Вальдемар Лысяк - Ампирный пасьянс
Шульмайстеру было неприятно, что его начальник позволил себя столь скомпрометировать. Еще более досадней было ему двумя годами позднее, когда Савари вновь дал обвести себя вокруг пальца, не имея понятия, что прямо у него под носом, в Париже, старый заговорщик, генерал Мале, готовит попытку свержения наполеоновской династии [Этому событию посвящен роман В. Пикуля "Париж на три часа"]. В ночь с 23 на 24 октября 1812 года Мале, пользуясь отсутствием императора, который замерзал где-то в российских степях, захватил врасплох и поместил в тюрьме Ляфорс префекта полиции Паске, а также Демарета и самого Савари. Таким образом, полиция была нокаутирована, и распространяющий сплетню о смерти Бонапарте под Москвой Мале был весьма близок к успеху. Споткнулся он на военных. Сопротивлявшемуся коменданту Парижа, генералу Хулену, он всадил пистолетную пулю в голову, зато в генеральном штабе, где, подозревая мистификацию, его приказы выполнять отказались, Мале своей штучки уже повторить не удалось. Он хотел было застрелить полковника Дусе, но тот краем глаза заметил, как Мале сует руку за пазуху, и бросился в драку. Мале не знал и того, что за его спиной стоял адъютант Дусе, Лаборд. Узнал он об этом лишь тогда, когда Лаборд заломил ему руки. Таким образом мятеж был ликвидирован.
Освобожденный из Ляфорс Савари безжалостно расправился с заговорщиками, проводя массовые расстрелы. Только месть эта не могла смыть пятна осмеяния. Впервые Париж осмелился издеваться над "князем насилия". Из уст в уста переходила история о ночном аресте министра, который вместе с женой сорвался с постели. "Князь струсил, – сказал Монтрон, – зато княгиня показала все, что могла".
Хуже того, издевались и над полицией. Вообще-то, можно было сказать, что заговор был ликвидирован полицией, ведь Дусе и Лаборд принадлежали к военной полиции комендатуры голода, но настоящая полиция позволила – в лице собственных начальников – обезоружить себя как баранов. Ее совершеннейшее незнание о приготовлениях заговорщиков было воистину тревожным фактом. Именно после этой попытки переворота парижане забавлялись едкими диалогами в стиле:
– Знаете ли вы, мсье, что происходит?
– Нет.
– А, так мсье из полиции.
12
Если бы Шульмайстер находился тогда в Париже, то несомненно раскрыл бы Мале намного раньше. Но Шульмайстера не было – в Париже он был "персоной нон грата". Дело в том, что с 1810 года у Франции была новая императрица, дочь семейства Габсбургов, которая не простила Шульмайстеру его штучек с Австрией в 1805 – 1809 годах. Поэтому большую часть времени наш червовый туз проводил либо в шпионских миссиях, либо в далеком Эльзасе, откуда управлял собственными предприятиями. К тому времени он был богачом, владельцем нескольких имений и замков, сахароочистительной фабрики, заводов по производству соды, витриола и масел, многочисленных мельниц, а также финансовым партнером крупных банкиров. Шепотом передавались слухи, будто свое состояние он увеличивал, протежируя армейскому поставщику, некоему Бернарду [Скорее всего, это был тот самый знаменитый шпион, который предоставил французам большие услуги в кампании 1796 года]. Савари же, якобы, "смотрел сквозь пальцы на то, что Шульмайстер сам смотрел сквозь пальцы на подозрительную деятельность Бернарда". Может это и правда, но, скорее всего, это враги Савари и Шульмайстера поливали их грязью всеми возможными путями.
Когда в 1814 году союзники вступили на французские земли, одной из первых сделанных ими вещей была, якобы, месть виртуозу наполеоновской разведки: специальная батарея пушек должна была сравнять с землей эльзасскую резиденцию Шульмайстера. Но это всего лишь анекдот.
К этому времени император поверил ему новую миссию в тылах врага, но поваленный в кровать приступом ревматизма Шульмайстер не был в состоянии выполнить задания, что британские историки объясняли, естественно, холодным расчетом. После пленения Наполеона на Эльбе эльзасец тайно посетил его там, после чего готовил во Франции и в Вене (его видели там во время проведения Конгресса и считали, будто он на службе у Талейрана) почву для реставрации Бонапарте. Когда император сбежал с Эльбы, Шульмайстер отправился ему навстречу, и в Лионе получил приказ добраться до Вены с письмом к Марии Людовике.
В этом письме Наполеон желал, чтобы супруга как можно скорее соединилась с ним. Несмотря на то, что австрийские границы были закрыты для наполеоновских курьеров, Шульмайстер пробрался в окрестности Шёнбрунна. Скорее всего, истинной целью его миссии было похищение Орленка, но задание это было чрезмерным даже для "короля шпионов". Правда, на всякий случай австрийцы вывезли Орленка за пределы столицы. Венская полиция, встревоженная письмом итальянского шпиона, давно уже получавшего жалование от Вены, Хелуцци, который доносил: "Знаменитый Шульмайстер, самый опасный человек Европы, направляется в Вену с секретной миссией", буквально из шкуры вылезала, охотясь на эльзасца. За его рыжую голову назначили громадную награду.
После Ватерлоо и повторного краха императора, охота на супершпиона продолжилась уже на территории Франции. Был проведен тщательный обыск в его замках Майнау и Пипле, а также родные стороны. Шульмайстер сжег все свои документы и перемещался (в окрестностях Парижа) только ночью; днем же он скрывался перед той самой полицией, которой до недавнего времени руководил. В конце концов, с ним установил контакт шеф австрийской разведки, Лангверт. Встреча произошла ночью, в садах Пале Рояль. Когда в темноте Шульмайстера окружили, из под его плаща выглянули пистолетные стволы, и раздались слова:
– Только без шуток! Живым вы меня не возьмете!
Ему предложили сотрудничество, и "Рыжий Карл", чтобы спасти жизнь, предложение принял.
Но пруссаки его не простили. Вечером 17 августа 1815 года его захватил руководитель прусской разведки, Грюнер. "Die Grosse Spion" вначале попал в больницу для умалишенных в Шарентоне, а после этого его посадили в крепость Везель, откуда его выкупили за громадные деньги после заключения парижского трактата.
С тех пор у него уже никогда не было слишком много денег. В результате неудачных финансовых спекуляций его фабрики обанкротились. В 1818 году ему пришлось продать замок Пипле, а довольно скоро и второй – Майнау. Поселился Шульмайстер в скромных апартаментах на площади Броглие в Страсбурге, где его достала следующая беда – он потерял жену и сына. Выдав дочерей замуж, он остался совсем один, если не считать кучи ангорских кошек, разведение которых сделалось его страстью на старость. Но кошек нужно было чем-то кормить, а сам он был уже нищим. Шульмайстер обратился с просьбой о помощи к государству, и Франция смогла отплатить своему герою лишь выдачей лицензии на ведение табачной лавочки!
Один из жителей Страсбурга, современников Шульмайстера, описал его как "маленького старичка, всегда ухоженного, вежливого и пробуждающего симпатию, напоминающего, скорее, нотариуса, чем человека, который захватил Веймар во главе тринадцати гусар".
13
Шульмайстер жил долго и дождался восшествия на трон потомка Бонапарте, а самое главное – торжества справедливости. В средине века лишь немногие обитатели Страсбурга догадывались, какое прошлое несет на своей сгорбленной спине хозяин бедной лавочки с курительным и жевательным табаком. Одно было точно – что он почитатель императора Наполеона, о котором всегда выражался с любовью и уважением. Но подобных почитателей было тогда много, и на почве их чувств восходила звезда Луи-Наполеона. Совершенной неожиданностью стало для жителей города неожиданное посещение этого последнего в 1850 году. Луи-Наполеон приехал лишь затем, чтобы посетить лавочку Шульмайстера. Выходя, он пожал старику руку и громко сказал:
– Благодарю тебя, Карл.
Через два года (1852) Луи-Наполеон превратился в императора Наполеона III. Тремя же годами позднее (1853), Карл Людовик Шульмайстер перенесся в рай Первой Империи, где его ожидал "бог войны", Савари и огромное множество других.
ТУЗ БУБЕН
ФРАНСУА ВИДОК
1857
СТО ВОПЛОЩЕНИЙ "ШАКАЛА"
Вы все устраиваете таким образом, чтобы осужденный
на галеры был явно отмечен, известен, напятнан, а
потом считаете, будто граждане будут иметь к нему
доверие, если уж общество, суд, окружение не имеют
его совершенно! Вы обрекаете его на голод или на
преступление. Он не находит работы, вынужден, из
необходимости, вернуться к давнему ремеслу, которое
и привело его на эшафот. Потому, хотя я и желал
оставить борьбу с законом, но не нашел для себя
места под солнцем. И мне соответствует лишь одно
