, что девушка отличалась влюбчивостью и умением притворяться. А честолюбие Елизаветы в немалой степени предопределило ее жизненный путь.
В августе 1721 года Петр I принял императорский титул, после чего Анна и Елизавета стали именоваться цесаревнами, то есть дочерьми императора. Этот титул отделял детей Петра I от других членов семьи Романовых. Например, Петр, сын казненного царевича Алексея, мог называться только великим князем, а племянницы Петра I Екатерина и Анна Ивановны — царевнами.
Смерть Петра I 28 января 1725 года не разрушила счастливый мир Елизаветы, поскольку на престол вступила ее мать Екатерина I. Через четыре месяца Анна Петровна была выдана за герцога Голштейнского Карла Фридриха. Екатерина страстно любила своих дочерей, и после замужества старшей младшая находилась при ней безотлучно. Имеется много упоминаний о том, что Елизавета читала своей полуграмотной матери государственные бумаги и даже подписывала вместо нее императорские указы. Известно также, что при Екатерине I Елизавета пользовалась определенным влиянием. Например, в июне 1725 года астраханский генерал-губернатор А.П. Волынский умолял цесаревну ходатайствовать перед императрицей об улаживании его служебных дел.
Впрочем, государственные проблемы вряд ли обременяли семнадцатилетнюю красавицу, которая блистала на ассамблеях и была по общему признанию царицей балов. Некоторые вельможи открыто осуждали ее за излишнее пристрастие к танцам и ветреность характера. Однако часть сановникв относилась к Елизавете весьма серьезно. Более других проявляли к ней внимание люди, участвовавшие в расправе над царевичем Алексеем и опасавшиеся мести со стороны его сына Петра, которого «полудержавный властелин» А.Д. Меншиков прочил в наследники престола. Во время смертельной болезни Екатерины I в апреле 1727 года член Верховного тайного совета П.А. Толстой и его единомышленники выражали желание, чтобы императрица «изволила учинить наследницею дочерь свою Елисавету Петровну».
