Робин Нилланс - Генералы Великой войны. Западный фронт 1914–1918
Генерал фон Мольтке говорил не всю правду. Используя свои внутренние коммуникации и густую сеть первоклассных железных дорог, Германия могла бы перебросить свои армии на восток. Однако план Шлиффена предписывал считать Францию основным противником, и он же предписывал занять жизненно важные узловые железнодорожные станции в Люксембурге через несколько часов после объявления войны. Мольтке умолял кайзера дать разрешение на начало боевых действий, однако Вильгельм ни за что не хотел расставаться с любыми остатками надежды на мирное разрешение конфликта. Часы шли, и Европа ждала, затаив дыхание.
Наконец телеграмма, поступившая в 23 часа 1 августа, позволила установить точно, что предлагал сэр Эдвард Грей. Выяснилось, что министр иностранных дел предлагал сохранение Францией нейтралитета в течение того времени, которое потребуется на разрешение конфликта между Австрией и Сербией, при условии, если Германия пообещает не вступать в войну ни с Францией, ни с Россией. Однако было уже слишком поздно. Русские уже проводили мобилизацию, и они отказывались остановить ее. Прежде чем передать телеграмму Мольтке, кайзер прочитал ее несколько раз. Затем со словами: «Теперь вы можете делать, что пожелаете», — он вышел из кабинета. Мольтке снял телефонную трубку, и в течение нескольких минут в части были направлены телеграммы, предписывающие германской армии выступить к границам с Люксембургом и Бельгией, и войска отправились в поход. Мир в Европе стал распадаться со всевозрастающей скоростью.
В субботу 1 августа Германия объявила войну России, и Бельгия провела мобилизацию своей армии. В ту же субботу в 8 часов утра командующий французской армией генерал Жоффр прибыл к министру вооруженных сил Франции с просьбой разрешить всеобщую мобилизацию французских резервистов, начиная с полночи этого дня. В 15 часов 30 минут был выпущен приказ «О всеобщей мобилизации», и в 16 часов 00 минут он был направлен во все почтовые отделения Франции. Франция также ответила на телеграмму, которую Великобритания направила ей и Германии, спрашивая, будут ли эти страны соблюдать нейтралитет Бельгии в случае начала военных действий. Франция ответила на этот вопрос утвердительно; зная, что к этому времени ее авангардные части не только будут в Люксембурге, но уже подойдут к бельгийской границе или начнут переходить ее, Германия уклонилась от ответа.
К этому времени Великобритания еще не заявляла о своих намерениях, и французы с нетерпением ожидали каких-либо свидетельств верности британцев своим обязательствам. Они верили или, вернее, предпочитали верить, что те «военные» переговоры между официальными лицами обеих стран будут сведены к твердому обещанию Великобритании непосредственно перед началом войны развернуть на левом фланге французской обороны британский экспедиционный корпус численностью 160 000 человек. Великобритания имела намерение сделать это, однако она не давала никаких обязательств поступить подобным образом, тем не менее французы были большими мастерами выдавать желаемое за действительное и растягивать границы любого соглашения настолько, насколько их только можно растянуть, и даже дальше. В течение следующих нескольких лет они еще не раз продемонстрируют эту свою способность.
В воскресенье 2 августа посол Германии в Брюсселе фон Белов-Залеске представил бельгийскому правительству ультиматум, который требовал, чтобы германской армии был обеспечен беспрепятственный проход через территорию Бельгии. В понедельник Бельгия отвергла этот ультиматум, заявив, что она будет защищать от любого агрессора каждую пядь своей земли. Теперь все глаза смотрели в сторону Великобритании, которая все еще размышляла над своими следующими шагами, правда, теперь испытывая значительное давление со стороны как Франции, так и Германии. Первая хотела, чтобы Англия вступила в войну на стороне Франции. Германия хотела, чтобы Англия оставалась нейтральной, и заявила, что не станет ввязываться в конфликт на континенте из-за «клочка бумаги» — такое название получил у немецкой стороны договор, который гарантировал нейтралитет Бельгии.
Великобритания уже дала свои заверения Франции в том, что ее военно-морской флот защитит от агрессии и морские перевозки последней, и ее порты в проливе Ла-Манш. Однако французы хотели немедленного развертывания Британских экспедиционных сил (БЭС), а когда оказалось, что войска не прибудут, они стали жаловаться на британское коварство. Однако для престижа Британии гораздо более важным был вопрос о сохранении нейтралитета Бельгии, гарантом которого были также Франция и Германия. Король бельгийцев Альберт I обратился к королю Великобритании Георгу V с призывом оказать помощь в случае германского вторжения, и сэр Эдвард Грей заявил недвусмысленно: «Сохранение нейтралитета Бельгии может оказаться самым важным фактором при выборе нашей позиции», давая понять германскому послу, что его страна не может рассчитывать, что Великобритания останется в стороне «при любых обстоятельствах» — откровенный намек на то, что действия немцев в отношении Бельгии будут иметь решающее значение. Однако в тот момент Грей не вел речь о каком-либо движении войск армии Великобритании в направлении Франции.
Отказываясь поддержать немедленную отправку БЭС, сэр Эдвард просто ставил во главу угла то обстоятельство, что многие в Великобритании, и в правительстве в том числе, не видели причин, из-за которых их страна должна быть вовлечена в войну на континенте, когда нет прямой угрозы ее интересам. Французы решили считать подобную политику коварной; однако множество англичан рассматривали ее как проявление здравого смысла. На повестке дня оставался вопрос Бельгии, поскольку все, что произойдет там, будет иметь решающее значение.
3 августа, в день, когда Бельгия отвергла германский ультиматум, Германия объявила войну Франции. На следующий день Германия известила бельгийское правительство, что ее войска пройдут походным порядком через Бельгию, применяя в случае необходимости силу. Германская сторона утверждала, что это необходимо для выполнения миссии, важной для обеспечения безопасности германского государства, и далее она делала ложное заявление, что войска Франции еще раньше нарушили нейтралитет Бельгии, а ее самолеты бомбили немецкие города. Фактически же к тому времени германское вторжение в Бельгию уже началось, и через несколько часов немецкие солдаты расстреливали гражданское население Бельгии за то, что оно якобы препятствует их продвижению через страну. В силу этого обстоятельства правительство Великобритании объявило всеобщую мобилизацию, и после того, как были призваны все резервисты, оно послало ультиматум Германии, требуя гарантий, что последняя будет уважать нейтралитет Бельгии. Германия отказалась дать такие гарантии, и в соответствии с этим в 23 часа 00 минут 4 августа 1914 года Великобритания объявила войну Германии.
В полдень 4 августа Герберт Асквит, тогдашний премьер-министр правительства Великобритании, в беседе с послом США У. Х. Пейджем так объяснял причины, по которым Англия вступала в войну:
«Нейтралитет Бельгии подтверждается договором. Германия является государством, подписавшим этот документ, и именно на подобных соглашениях и покоится здание нашей цивилизации. Если мы отбросим их или допустим, чтобы они нарушались, что останется от цивилизации? Именно наличием таких торжественных обязательств и соглашений организованное общество и отличается от невежественного сброда. На сегодняшний день Германия нарушила нейтралитет Бельгии. Это — вероломство. Это — конец независимости Бельгии, но Бельгией все не кончится. Следующей будет Голландия, за Голландией Дания. Этим самым утром шведский премьер-министр известил меня, что Германия приступила к переговорам со Швецией, чтобы та перешла на сторону Германии. Таким образом, весь план ясен: одна большая военная держава намерена захватить Бельгию, Голландию, Скандинавские государства, а также поработить Францию.
Великобритания навсегда потеряет уважение к себе, если она будет только сидеть и смотреть, как нарушается этот договор, и она растеряет все свои позиции, если таким путем Германии будет разрешено занять доминирующее положение в Европе. Если позиция Германии в отношении нейтралитета Бельгии не изменится, Великобритания объявит ей войну».
«Я ушел от него, — скажет позже посол США, — потрясенный предчувствием неминуемой гибели половины мира».
ГЛАВА ВТОРАЯ
АРМИИ ЗАПАДНОГО ТЕАТРА ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ, АВГУСТ 1914
Когда все, очертя голову, бросались в войну, подобную этой, помнил ли хоть кто-нибудь, что у нас нет армии и не ведется никакой подготовки, чтобы сформировать ее?
