Наталья Павлищева - Дочь Роксоланы. Наследие любви
У принцессы внутри все закипело.
– Ты согласна выйти замуж за Мехмеда?
– Да.
– Знаешь, что он тебя не любит?
– Я его тоже. О какой любви ты говоришь?
Да, о какой? Разве позволительно девушке об этом рассуждать, позволительно принцессе кого-то любить? Кто спрашивает принцесс и принцев, за кого им выходить замуж или жениться? Но шехзаде проще, он действительно возьмет возлюбленную в гарем второй или третьей женой, а как же принцесса?
– Никакого гарема! – вдруг объявила Михримах.
– Что?
– Ты племянница султана, так?
– Да…
– Значит, твой супруг не будет иметь права на гарем!
– О каком гареме ты говоришь?
Но у Михримах уже загорелись глаза.
– Эсмехан, ты должна влюбить в себя Мехмеда. По уши! И немедленно.
– Почему немедленно?
– Ну ладно, не немедленно, но быстро. Пойдем.
– Куда?
– Очаровывать твоего будущего мужа. И не смей заискивать перед ним. Мы еще покажем этому надутому индюку, кто в кого влюбится.
Эсмехан смотрела на беспокойную подругу с опаской. Что еще задумала Михримах?
А принцесса действительно задумала. Она решила, что Эсмехан должна очаровать, влюбить в себя Мехмеда. Шагая привычно быстрым шагом к выходу из гаремной части дворца, она командовала:
– Не смей обращать на него внимание! И побольше молчи. С шехзаде вообще не разговаривай.
Эсмехан тронула ее за руку.
– Михримах, яшмак…
– Что? Ах, да…
К мужчинам нельзя выходить без яшмака.
Они остановились на балконе, наблюдая, как внизу спешиваются, переговариваясь между собой, мужчины. Заметив, что Мехмед смотрит в их сторону, Михримах прошипела:
– Не смотри на него, повернись ко мне.
Находиться в состоянии тайной войны с братом оказалось увлекательно. С этого дня Михримах демонстративно игнорировала любимого брата, а чтобы это было заметней, выбрала объектом своего внимания шехзаде Баязида, заставив присоединиться к себе и Эсмехан.
– Ты не понимаешь! Чем меньше ты будешь обращать на Мехмеда внимания, тем скорее пробудишь его интерес к себе.
Первым изменения в поведении султанши помимо самих виновников – Мехмеда и Баязида – заметил Рустем.
– Шехзаде, что происходит? Вы поссорились с сестрой?
Мехмед рассмеялся.
– Меня решили женить на Эсмехан, а с Михримах не посоветовались.
– Причем здесь шехзаде Баязид?
– Ему просто повезло, назло мне сестрица готова объявить Баязида лучшим.
Но произошло неожиданное: невольно обратив внимание на младшего брата, Михримах вдруг поняла, что он ловок, смел, прекрасно образован и очень неглуп. И язык у Баязида тоже острый. Вопреки собственному недавнему презрению к Баязиду Михримах стала находить общение с ним интересным, а его самого достойным.
Теперь они ездили верхом с Баязидом и Эсмехан, игнорируя других, пока Шах Султан не возмутилась:
– Султанша, я запрещаю Эсмехан разъезжать в мужском седле! Это неприлично для девушки, которой пора замуж.
Мехмед с любопытством наблюдал за маневрами своих сестер – родной и двоюродной. Михримах могла бы так не стараться, ее брату и без того нравилась легкая, веселая Эсмехан, нравилось, что она не во всем похожа на сестру, много спокойней и сдержанней. Шехзаде восхищался Михримах, ей дерзостью, неукротимостью, даже капризами, но сознавал, что в качестве жены иметь такую фурию не желал бы.
Однажды наблюдая, как та спорит с кем-то из конюхов, Мехмед покачал головой, обращаясь к Рустему-паше:
– Не завидую тому, кто станет мужем моей сестрицы…
Тот ответил загадочно:
– Самые строптивые бывают самыми покорными.
– Вы думаете?
– Нужно только знать, чем покорить.
– Вы смогли бы покорить вот эту девушку?
Рустем-паша не ответил, их отвлекли, но вопрос остался. Мехмед забыл о том, что спросил, а вот Рустем нет. Временами смотрел на Михримах и ловил себя на том, что пытается понять, смог бы покорить, усмирить эту строптивицу?
Чем больше смотрел, тем больше досадовал на себя, чувствуя, что с головой увязает в этом вопросе. Она не такая, как все, временами невыносимая, вредная, бессовестная, безжалостная, капризная… Рустем мог бы назвать еще тысячу недостатков принцессы. Но мог бы назвать и тысячу ее достоинств – умна, красива, смела до безрассудства, ловка, даже добра, если это не задевает ее самолюбия…
Однажды Рустем наблюдал, как принцесса, когда никто не видел, вытирала слезы какому-то мальчишке. В Михримах сплошные противоположности, у нее тысяча обликов, словно тысяча душ, она непредсказуема и тем прекрасна…
Остановись, Рустем! Ты хоть и паша, но всего лишь третий визирь, а она султанская дочь! Но главное не то, что Михримах султанская дочь; Повелитель уже отдавал замуж за бывшего раба Ибрагима-пашу свою любимую сестру Хатидже Султан. Главное, что для Михримах ты просто мирахур, ричаб-ага, хотя и ставший визирем. Ты можешь быть сто раз Великим визирем, но для строптивой принцессы останешься тем, кто подставляет свои руки, чтобы она оперлась ногой, спрыгивая из седла на землю. Она принцесса, а ты …
Все понимал, понимал, что лучше бежать прочь, и поскорей, лучше держаться от этой фурии подальше, что нужно взять себе женщину и забыть Михримах.
Но понимать – одно, а чувствовать – совсем другое. Сердце не желало слушать доводы разума. Удивительно, он же столько лет, практически всю ее жизнь знал Михримах, сам учил ее держаться в седле, сотни раз касался руками, поддерживая тонкий стан, помогая подняться в стремена, но никогда раньше не сознавал принцессу не просто соперницей шехзаде, а красивой девушкой.
Когда это началось? Пожалуй, когда увидел ее, вернувшись из Диярбакыра.
Но главным оставался вопрос, что теперь делать.
Как что? Вернуться в Диярбакыр и править там, пока султанша не выйдет замуж и не скроется в чьем-то гареме. Эта мысль немного успокоила.
Однако легче не стало, потому что Михримах все время оказывалась рядом. Султан поручил Баязида заботам Рустема, паша занимался с шехзаде с удовольствием, и не только верховой ездой, а поскольку у Михримах вдруг случился приступ интереса к брату, она тоже ездила и даже присутствовала на занятиях, везде увлекая с собой Эсмехан. Даже когда Шах Султан запретила дочери скакать верхом, Михримах посчитала, что этот запрет ее не касается, и продолжила свои поездки.
Праздник удался. Во время церемонии оба шехзаде вели себя прекрасно, Баязид даже не поморщился, вытерпев положенную боль. Пир получился роскошным, его надолго запомнили все, кто участвовал; выступления акробатов, музыкантов, певцов, соревнования наездников, силачей, а в другом месте поэтов и философов сменяли друг друга. Повара едва успевали готовить, а слуги подавать на столы все новые и новые яства, отовсюду неслись умопомрачительные запахи жареного, печеного, специй, звучала музыка, веселые голоса…
За время праздничных гуляний как-то незаметно прошла скромная свадьба шехзаде Мехмеда, взявшего в жены дочь Шах Султан Эсмехан Султан.
Уши бедной Эсмехан устали от наставлений султанской дочери. Михримах все пыталась внушить принцессе, что та должна ни в чем не уступать супругу, пусть он старается угодить. Невольно услышав такие рассуждения, Рустем-паша усмехнулся:
– Михримах Султан, может, они сами разберутся?
Она огрызнулась:
– Я же не вам говорю!
– Если супруги уважают друг друга, нет необходимости воевать между собой и кому-то брать верх.
– Это вы по себе знаете?
В голосе яд и… растерянность одновременно. Ответила просто чтобы что-то ответить. Яд по привычке, а растерянность из-за вдруг возникшего понимания, что еще чуть, и останется совсем одна. Повелитель объявил, что Мехмед останется в Эдирне править Румелией. Конечно, с Мехмедом останутся хорошие советники, но все равно Румелия (европейская часть Османской империи) для восемнадцатилетнего шехзаде – серьезное испытание.
Вспомнив об этом, Михримах ехидно поинтересовалась:
– Вы остаетесь с шехзаде Мехмедом, Рустем-паша?
Это привычно – говорить об одном и тут же переброситься на другое. Рустем покачал головой:
– Нет, султанша, у меня есть Анатолия, там хватает своих дел.
– Уедете в свой Диярбакыр?
– Анатолия не только Диярбакыр. Я вам надоел?
Михримах только плечом дернула, не ответив. А что отвечать? Если он сама не задевала, Рустем-паша и не подходил бы.
Настроение у принцессы было испорчено, но не только отдалением брата и подруги. Имелась еще одна причина, в которой она не желала себе признаваться. Михримах чувствовала, что может потерять и Рустема-пашу.
На успешного и уже богатого (такие слухи распространяются быстро) обратила внимание Ханзаде Султан, дочь Фатьмы Султан. Молодая вдова прекрасно понимала, что Рустем не задержится в третьих визирях; султан ценит его преданность и рассудительность, деловую хватку и умение делать деньги из того, на что другие и внимания не обращают.
