Елена Маркова - Первая сказка
Лицо Сероглазого было перекошено яростью.
— Та но! — мысль девушки пронеслась у него в голове, и Сероглазый изо всех сил ударил медведя в бок своей заостренной огнем палкой, успев увернуться от могучей лапы. Копье до половины вошло в чрево зверя и моментально стало мокрым от крови.
Ошалевший от боли медведь заметался по пещере, выворачивая валуны; но ему никак не удавалось достать двух ловких, вертких людей. Наконец он загнал одного из врагов в дальний угол. Несчастное существо замерло в ожидании неминуемой смерти. Внезапно медведь почуял сзади стремительное движение, какую-то непредвиденную опасность, но ничего не успел сделать. На его загривке, вцепившись руками и ногами в густой мех, повис второй человек. Медведь взревел и встал на задние лапы, выпрямившись во весь рост и пытаясь сбросить с себя Сероглазого.
— Но! — крикнул тот, и парализованная страхом девушка вдруг увидела себя с огромным мужским орудием. Воля вернулась к ней. Она подняла кость и со всего размаха воткнула ее острым обломанным концом в открытое брюхо медведя, и сама проскользнула под его поднятыми лапами. Окровавленный зверь рухнул на землю, а два человека, выскочив из пещеры, спрятались за ближайшим выступом скалы.
Медведь еще пытался подняться и яростно ревел, но два точных удара, нанесенных ему маленькими двуногими падальщиками, оказались смертельными. Его рев постепенно затихал, превращаясь в хриплый вой, потом и вовсе стих.
Сероглазый и Длинноволосая осторожно вошли в пещеру. Громадная черная туша Дарующего Жизнь лежала неподвижно. Его влажная еще шкура пахла дымом и кровью.
* * *Победители замерли, стоя бок о бок над трупом медведя. Их разум не мог охватить всего величия свершившегося события. Они не верили, что это грозное чудовище, уступавшее по силе только слону, лежит перед ними бездыханное, и что сделали это они сами. Сероглазый вспомнил давящее ощущение ужаса, которое он испытывал еще недавно при одной мысли о Дарующем Жизнь. Медведь всегда был для Семьи высшим существом, и пропасть, разделявшая Дарующего и людей, казалась непреодолимой. И вот он мертв. Как это могло произойти?
— Аа ва! — восхищенно проговорила девушка. Сероглазый, поймав ее мысль, увидел ночное небо, усыпанное звездами, ветер над рекой и языки пламени, пожиравшие медведя. Великий дух, Светящееся существо в конце туннеля вдохнуло в них невиданную силу и подарило им эту победу.
— Ом ва! — воскликнул Сероглазый. Соединившись, мы стали могущественнее всех! Отныне мы непобедимы!
Охваченные внезапной радостью, они вспрыгнули на тушу зверя. Их ноги по щиколотку утонули в густой черной шерсти. Ощущение было таким приятным, что Сероглазому вдруг вспомнилась картина из далекого детства: он, совсем еще маленький, лежит, уютно свернувшись, на коленях своей матери и прижимается щекой к ее теплому животу.
Радости больше не было. Тоска и отчаяние сдавили горло Сероглазого. Он лег на тело мертвого зверя и обнял его, уткнувшись лицом во влажный мех.
— Ма… — пробормотал он. — Да ма но… ма но… ом но… — Дарующий Жизнь умер… Он больше не будет кормить нас… Мы все погибнем!
Длинноволосая ужаснулась, увидев мысли своего друга: мертвые матери в пещере, пузатые дети с тонкими ручками глотают землю… Но вдруг среди этих картин отчаяния промелькнула забавная сценка: мальчик стоит на четвереньках у бурной реки; он рычит, подражая хищному зверю, влезает в воду и пытается схватить большую сверкающую рыбу.
Длинноволосая ухватилась за эту мысль, потому что в ней была надежда. Взяв своего друга за руку, она заставила его встать и сказала, показывая то на обгоревший заостренный сук, то на огненного зверя Сероглазого:
— Та-та! Та-та ва! — Ты могуч! Твоя сила подобна силе медведя!
Сероглазый поднял голову и удивленно и немного испуганно посмотрел на свою подругу. Его детская мечта — стать подобным Дарующему Жизнь — вспомнилась ему в виде вереницы ярких, величественных образов. И Длинноволосая, в лад его мыслям, протянула ему обагренное темной кровью копье и сказала торжественно:
— Та-та — да ма! — Ты — могучий медведь, Дарующий Жизнь!
Сероглазый взмахнул копьем. Глаза его светились счастьем победы. Ликующий крик вырвался из его груди:
— Ва! Та-та — да ма!
Подобно тому как брат, убивший Отца, сам становился Отцом, так и он, победив медведя, должен был стать Дарующим Жизнь.
Внезапно его захлестнула волна нежности к Длинноволосой. Он обнял ее, прижавшись к ней всем телом.
— Ма-ма… Ом… Да ма! — О прекрасная женщина, ты подобна самой жизни; мы оба, мы вместе — медведи, дарующие жизнь!
Потом они заснули, прижавшись друг к другу и положив головы на мохнатую лапу медведя. Во сне им явился Свет. В каждой руке у него была медвежья голова. Он водрузил эти головы им на плечи, говоря:
— Аа ва! Ом ва! Ом да ма!
Они проснулись лишь на следующее утро, радостные и полные сил. Длинноволосая лениво потянулась и сонным голосом позвала Сероглазого:
— Та-та!
— Ма-ма! — ласково отозвался Сероглазый.
— Хо ма.
Сероглазому тоже хотелось есть. Он встал и осмотрелся.
Взгляд его тотчас упал на тушу пещерного медведя. Девушка приподнялась и провела рукой по пушистому меху.
— У? — сказала она неуверенно. Может быть, это опасно — есть медведя?
Сероглазый на секунду замешкался, потом сказал решительно:
— Но! — и, подумав, добавил: — Ом да ма!
Девушка увидела: они с Сероглазым едят мясо медведя; вот у них вырастает густая шерсть, когти и клыки; с каждым проглоченным куском они становятся все больше похожи на Дарующего Жизнь. Они должны съесть его — соединить свою плоть с его плотью, и тогда уж точно они станут такими же могучими, как он. Пусть же прозрачный АА медведя сольется со Светом и сделает его еще ярче и сильнее…
— Аа да! — воскликнула Ма-ма, воодушевленная своей догадкой. Пусть вырастет великий Дух!
Сероглазый нашел два твердых камня и, усевшись поудобнее, принялся за работу. Уперев темно-бурый, полупрозрачный кремень в пол и придерживая его пяткой, он принялся наносить по нему резкие точные удары другим камнем — куском черного базальта. Откалывая от кремня узкие длинные пластинки, он постепенно заострял его край. Наконец рубило было готово.
Когда Сероглазый с орудием в руках подошел к медведю, он почувствовал мимолетную робость; казалось, вот-вот оживут его былые страхи перед чудовищем. Но Длинноволосая, подобрав с земли острые кремневые отщепы, уже сидела на корточках возле туши, выжидательно глядя на своего друга. Та-та справился с собой и одним ударом вспорол шкуру на брюхе Дарующего. Раз за разом углубляя разрез, он перерубил медвежьи ребра и добрался до внутренностей. Ма-ма тем временем ловко орудовала тонкой кремневой пластинкой, отделяя шкуру от мяса по бокам от разреза. Когда чрево медведя раскрылось, Сероглазый погрузил туда обе руки и выдернул сердце Дарующего.
— Ма!
Длинноволосая оставила свою работу и, затаив дыхание, принялась наблюдать, как Та-та, положив сердце на камень, разрезает его рубилом на две части. Одну половину он отдал девушке, другую взял себе.
Принимая пищу из рук Сероглазого, Ма-ма чувствовала себя бесконечно счастливой. Та-та был Отцом, она — его женщиной; он кормил ее. Вместе они были — ОМ, и пища, которую они сейчас съедят — ведь Сероглазый не случайно выбрал сердце, средоточие жизни грозного хищника — была поистине МА, еда — жизнь, последний дар могучего зверя. Девушка представила себе, как смотрит сейчас с небес на их трапезу Светящийся АА; она подняла руку с медвежьим сердцем к потолку пещеры и, обращаясь к великому Духу, сказала:
— Аа да! — Расти, о Светящийся!
И Сероглазый, повторив ее жест, произнес:
— Та ом! — Медведь отныне будет вместе с нами!
И обоим показалось, что воздух пещеры чуть всколыхнулся, едва уловимые шорохи и вздохи в темных углах оповестили их: Аа услышал вас!
Они принялись за еду. Их челюсти, не привыкшие к свежему мясу, работали изо всех сил. Насытившись, Ма-ма и Та-та снова принялись разделывать тушу.
Ма-ма долго возилась с неровными кусками шкуры, которые ей удалось отделить от тела Дарующего. Она старательно выскребала их кремневыми отщепами, отдирая приставшие клочья бурого мяса, и эту ночь Сероглазый и Длинноволосая провели на восхитительно мягкой и теплой меховой подстилке.
Они оставались в пещере и весь следующий день, лишь изредка спускаясь к реке, чтобы утолить жажду. Им было хорошо вместе. Они вели долгие беседы, меняясь мыслями и перебрасываясь словами, и за этим занятием время текло быстро и незаметно. Казалось, ничто не может нарушить их мирное, спокойное существование.
Так прошло несколько дней. Медвежатина начала подгнивать, с каждым часом становясь все мягче и вкуснее. Та-та и Ма-ма ели от души, по нескольку раз в день набивая животы до отказа. Они не думали о будущем и целиком отдавались своему сегодняшнему счастью.
