Марина Кравцова - Княжна Тараканова: Жизнь за императрицу
Несколько дней он не выходил из дома – с эдаким лицом сие было невозможно. А когда приобрел, наконец, приличный вид, уже никуда не тянуло. Сергей валялся на диване, не зная, куда себя девать, и в конце концов им овладела жестокая тоска. Поневоле вспомнил Потемкина…
Вскоре принесли записку от Алехана. Орлов просил прощение за горячность, хотя и добавлял: «Думаю, однако, что тебе сей урок впрок пойдет».
Сергей облегченно рассмеялся. Словно камень с души. Хоть и злился на Орлова, но уж очень горько было бы потерять его дружбу. Сережа несказанно обрадовался восстановленному миру.
* * *Про охоту Орловы не забывали никогда. В лесу, на приволье, Григорий выглядел куда счастливее, чем в царском дворце. В этот раз братья пригласили с собой нескольких бывших приятелей. Получалось – большую оказали честь. Но в охотничьем азарте забывались чины, нынешнее различие в положении. Удача сопутствовала. Старший Орлов, разгоряченный, раззадоренный, был сейчас диво как хорош.
– Эх, порадуем матушку знатной добычей!
Прозвучал выстрел… сзади, из-за деревьев.
Григорий вскрикнул – скорее не от боли, а от изумления. Тут же окрасился кровью рукав дорогого камзола. Рядом уже был брат Алексей.
– Гришка, что с тобой? Скорее в карету!
– Ничего, – успокаивал Григорий, рассматривая кровь на пальцах, которые прижимал к раненой руке. – Зацепило только. Глупости.
– Нет, Гриша, это не глупости! – сурово проговорил Алехан.
На лица сопутствующих Орловым офицеров страшно было смотреть – так они побелели и исказились от страха.
«Кто из них? – думал Алексей. – Эге, а одного-то недостает!»
Недоставало самого молоденького – семнадцатилетнего поручика Преображенского полка. В голове младшего Орлова мгновенно вырисовалась картинка, как мчится, сломя голову, мальчишка через кусты, как скачет прочь на быстрой лошади… «Не уйдешь!» – подумал с гневом.
– Разыскать, догнать… – уже срывалось с губ Алехана. Но его прервал повелительный голос:
– Не сметь! Мстить за себя не буду никогда. Убить меня хотел – Господь ему судья.
– Что ты говоришь, Гриша?! – Алексей так и ахнул. – Да не в тебе в одном дело! Пойми, это преступление… государственное…
– Перестань, Алеша. Будет так, как я сказал. И государыня об этом узнать не должна. Обещайте мне все! Шальной выстрел, случайный…
Обещали. А младший Орлов, сам перевязывая в карете руку брата, еще долго ворчал:
– В государыню это был выстрел, пойми! Ее враги крамолу замышляют. Павла-царевича сторонники…
Григорий молчал, уйдя в себя. Он не слушал брата. Душевная рана ощущалась больнее телесной…
Ранение и впрямь оказалось, на счастье Григория, пустяковым, и вскоре рука уже не беспокоила его. Но последующие события явились ответом на тревогу Алехана: прошло не так уж много времени, как раскрыли заговор гвардейцев, замышлявших новое покушение на Орловых. «Не бывать Гришке царем, – донесли их пьяные слова. – Да и немка ангальтска нам ни к чему!»
Почти до крика спорил Григорий с Алексеем, требовавшим наказания заговорщиков.
– Я их прощаю! Слышишь, Алехан? Про-ща-ю!
– И я бы простил, кабы речь шла не о государственном спокойствии. Нет, довольно, брат, с тобой каши не сваришь! Я с самой государыней говорить стану!
Поговорить действительно пришлось. Но уже по другому поводу…
* * *День шел за днем. Сережа бросил гвардейские увеселения, но пришла новая напасть. Каждую ночь снилась Августа. Он уже смутно представлял ее лицо, но в мечтах она являлась ему еще прекраснее, чем была. Он обретал ее во сне, и тут же терял, и плакал, и просыпался в настоящих слезах. Иногда ему казалось, что он сходит с ума. Ни на одну женщину глядеть не хотелось. После того ночного разговора с Григорием Орловым у костра, запавшего Сереже в сердце, юноша пытался молиться в тяжелые моменты жизни, но как-то не шла молитва. Что же это такое? Однажды он воскликнул в отчаянии, всю силу души вложив в восклицание: «Господи, помоги! Хочу ее увидеть!» И через минуту забыл о молитве. Потянуло выпить. Он махнул рукой на это желание, но оно становилось сильнее с каждой минутой. Вскоре бороться стало невозможно. «Ты ведь слово дал Алексею Григорьевичу!» – говорил он сам себе. «Последний раз, – возражал противненький, но сильный голос. – В самый-самый последний! Он и не узнает».
И Сергей сдался.
Сегодня в ближайшем питейном заведении было немноголюдно, хотя привычный шум, говор, смех подгулявших бар и вояк все так же заполнял небольшое пространство. Четыре офицера пили поодаль от шумной разномастной компании. Сережа расположился в стороне ото всех.
После второй он почувствовал некоторое облегчение, начал понемногу прислушиваться к громким разговорам за соседними столиками.
Грузный преображенец, один из компании сидящих отдельно офицеров, с усмешкой цедил:
– Глупостями дуралей Иримов забавляется! Где это видано, чтоб на Руси дворяне природные на девицах из подлого люда женились?
– Так она крестьянка не простая, – вставил маленький измайловец, поблескивая дерзкими выпуклыми глазками. – Большого вельможи незаконная дочь.
– Ну и что с того? Мать-то у ней крестьянка. Хорошо еще – вольная.
– Да зря ты так. На нашей Руси Святой каких только чудес не бывало, – лениво протянул красивый молодой человек, во внешности которого было что-то восточное. – Глянь, сама царица Лизавета венчалась с пастушком.
– Ну! – буркнул усатый преображенец. – Это верно. А того и гляди, и нынешняя государынька с Орловым-то…
– Вот судьба-злодейка! – воскликнул в сердцах измайловец и грохнул по столу кулаком. – Мы ж с Гришкой пили вместях! А теперь гляди, куды вознесся! Граф! А чем я вам, скажите, не граф? Я ж тоже Катерине тогда «виват» орал.
– И я, – хмуро вторил преображенец. – А толку? Орловых золотом осыпала, а нас…
– Глупость вы сотворили, господа мои, – протянул все также безразлично, словно нехотя, красавец, близоруко прищуривая татарские глаза. – Разорались! Чего ж про Павлушу царевича позабыли? Вот ему б и орали.
– И то, – согласился до того молчавший семеновец. – Оплошали, братцы. А все Орловы эти, прохвосты!
Раздались нестройные голоса.
– Да, нам-то ничего не перепало, все им…
– Точно, маху дали!
– Ну и баста! – взвился измайловец. – Переделаем! Поцарствовала немка, хватит! Мы ее возвеличили, мы же ее…
– Тише! – воскликнул семеновец, самый трезвый из всех.
Но оратор не слышал.
– А Гришку в Мойке утопим! А уж Алехана…
– Да его четвертовать мало! – забасил преображенец. – Цареубийца проклятый!
Все одновременно галдели, стучали по столу, так что нежно звякала посуда, и никто не замечал, как жадно прислушивается к их пьяному бреду хорошенький юноша за соседним столом.
– Все, решено! Катерину долой!
– И то, – подначивал красавец, – а то дружочек наш Гришенька, небось, себя царем уже видит.
– Не бывать Орлову! Долой немку!
Сильно громыхнула рядом с ними пустая бутылка, которую яростно швырнули на пол.
– Хватит! – услышали гуляки молодой сильный голос, заставивший их притихнуть и обернуться. А Сергей, запуливший в компанию бутылкой, уже сам шел на крамольников.
Кто-то присвистнул.
– Ба, братцы, это ж Ошеров! – воскликнул маленький измайловец. – Конный! Алеханушки нашего первый друг. Адъютант, так сказать.
– Орловец проклятый, – пробормотал преображенец. В первую минуту всем стало не по себе оттого, что подслушали их пьяные речи, хотя они и болтали, ни о чем не заботясь.
Сергей задыхался от возмущения и нужных слов не находил.
– Как вы посмели!.. Вы… Вашими погаными языками… Имя государыни!
Его кулак сжимался сам собой. Все молчали.
– Юноша, – наконец сладенько протянул невозмутимый восточный красавец, – идите-ка отсюда, пока целы! Не оскорбляйте господ офицеров.
– Если смолчу на ваши речи разбойничьи… буду вам же подобным подлецом!
– Ребята, он, кажись, драться хочет, – пробасил преображенец, с любопытством разглядывая юного подпоручика.
– Прихвостень орловский! – с ненавистью крикнул измайловец. Ошеров круто развернулся к нему.
– Алексей Григорьевич – мой друг! – проговорил четко, медленно, но в голосе звенел нарастающий гнев.
– Хорош друг! Цареубийца! – усмехнулся измайловец и тут же невольно вскрикнул от боли, схватываясь за щеку. У Сережи рука заныла, он потер ладонь, которую сейчас лихо приложил к лицу противника. Все повскакивали с мест.
– Ах ты! – загудел преображенец. – Вот как! Наших бить? Ну, получай, сволочь!
И трое вояк с криками «бей орловца!» накинулись на Сергея. Лишь красавец с татарскими глазами быстренько ретировался, да так, что приятели и не заметили.
– Виват Екатерина! – только и успел крикнуть Сережа.
Остальные присутствующие в кабаке господа, почуявшие, что не простая драчка началась – делом пахнет политическим, тоже постарались поскорее исчезнуть. Лишь один молодой поручик, вскочив с места, бросился к дерущимся.
