Юрий Татаринов - Роковая страсть короля Миндовга
— Что ж, будь по-твоему. Сегодня же пошлю гонца в Нальшу.
Он понимал, чувствовал, что от брака этого потеряют все: и он, и любимец наместник, и сама княжна. Мудрый человек, король Миндовг знал, что идти на поводу своих эмоций — смерти подобно. Однако дал согласие. Кажется, таким способом он рассчитывал освободить свое сердце от безумной страсти...
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Расплата
Прошло два года. Июль принес народу Литвы по-настоящему важную новость: королевские войска в решающем сражении на озере Дурба разбили ненавистных тевтонцев. Вместе с другими именитыми рыцарями, такими, например, как зловредный упрямец Бурхард, в сражении погиб и маршалок прусский Генрих Ботель. Шведский принц Карл [3] был пленен, но после того, как попытался в безнадежной для себя ситуации оказать сопротивление, был зарублен... Эта победа подарила Литве спокойствие по меньшей мере года на два.
Великую победу, согласно обычаю, следовало отметить. И король Миндовг пригласил всех военачальников в Варуту. [4] ОДНИХ ТОЛЬКО непосредственных участников упомянутого сражения ожидалось до сотни.
Первым в резиденцию короля прибыл князь Тренята, брат покойной жены короля Миндовга. Несмотря на мешковатую фигуру, гость проворно соскочил с коня и опустился на колено.
Государь незамедлительно возложил на его плечи большой дубовый венок. Оба расцеловались и, хотя терпеть не могли один другого, выпили по кружке забористой медовухи.
За Тренятой приехал Таутил, за ним — Едивид. Пожилой и грузный Девепрунт привез всех жен и дочерей своих — всего тринадцать душ, не считая армию прислужниц. За этими высокородными особами, словно листья с деревьев после первых осенних заморозков, посыпали другие. Одни появлялись с детьми и оравой слуг, другие — в одиночку, не без расчета присмотреть себе на этом собрании аристократов невесту. Подтягивались и купцы. На предзамковой поляне, на берегу быстроводной Сервечи набирал силу, привлекая к себе красками, базар. Объявились и незваные гости — странствующие рыцари без роду и племени...
А на замковом дворе уже отсвечивали белизной свежевыструганных досок длинные столы. Погода благоприятствовала, поэтому навес решено было не сооружать.
В самый день открытия торжества прибыл князь Довмонт с женой. Наместник был ранен: левая рука его, та самая, которой он орудовал, висела на широкой черной ленте. Бледное лицо хозяина Нальши, его плотно сжатые губы указывали на то, что рана доставляет мучения. В среде собравшихся уже ходила легенда о том, что во время последней сечи князь собственноручно сразил магистра.
Ближе к вечеру на замковом дворе зажгли смоляные бочки. Сделалось светло, как на закате погожего дня. Всплески огней бодрили, селили надежду.
Стоило в воздухе появиться соблазняющим мясным ароматам, как гости потянулись к столам. Не замедлил занять свое место и хозяин. Когда все устроились, он встал и поднял наполненный вином кубок. Мерный гул голосов в одночасье сменился глубокой тишиной. Взоры собравшихся устремились на короля...
Опытный оратор, государь помедлил, потом торжественно заговорил:
— Братья! В этот знаменательный для Литвы и ее народа день хочу напомнить: вот уже тридцать лет вы храните мне верность!
Напоминание об этом своеобразном юбилее вызвало взрыв бодрых криков, гости вразнобой и слаженно принялись скандировать: «Да здравствует король!.. Многие лета славному Миндовгу!..» Но светлейший не позволил затянуться этим восхвалениям, он поднял руку и, когда опять сделалось тихо, продолжил:
— Тридцать лет на нашей земле мир! Тридцать лет мы никому не кланяемся, не платим!.. Дикие монголы, коварный Рим, злые, как псы, рыцари! И у всех одна цель: подчинить нас, сделать своими вассалами!.. Тридцать лет, где силой, а где и хитростью, я отвоевывал для вас и ваших детей свободу, приумножал ваше богатство!.. Сегодня мы празднуем самую выдающуюся нашу победу! Мы одолели крестоносцев вне пределов нашей державы — в их логове! Мы доказали, что держава наша крепка, что мы — народ, который не хуже любого европейского! Слава об этой победе будет сохраняться в веках! И ваши имена в связи с ней будут упоминаться вечно! Братья, хочу поклониться вам и сказать: теперь вашему королю не страшна даже смерть, теперь ваш король уверен — обретшая силу Литва будет стоять и после него!
Он закончил, и двор, как и следовало ожидать, охватило дружное: «Виват славному Миндовгу!» При этом от вознесенных золотых и серебряных кубков рассыпались отблески света. Громко заиграла волынка, заплескала переливами свирель — за дело взялись музыканты... Выпив вина и почувствовав себя бодрее, гости принялись тешить чрева свои. Жареные тетерева, гуси, журавли, холодная оленина — все, что горками заполняло громадные подносы, начало с хрустом и чавканьем исчезать в глотках. Словно пчелы над цветками, возле прибывших засуетились угодливые слуги. Пиршество мало-помалу набирало силу...
Среди гостей за столом в тот вечер особенно выделялись двое: князь Довмонт и его жена, княгиня Липа. Оба вели себя как-то чересчур тихо, напоминали наказанных родителями детей.
Светлейший какое-то время отвечал на поздравления. Потом устремил взгляд на свояченицу. Ему вспомнился тот день, когда он отправил посыльного в Нальшу... Наместник принял решение сразу, поэтому уже через неделю сыграли свадьбу. Все произошло по обоюдному согласию, словно молодые давно вынашивали решение сойтись. Княжна перебралась в Нальшу, благо та располагалась не так далеко от ее родительского дома. Новоиспеченные супруги имели возможность побыть вместе, но почему-то уже на следующий день хозяин Нальши отправился собирать войско. Странно, но, имея в тот месяц возможность наведываться домой, он упорно оставался в стане. Все знали, что наместник исполнителен, что служебные интересы для него выше личных, тем не менее никто даже предположить не мог, что причиной того упорства были его отношения с женой... Тогда, в день свадьбы, сразу после того как слуги проводили обвенчанных в опочивальню, молодая жена завернулась в одежды и удалилась в смежные покои. Гордячка не пожелала лечь с мужем. И даже после того, когда хозяин Нальши последовал за ней и попытался настаивать, имея на то законные основания, дева не проявила милосердия и отказала мужу в ложе. Вот тогда-то любимец короля и уехал. А позже, когда начались стычки с рыцарями, стал искать смерти себе, лезть на рожон. И в последнем, самом жестоком и массовом бою, чуть было не встретил то, чего искал: расслабился на мгновение — подумал про жену — и получил по плечу!..
Государю было известно об отношениях этой пары. И, конечно, он догадывался, почему упорствует свояченица. В тот вечер во время пира он долго не спускал с нее глаз... И чары его возымели действие: никого не предупредив, княгиня вышла из-за стола и скрылась за дверью главного жилого замка.
Стоило этому случиться, как государь забыл и про гостей, и про любимца наместника. Некоторое время он оставался на месте. Потом допил из кубка, встал и направился к той самой двери — волей его завладела неодолимая сила.
Он вошел в покои. Лестничный пролет одолел одной пробежкой... На втором этаже властвовали темнота и тишина. Князь двигался наугад. Тусклые огни светильников слились для него в одну сплошную полосу... Но вот кто-то схватил его за локоть. Государь остановился — и уже в следующее мгновение ощутил горячие уста на своих устах. Это была княгиня — его страсть, его жизнь, его грезы. Он ответил на поцелуй. Потом взял деву на руки и понес в ближайший укромный угол...
Глава 2. Призыв короля
На следующий день, ближе к полудню, по замковому двору забегали варутинские слуги — стали созывать мужскую половину гостей в судебную палату. Полы большой замковой залы уже были застланы звериными шкурами...
Собрались скоро, как и подобает воинам. Какое-то время обсуждали ночное пиршество. Потом появился государь.
Дождавшись тишины, тот сказал:
— Братья, пока трезвы ваши головы, хочу обратиться к вам с призывом... Не так давно у озера Дурба вы продлили жизнь нашей державе. Тевтонцы разбиты, они в растерянности. Но, поверьте мне, самому бывалому из вас: Орден не сломлен. Корни его глубоки и залегают вовсе не там, где мы рубим. За ним — Рим, вся Европа. Нам еще долго воевать с ним. Отсечение одной или, как в последний раз, сразу трех голов этой многоголовой гидры подарило нам передышку. Но расслабляться нельзя! Самое время ударить еще раз! Надо добить зверя! Иначе он встанет и двинется на нас!
Гостей обескуражило это выступление. Тут же один из них не выдержал, крикнул: «Еще вчера, государь, ты говорил о передышке, которую мы заслужили!» Другой с явным недовольством заметил: «Мы не завоеватели! Нам чужого не надо!» Его поддержал целый хор голосов. Смысл большинства выкриков сводился к критике призыва короля. Но нашлись среди присутствующих и такие, кто поддержал призыв. Эти объясняли свою позицию так: «Если запремся и будем ждать, нас передавят, как ягнят в овчарне! Враг должен каждый день слышать скрежет наших зубов!»
