Схватка за Родос - Старшов Евгений
Однако именно иоанниты подняли дрессировку на небывалую высоту. Их псы не только охраняли их крепости и замки, но и спасали бежавших из турецкой неволи пленников, а при необходимости бросались в бой, отчаянно следуя за самым дорогим для них существом — хозяином… Были сторожевые псы и при башне Богоматери. Англичане холили их и лелеяли, носили "вкусняшку", а разлагатель дисциплины (разумеется, сэр Грин, кто же еще!) сделал из одного пса себе верного собутыльника, и они частенько по очереди потягивали винцо из одной фляги — убедить сэра Томаса отказаться от сей пагубной привычки хотя бы на время несения караульной службы было невозможно. Он яростно сопротивлялся, доказывая, что вино уже не дурит ему голову, и словно молоко для младенца. Дескать, он совершенно вменяем — и это главное! В общем, лейтенант, человек в бою храбрый, а в миру относительно скромный, тушевался перед наглым старцем и не вступал с ним в пререкания.
Проводив д’Обюссона шествовать по стенам далее, рыцари-англичане собрались на башенной площадке и продолжили прерванные появлением высокого начальства разговоры. Сэр Грин сел, привалившись мощной спиной к одному из еще не сбитых зубцов, чмоканьем подозвал своего четвероногого собутыльника. Тот прибежал, весело помахивая хвостом, и сэр Томас дал ему пригубить вина, гладя по гладкой шерсти и ласково приговаривая:
— Ах ты, проказник! Ну ладно-ладно, хватит. Нам еще ночь тут кукарекать!
— Сигнал! — крикнул Торнвилль Ньюпорту, узрев раскачивающийся из стороны в сторону огонек факела на колокольне церкви Святого Иоанна. — Смежный пост уже отвечает!
Богатырь зевнул, чертыхнулся по привычке и помахал факелом в ответ: так было положено, и наблюдатели на колокольне пристально приглядывались, все ли посты ответили сообразно своей очереди. Если огонька не хватало — жди беды: либо караульный уснул, либо турки "сняли" пост и проникают внутрь крепости! Тогда — мгновенное повеление соседним постам через звук трубы или связного проверить, в чем дело. Пока что до этого дело не доходило — но не в эту ночь.
— Что за чертовщина! — возмутился Лео. — Требуют повторить, причем всем вместе!
Грузный Ньюпорт резво вскочил и повторил сигнал. Грин закрутил фляжку и обнажил меч, прислушался:
— Ничего, однако, не слышно. Вряд ли турки.
— Да, — согласился Томас Ньюпорт. — Собаки молчат, и наши в том числе. Стало быть, удрых кто — или окочурился.
— Не завидую в обоих случаях, — едко ответил старик Грин и вновь вдвоем с собакой принялся опустошать флягу.
Явившийся на башню запыхавшийся вестник с тремя арбалетчиками прервал английское благодушие, передав нечто тревожное:
— Сигнала нет с поста вашего участка!
Ньюпорт поднял тяжелый боевой топор, увенчанный по всей верхушке длинными шипами, и рявкнул:
— Торнвилль, за мной! Сэр Грин, смотри в оба! — а затем бросился вместе с прибывшими воинами по стене.
Пробежали два бдящих малых поста и уже на третьем застали злоумышленника, а точнее — разгильдяя, мирно спавшего и сжимавшего в руке винную флягу. Вместо него бдел большой полосатый пес, смотрящий на пришедших исподлобья умными карими глазами, словно пытаясь донести до них взглядом, что он-то свою службу правит, можно не беспокоиться, только вот факелом помахать, увы, не в состоянии.
Вестник облегченно выдохнул:
— Слава Богу, не враг проник!
Однако английским рыцарям от этого было не легче. Не говоря ни слова, сэр Томас Ньюпорт резко взмахнул топором и всадил его лезвие в грудь спавшего. Тот страшно захрипел, дернулся, выпучив глаза, и затих. Пес завыл, все прочие молчали. Наконец, Лео глухо выдавил из себя:
— Что ж так?
— Мое право, — сухо и в то же время торжественно изрек Ньюпорт, выдернув обратно топор. — Позор английского штандарта смывается только кровью. Кроме того, — желчно усмехнулся богатырь, — ничего особенного не произошло: каким я его застал, таким и оставил!
После этих слов сэр Томас поднял труп над головой и с размаху швырнул его в ров:
— Доложите, что все в порядке. Я сам останусь тут до утра, а ты, Торнвилль, иди на место.
Потрясенный Лео вернулся на пост, поведал Грину о случившемся: тот произнес, сочувственно качая головой:
— Сэр Ньюпорт — да, истинный Геракл. Чуть что — лучше ему под руку не попадаться. Но наш человек, хоть и винопийца, и женонеистов!
Торнвилль понял, что сэр Грин, несмотря на все свои похвальбы и заверения, все же глотнул лишнего: его забирал хмель — как и его четвероногого собутыльника, беспричинно-весело, по-щенячьи тявкающего.
Что оставалось — только думать об Элен… Они виделись позавчера — а словно вечность прошла. Эта любовь урывками, краткое неистовство в алькове — и снова неизвестность. Жива ль Элен? Уцелеет ли он? Будь проклята война!
Рассвет огласился грохотом османских орудий — началась генеральная бомбардировка крепости в целом и башни Святого Николая в частности. Поистине, не только современники д’Обюссона, но и люди более позднего времени приписывали изобретение пушек не кому иному, как отцу зла и лжи — дьяволу.
В частности, мощь артиллерии поразила воображение Джона Мильтона, очевидца схваток гражданской войны в Англии 1640–1649 годов, поэта и ненавистника всякой тирании. Позднее в его "Потерянном рае" архангел Рафаил поведал Адаму о восстании Люцифера, когда падший архангел, потерпев первое поражение от небесного воинства, придумал извлечь из недр земли, куда были свергнуты мятежные ангельские полки, порох:
Архангел Рафаил предупреждает своего слушателя:
