Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том I
— На этой войне мы все беспредельно жестоки.
— А ты бы стал резать христианских крестьян только за то, что они хотят мира с мусульманами?
— Нет, не стал бы, — отрешённо прошептал Эмери. — Я и сам хочу мира с мусульманами.
— А я хочу увидеть мертвого Ходжу, — Одон, еле сдерживаясь, приглушённо рычал. — Я отвечаю за безопасность тамплиерских караванов с золотом. У меня, видишь, под ногтями — кровь с примесью золотой пыли. Пока Ходжа жив, безопасное прохождение каждого нашего каравана — чистейшая случайность. Мы не можем каждый раз гонять взад-вперёд в качестве конвоя целый боевой монастырь.
В душе у Эмери что-то вспыхнуло. Это было страшное пламя. Продолжая говорить шёпотом, он медленно встал и навис над Одоном:
— Ты хочешь увидеть мёртвого Ходжу? Ты увидишь мёртвого Ходжу. Послезавтра да заката солнца я брошу его голову к твоим ногам.
Одон опешил от этого натиска, страшного своим потусторонним хладнокровием. Эмери уже успел показаться ему прекраснодушным мечтателем, который видит грубые земные дела через романтическую дымку. Командор де Сен-Дени понял, что ошибся. Теперь он не знал что сказать. Тем временем Эмери спокойно сел и, как ни в чём ни бывало, совершенно спокойно заключил:
— Завтра рано утром, брат Одон, мы с тобой встретимся и обсудим детали операции.
В этот момент великий командор Иерусалима, про которого они уже забыли, встал с кресла, сладко потянулся и голосом немного ленивым произнёс:
— Я очень рад, мои прекрасные братья, что вы так хорошо друг друга поняли.
* * *На следующий день Эмери и Одон приветствовали друг друга широкими улыбками, за несколько шагов распахнув братские объятья. Одон сразу перешёл к делу:
— Есть только один способ уничтожить Ходжу — подставить ему в качестве наживки караван, которым он подавится. Но как это сделать? Пустыня большая. Не может же наш караван до бесконечности колесить по пустыне, пока Ходжа соблаговолит его заметить и захочет проглотить.
Думаю, что наживку надо нагло подсунуть ему под нос — к самому логову, а логово у него в каньоне, в пещере.
— Ходжа — полный дурак? Он не поймёт, что это наживка?
— Он умнее нас обоих вместе взятых и всё прекрасно поймёт. Но надо знать этого человека, он всё равно нападёт. При всей его осторожности, он не будет равнодушно смотреть на то, как кафиры тащатся мимо его пещеры.
— А если безо всяких наживок — просто послать туда мощный отряд и атаковать пещеру?
— Вот тут-то и главная сложность. Из пещеры есть множество выходов на другую сторону. Если мы открыто атакуем в лоб, они оставят группу смертников сдерживать нас, а основные силы во главе с Ходжой уйдут через щели. Нам главное уничтожить самого Ходжу, без него отряд развалится. Если мы даже уничтожим весь отряд, а уйдёт один только Ходжа — считай, что мы ничего не добились. Вскоре у него будет новый отряд.
— И он спокойно бросит своих людей на съедение кафирам?
— Воины джихада, которых ты великодушно считаешь «рыцарями ислама», имеют на сей счёт мысли, совершенно непохожие на наши. Ходжу никто в исламском мире не осудит, если он уйдёт, бросив всех своих. И сам он считает собственную жизнь куда драгоценнее, чем жизни сотни шахидов. Это нисколько не противоречит его личному бесстрашию.
— Перекрыть щели?
— Все выходы из пещеры мы просто не можем знать, он уйдёт по самому неприметному.
— Задача ясна: надо вытянуть из пещеры весь отряд, включая Ходжу, и сделать так, чтобы обратно в своё логово ни один из них вернуться не смог.
— Вот то-то и оно. Как отрезать им отход? Как взять их в клещи? Есть одна мысль, но она совсем шальная. Рядом с входом в пещеру есть небольшая площадка, поросшая густым кустарником, а за этой площадкой — сразу трещина.
— Через трещину провести людей на эту площадку и спрятать их в кустах? Как только вся банда покинет логово, они перекроют путь обратно?
— Да, я об этом. Трещину и всё, что в ней происходит, дозорные Ходжи ни откуда не могут видеть. Но дозорные не только смотрят, а ещё и слушают. Сможет ли наш отряд спуститься по почти отвесному склону, а на другой стороне подняться абсолютно бесшумно?
— В этих кустах твои лазутчики, конечно, бывали?
— Да, там место человек для 10-и, если ты об этом.
— Об этом. Значит, надо собрать отряд из 10-и человек — самых ловких скалолазов. Одним из них буду я. В отряде, который прибыл со мной из Тортозы, есть ещё трое таких парней. А у тебя, Одон?
— Четверо, не больше.
— Значит, 8 человек. Без кольчуг и без щитов. Каждому — короткий меч и полдюжины кинжалов.
— При таком вооружении — вы все смертники. А если хоть у одного из вас побежит камушек под ногой, пока барахтаетесь в трещине — сверху расстреляют из луков, как баранов.
— Будет то, что будет. Но завтра до захода солнца голова Ходжи спелым яблоком упадёт к твоим ногам. Остался один вопрос. Мы сможем удержать вход, если они будут видеть, что у них больше шансов уйти по дну каньона, перебив охрану каравана. Для этого охрана должна казаться им гораздо слабее, чем есть на самом деле.
— Думал уже об этом. Часть людей надо спрятать. Можно на телегах, под соломой, как будто мы там сундуки с золотом маскируем. Но так спрячем человек 6, не больше.
— Это надо сделать, а ещё вот что — всех рыцарей, кроме одного, переодеть в чёрные сержантские плащи. Они увидят, что перед ними вояки в треть рыцаря и пойдут на прорыв. А там должны быть рыцарями почти все.
Одон от радости даже вскочил:
— Ну и голова у тебя, Эмери! А я сначала думал — пустое дело путаться с этим командором из Тортозы.
* * *Рано утром накануне боевой операции Эмери вышел из ворот Тампля на Храмовой Горе. Рядом с воротами стояла девушка и, застенчиво улыбаясь, смотрела на него. Девушка была прекрасна: стройная, вся в белом с головы до пят. Её огромные фиалковые глаза, казалось, лучились счастьем. Несколько секунд Эмери зачарованно смотрел в эти волшебные глаза, каких не видел никогда в жизни. Он не успел заговорить, девушка первая к нему обратилась:
— Благородный рыцарь, позвольте поднести вам этот плащ, как скромную дань любви и уважения к великому и прекрасному Ордену Храма.
Только сейчас Эмери заметил в руках у девушки аккуратно свёрнутый тамплиерский плащ. Он механически взял протянутый ему свиток и, не отрывая взгляд от прекрасных глаз, дрогнувшим голосом спросил:
— Кто вы, прекрасная сеньора?
— Дочь погибшего тамплиера. Я шью для братьев-храмовников плащи и туники. Это — в память о моём любимом отце, но не только. Моя любовь к почившему отцу неотделима от любви к Ордену Храма. Что ещё я могу делать для Ордена? Только шить. А сейчас мне захотелось сделать что-нибудь необычное. Обратите внимание, благородный рыцарь, на крест на этом плаще — он не пришит из красного полотна, а вышит китайским шёлком.
Эмери стало неловко от того, что он до сих пор не взглянул на подарок. Плащ был свёрнут красным крестом наружу. Этот крест действительно был необычным — вышитый разными оттенками красного шёлка, он переливался и словно пламенел.
— Как вы думаете, у меня получилось? — робко спросила девушка.
— Это чудо, — восхищенно вымолвил Эмери. — Ни у одного тамплиера нет такого плаща. Но почему — мне?
— Я решила вручить этот дар первому рыцарю, который сегодня поутру выйдет из ворот Тампля. Это оказались вы. Обещайте, благородный рыцарь, что наденете этот плащ в первый же бой.
— Ах, сеньора, от плаща после боя останутся одни лохмотья. А ведь он — драгоценный, вы вложили в него столько любви. Лучше я буду надевать его в особо торжественных случаях.
— Хорошо. Вам виднее.
— Вот только, сеньора. Я должен буду испросить благословение на ношение такого плаща. Может быть, и не благословят. Тогда я сдам его смотрителю одежд. Такой плащ подобает скорее великому магистру, чем скромному командору пустыни.
— Мой отец тоже был командором. Пусть всё будет так, как благословит Господь.
Девушка заметно погрустнела. Эмери тоже. От растерянности он задал совершенно неуместный вопрос:
— Где же вы живёте, прекрасная сеньора?
— У дядюшки. Он очень добрый. Сначала я хотела уйти в монастырь, а потом решила подождать и побыть пока поближе к Ордену, стараясь хоть чем-то быть для него полезной. Пообещала Пресвятой Богородице соблюдать монашеские обеты. Мой дядя — человек не бедный, но я ем только то, что едят в монастырях. Вы не подумайте, рыцарь, я живу по-монашески.
— Не сомневаюсь, прекрасная сеньора. От всей души благодарю вас за чудесный подарок. Да пребудет с вами милость Господа нашего Иисуса Христа и Владычицы нашей Пресвятой Богородицы. Помолитесь за нас, грешных… сегодня в полдень.
— Хорошо, — просто сказала девушка, и они раскланялись.
