Прорыв под Сталинградом - Герлах Генрих
Он медленно поднялся, протер глаза и взял в руки фуражку.
– Скажите Люницу, – бросил он на ходу, обращаясь к двери, – пускай делает, что хочет… Все и так бессмысленно.
Подполковник бросил ему вслед уничижительный взгляд и схватил телефонную трубку, чтобы отдать командиру артиллерийских частей полковнику Люницу приказ немедленно оставить высоту 218. Но связи не было.
Глава 3
Отступление – на восток!
Штаб дивизии пустился в бега! Иными словами то, сколь поспешно они покинули Бузиновку, назвать было нельзя. Ранним утром, как только послышались первые залпы советских орудий, подполковник Унольд отдал приказ штабным подразделениям немедленно отступать любым удобным путем и собраться в деревне в паре километров к востоку. Несколько машин уже прибыли на место и остановились на главной улице деревни.
Ночью ударил сильный мороз. Дул пронизывающий восточный ветер; окна крестьянских домов покрылись толстым платком инея. В рядах толпившихся рядом с машинами солдат и офицеров царило глубокое непонимание происходящего. До этого дивизия знала лишь победоносное наступление и тяжелые, кровопролитные, но все же неизменно приносившие победу оборонительные бои. А теперь – отступление? Такого нельзя было и представить! Еще вчера они смеялись над румынами… И вдруг узрели реальное положение вещей, осознали, прочувствовали весь его ужас, но еще не могли этому поверить. Был и еще один нюанс: крохотное, почти незаметное словечко “восток”. Оно засело где-то очень глубоко и очень крепко и представляло собой бомбу замедленного действия. Даже зондерфюрер Фрёлих, обычно пребывавший в непоколебимой уверенности относительно правильности их курса, был словно парализован. Рот его был приоткрыт, скуластое лицо осунулось, глаза чуть навыкате, взгляд блуждал. Из-под обледенелых усов Эндрихкайта торчала неизменная трубка, однако и та не дымилась – но капитан этого даже не замечал.
Унольд взволнованно расхаживал неподалеку. Он был небрит, а лицо его – до того серым, что могло потягаться с замызганным кожаным пальто.
– Да господи боже! – вскричал он. – Где же носит этого Факельмана? И Зибеля с его лавочкой! И Харрас с полевой кухней все еще не прибыл! Тошнит меня уже от этого… Надо двигаться дальше! Здесь нас в любой момент могут сцапать русские!
Замыкали колонну автобус и легковушка Бройера. Унтер-офицер Херберт и ефрейтор Гайбель зашли в один из домов, чтобы погреться. Бройер, ежась от холода, вышел из машины поразмять ноги. Накануне вечером выдали войлочные сапоги. Ему досталась отличная пара, с кожаными носками и подошвами, но они оказались ему малы. Он даже не сумел их натянуть. Несчастье, свалившееся на дивизию, как гром среди ясного неба, взволновало и Бройера. Перед глазами его вновь мелькнули представшие утром картины: как после первого удара “катюш” рядовые, размахивая руками, с воплем покатились вниз с холма; как истекал кровью румын, которому оторвало конечности попавшим прямо в сеновал снарядом; как рыдала женщина с ребенком на руках; как посмотрел на него мужик, пускаясь наутек с узлом в руках… Его взгляд будто бы говорил: “Видишь, старина, я знал, что так и будет!” Деревня полыхала, люди в суматохе сновали туда-сюда, неслись куда-то автомобили по затянутой дымом, изрытой минами дороге; мчалась прочь лошадь со вспоротым брюхом, таща за собой кишки… Вдруг Бройер расхохотался. Внутреннему взору его вновь предстал подполковник Унольд, скрючившийся на усыпанном известью и осколками полу. Задница его торчала в выбитой ударной волной оконной раме. В ушах обер-лейтенанта по-прежнему звучал растерянный голос командира: “Черт подери, кажется, пора уносить ноги!”
Хорошо, что им еще было над чем потешаться…
– У вас как будто все хорошо, герр Бройер! – прервал его размышления голос молодого офицера.
– А, герр Дирк! – Бройер протянул руку военному в белом маскхалате, бесшумно подкравшемуся к нему в войлочных сапогах. – Ну и в лепешку же мы угодили! Вам хоть удалось вывезти ваши пулеметишки?
– А как же иначе! – отозвался лейтенант, командовавший батареей четырехствольных зенитных установок. – Но сам я чуть не увяз в этих проклятущих колодцах!
С этими словами он указал на новехонькие сапоги, которые ему были явно велики.
– Снимайте их, смелей! – воскликнул Бройер. – Может, мы могли бы поменяться?
– Генерал! Где генерал? Кто-нибудь видел генерала? – раздалось впереди. Кричал Унольд, в очередной раз обходивший колонну. Он приблизился к полуразутому Бройеру, скакавшему на одной ноге.
– Вы должны немедленно вернуться, Бройер. Уверен, что генерал по-прежнему в Бузиновке. Передайте ему, что мы выдвигаемся в Верхне-Голубую, и, если можно, захватите его с собой!
Бройер натянул второй сапог, похлопал по плечу лейтенанта Дирка, который был явно доволен обновкой, и запрыгнул в машину. На выезде из деревни он наткнулся на капитана Факельмана. Тот был белее мела, а струившийся со лба его пот был холодным.
– Парни, парни, вот я угодил! – еле переводя дух, вымолвил он. – Прямо в руки этим негодяям… Они ко мне на своих клячах подобрались метров на тридцать уже! Ох, парни!
С этими словами он указал на следы от пуль на капоте. Вдали на вершине холма гулял ветер, по земле вилась поземка. Справа от него в низине располагалась Бузиновка. В нескольких местах над деревней взмывали языки пламени. Чуть поодаль, на дороге, заняла позицию зенитка “восемь-восемь”. Не обращая внимания на огонь, который вела с противоположного склона пехота, расчет не отходил от орудия ни на шаг и стоял, подняв воротники и сунув в карманы руки. Лакош притормозил и высунул голову из окна.
– Автомобиль с флагом дивизии не проезжал? И с ним две бронемашины?
– Не, – ответил командир зенитчиков, не вынимая изо рта сигареты. – Но мож статься, мы не видели. Мы тут отвлеклись немного.
Бройер вышел из машины и проследил, куда именно смотрел уставившийся перед собой мужчина.
– Ах ты ж тысяча чертей, – вырвалось у него. – Вот это да!
Через гребень холма по ту сторону хутора, точно сироп, лился поток вражеских сил. Кавалерия!
– Все не так плохо, господин обер-лейтенант, – ответил командир орудия, – они так уже в третий раз за сегодня развлекаются.
– Так не хотите ль вы по ним разок-другой врезать?
– Погодите, пусть они сначала все на эту сторону переберутся! Тогда хоть смысл в нашем ударе будет…
Лакош, которого появление русских волновало куда меньше, чем обер-лейтенанта, смотрел в это время в другую сторону.
– Вон они, внизу! – воскликнул он, указывая на горящие провиантские склады на подъезде к хутору. Бройеру удалось различить две бронемашины. Чуть поодаль, у стены, стоял и генеральский лимузин. Лакош покатил вниз по склону на холостом ходу. Одетый в землисто-серую дубленку с широкими отворотами генерал стоял посреди дороги, подняв бобровый воротник. Ни брошенные автомобили, ни пробегающие мимо него в панике солдаты, ни русские военнопленные, безнадзорно бродившие по окрестностям, его не волновали. Не волновал его и свист пуль, и звон проносящихся высоко над ним зенитных снарядов, пробивавших жуткие бреши в коннице по ту сторону поселения. Он глядел на танкистов, которые в этот момент как раз выволакивали из дымящегося остова провиантского склада окованный железом ящик.
– Опять бордо! – вознегодовал он, прочтя, что на нем написано. – А ну давайте-ка еще разок! Где-то же должен быть еще ящик коньяка!
И внимательно осмотрел ящики с сигарами, которые только что поднес ему солдат.
– “Карл Пятый”! – безрадостно хмыкнул генерал. – Ну что ж, если выбора нет, и эти скурить можно… Но уж постарайтесь отыскать еще пару ящичков бразильских! Они неизменно хороши!
Обер-лейтенант Бройер уже какое-то время наблюдал за происходящим, не находя слов.
– Господин генерал! – наконец взял себя в руки он. – Подполковник Унольд докладывает, что…
– Вы-то что здесь забыли?! – подскочив, обернулся генерал.
– Штаб отступает дальше к Голубой. Мне поручено…
