Ольга Малышкина - Невероятные приключения Брыся в пространстве и времени. Историко-фантастический роман для любознательных детей и взрослых
Путешественник во времени пригорюнился. Только успел подружиться с маленьким Сашей, и на тебе! Опять двадцать пять!
– Ты откуда взялся?!
Незаметно подкравшийся лакей схватил Брыся одной рукой за шкирку, другой – распахнул окно и выбросил незадачливого кота вон из Дворца!
Правда, это перемещение в пространстве искатель приключений смог проконтролировать, заняв необходимое для полета положение и подрулив хвостом к ближайшему сугробу. Ничего, он и повыше падал, с крыши, а тут всего-то второй этаж!
А ведь буквально вчера они мирно беседовали с Савельичем в Летнем саду! Рядом щипали траву толстые изнеженные утки, и предстоящая служба во Дворце в качестве эрмика Ван Дейка сулила гарантированное место в подвале на теплой подстилке и миску со странными шариками, напоминающими по вкусу Любочкины хот-доги! А потом бац! Люк, другой берег, другая эпоха, княгиня, Варфоломей, ночь среди блох, тараканов и мокриц, аудиенция у Царя, встреча с маленьким Александром и снова какое-то другое время, начавшееся с приземления в сугроб! И это, если не вспоминать о событиях, что случились с ним до последней беседы с Савельичем!
Еще немного побарахтавшись, Брысь выбрался из снежной ловушки. Дело шло к ночи, мороз крепчал, и путешественник решил поискать вход в подвал. Может, повезет и попадется разбитое окошко? С этими мыслями он потрусил вдоль дворцовой стены и чуть не уперся в человека, закутанного в теплый, военного покроя плащ. На мгновение их взгляды пересеклись. Князь Трубецкой! Только не такой, как в каземате, а как на портрете в медальоне!
Брысь, обрадованный неожиданной встречей, хотел было кинуться в объятия к старому знакомому, но тот вдруг резко повернулся и зашагал прочь. Кое-что прояснилось: из будущего, относительного, разумеется, искатель приключений попал совсем не в относительное прошлое! А за разъяснениями по поводу всей этой относительности пожалуйте к господину Эйнштейну, поскольку Брысь с данной теорией пока не разобрался, а просто стал ее жертвой!
Однако, если восстания еще не было и князь на свободе, может, удастся его остановить и тогда его не посадят в крепость и не отправят на каторгу? Путешественник во времени опять пожалел, что не успел разузнать про эту штуку побольше, и бросился вдогонку.
Трубецкой шел очень быстро и скрылся в парадной одного из особняков на Галерной улице. Искатель приключений обошел здание и увидел внутренний дворик, вход в который преграждали чугунные ворота. На ночлег пришлось устроиться в подвале дома напротив, где было так же холодно, но хотя бы не задувал пронизывающий ветер.
Со слов Варфоломея, восстание произошло четырнадцатого декабря тысяча восемьсот двадцать пятого года. На декабрь похоже, но какое число? И тот ли год? Ответ на эти вопросы неугомонный кот получил уже через несколько часов.
Городское утро наполнилось гулом многотысячной толпы. «Если это и есть восстание, то князь на него не пошел! А мне нужно срочно вернуться к маленькому Саше, вдруг ему грозит опасность?!» И Брысь помчался к Зимнему дворцу, надеясь по дороге придумать, как туда проникнуть…
Глава десятая.
Восстание
Путешественник во времени и предположить не мог, что путь назад окажется таким долгим и трудным. Улицы запрудили толпы народа, и все они стремились куда-то в сторону Невы. Из обрывков разговоров Брысь понял, что главные события происходят возле памятника Петру Первому на Сенатской площади.
Сначала бывший Личный Кот хотел бежать по набережным: по Английской, рядом с которой располагался дом Трубецких, а там лапой подать до Дворцовой. Теперь же пришлось искать дорогу в обход, более длинную, но не столь опасную для маленького кота.
Вокруг Исакиевского собора, который еще только возводился, он увидел дома для строителей. Рядом были сложены большие поленницы дров, и возле одной из них рабочий что-то горячо втолковывал окружившим его мастеровым. Брысю стало любопытно и он подобрался ближе.
– Неправильный Царь! После Александра Павловича Константин должен быть следующим! Он старше! Не хочет армия Николашке присягать! Хватай, кто что может, братцы! На подмогу пойдем!
Строители принялись разбирать поленницу и с криками «неправильный Царь!» присоединялись к толпе.
В голове начинающего философа опять все перепуталось – княгиня уверяла, что ее муж с товарищами хотели лучшей доли для народа, а сейчас выходило, что весь сыр-бор из-за того, чья очередь быть Царем?!
Жаль, что среди множества прочитанных им в библиотеке Наследника книг не попалось ни одной про это злосчастное восстание! Придется опять у Савельича спрашивать! Однако приятель остался где-то там, в далеком будущем. Сидит себе, наверное, у прудика и размышляет, куда это опять Брысь запропастился. А он, между прочим, находился не так уж далеко от Летнего сада, вот только разделяли их без малого двести лет!
С этими грустными мыслями отважный кот свернул в какой-то переулок и остановился перевести дух. Рядом две дамы взволнованно обсуждали происходящее:
– Говорят, бунтовщики все как один офицеры!
– Вы слышали ужасные вести? Мятежники застрелили генерал-губернатора!
– Какой ужас! Он же вместе с ними сражался против Наполеона! Губернатора так любили в Петербурге!
– Бедная Государыня! Представляю, в какой она сейчас тревоге! Четверо малышей! И младшенькой-то всего пять месяцев!
Со стороны Невы донеслись ружейные выстрелы. Потом их заглушил грохот пушек, в котором потонул даже гул толпы. Дамы испуганно вскрикнули, а Брысь помчался дальше.
Стремительно надвигались сумерки, а он все еще петлял по улочкам и дворам, прижимаясь к стенам, пытаясь увернуться от сотен ног и прислушиваясь к пальбе и крикам. Потом к ним добавился какой-то странный звук, похожий на треск речного льда по весне. Брысь не мог знать, но в тот день на Неве в самом деле ломался лед, под ядрами пушек и тысячами бегущих по нему людей.
К Зимнему он попал лишь ночью. Вокруг Дворца плотным кольцом расположились верные Царю гвардейцы. Солдаты грелись у костров. Мирно шипели и потрескивали сырые поленья. Ужасный день подошел к концу.
Все подъезды были наглухо закрыты, кроме одного. Там то и дело кого-то впускали или выпускали. В суете на кота никто не обратил внимания, и Брысь проскочил внутрь.
Петля времени замкнулась в том же коридоре, где, казалось бы, еще сегодня ждала аудиенции княгиня Трубецкая. Не успел пришелец из будущего мысленно произнести эту фамилию, как увидел ее владельца – в сопровождении нескольких офицеров князь прошел в кабинет Его Величества. Брысь не удержался: юркнул следом и спрятался за знакомой портьерой.
Сейчас Николай Первый гневался гораздо сильнее, чем когда перечислял княгине ожидающие ее невзгоды. Трубецкой был мрачен и не пытался оправдываться. «Не помогло ему, что на восстании не был!» – разочарованно вздохнул путешественник во времени.
За портьерой пришлось провести целую ночь, так как в кабинет вводили все новых мятежников. Каждому из них Император сулил страшную кару.
Искателя приключений мучил голод и «переполняли» другие неотложные дела, а потому он улучил момент, когда снова открылась дверь, и под удивленные восклицания промчался к выходу…
Глава одиннадцатая.
Старый знакомый
Брысь пулей пролетел между заполнившими коридор офицерами. Вслед ему неслись проклятья и слышался шелест падающих на пол, наверное, очень важных бумаг, которые не удержали сбитые с ног адъютанты Его Величества. Пришелец из будущего оглянулся, немножко полюбовался произведенным эффектом и выскочил на улицу (через тяжелые двери как раз входили несколько лейб-гвардейцев).
На площади все еще горели костры, спасая караульных от декабрьской стужи и ледяного ветра. Путешественник во времени выпросил у солдат завтрак и отправился искать вход в «детскую» половину Дворца.
Выяснилось, что подъезды усиленно охраняли даже от котов. Брысь долго бродил вокруг, стараясь что-нибудь придумать, но мысли замерзали, не успевая превращаться в идеи. Любитель приключений хотел вернуться к костру, чтобы их отогреть, как вдруг услышал радостный вопль:
– Ура! Нашелся! Живой!
Вот уж кого не ожидал встретить путешественник, так это рыжего пушистого эрмика, с которым они отважно бросались под копыта лошадей принца Гессенского!
