Бернард Корнуэлл - Столетняя война
На темных улицах никто не должен заметить их длинные луки. Томас решил, что большой опасности не будет.
За Томасом последовало двенадцать человек, остальные начали грабить ближайшие дома. Все больше и больше солдат проникало через сломанный частокол — их послал на берег Скит, не дожидаясь, пока будет захвачена стена. Защитники заметили людей, пробирающихся по грязи, и начали стрелять в них со стены, но первые штурмовики уже ворвались на улицы.
Томас и его люди блуждали в городе. В узких улочках стояла кромешная тьма, и было трудно разобрать, куда идти. Взобравшись на холм, на котором был построен город, он решил, что если теперь спуститься с него, то в конце концов выйдешь к южным воротам. Мимо бежали горожане, но никто не замечал, что он и его товарищи — англичане. Колокола оглушали. Плакали дети, выли собаки, кричали чайки. Шум ужаснул Томаса. Глупая идея, подумал он. Может быть, сэр Саймон уже поднялся на стену? Может быть, они тут зря теряют время? Но стрелы с белым оперением по-прежнему втыкались в крыши городских домов, говоря, что стена еще не взята, и потому Томас ускорил шаг. Дважды лучники оказывались в тупике, и во второй раз, вернувшись на улицу пошире, чуть не наткнулись на священника, который вышел из церкви, чтобы вставить факел в скобу на стене.
— Идите на стену! — сурово велел священник, но потом заметил в руках у стрелков длинные луки и открыл рот, порываясь крикнуть.
Но крикнуть он не успел, так как в живот ему вошла стрела из лука Томаса. Священник согнулся, хватая ртом воздух, и Джейк мимоходом перерезал ему горло. С бульканьем несчастный осел на булыжную мостовую, а когда он затих, Джейк нахмурился.
— За это я попаду в ад, — проговорил он.
— Ты все равно туда попадешь, — заметил Сэм. — Как и все мы.
— Мы попадем на небеса, — возразил Томас, — если только не будем попусту терять время.
Он вдруг обнаружил, что уже не так боится, будто смерть священника забрала страх. Одна стрела попала в церковную колокольню и упала в переулок. Томас провел своих людей мимо церкви и оказался на главной улице Ла-Рош-Дерьена, которая спускалась к сторожевому огню у южных ворот. Томас юркнул обратно в переулок у церкви. На улице было полно народу, но все бежали в ту сторону, где стене угрожал штурм, и когда он выглянул во второй раз, поблизости никого не оказалось. Только над воротами виднелись двое часовых, и Томас указал на них своим стрелкам.
— Они, наверное, перепуганы до смерти. Убьем ублюдков и откроем ворота.
— Поблизости могут быть другие, — сказал Сэм. — Здесь должно быть караульное помещение.
— Тогда убьем и их, — сказал Томас. — Ну, за мной!
Они вышли на улицу, пробежали несколько ярдов и натянули луки. Просвистели стрелы, и двое часовых упали. Из караульного помещения в башне над воротами вышел человек и вытаращился на стрелков. Но не успели они натянуть луки, как он скрылся внутри и забаррикадировал дверь.
— Ворота наши! — крикнул Томас и с яростным воодушевлением повел своих людей к арке.
Караульное помещение оставалось запертым, так что никто не помешал стрелкам поднять засов и распахнуть ворота. Солдаты графа, увидев открытые ворота и очертания английских лучников на фоне сторожевого огня, издали в темноте дикий крик, который дал понять Томасу, что в ворота хлынул поток разъяренных солдат.
И это означало, что для Ла-Рош-Дерьена настала пора скорби. Англичане взяли город.
* * *Жанетта проснулась от звона колоколов. Казалось, что настал Страшный суд, когда мертвые встают из могил и для грешников широко распахиваются ворота ада. Первым ее порывом было броситься к кроватке сына, но с маленьким Шарлем все было в порядке. В темноте, чуть рассеиваемой рдеющими в очаге углями, она увидела его глаза.
— Мама! — позвал мальчик, протягивая к ней ручки.
— Тише, — сказала она и подбежала к окну, чтобы открыть ставни.
Над восточными крышами занимался рассвет. На улице раздался топот. Высунувшись из окна, Жанетта увидела людей, выбегающих из домов с мечами, арбалетами и копьями. В центре города пропела труба, потом в уходящей ночи забили набат новые колокола. Колокол в церкви Богородицы треснул и издавал глухой звук, как будто молот стучал по наковальне, и от этого было еще страшнее.
— Мадам! — крикнула служанка, вбегая в комнату.
— Похоже, англичане напали.
Жанетта старалась говорить спокойно. На ней была лишь льняная сорочка, и вдруг ее охватил озноб. Она натянула плащ, завязала его у шеи и взяла на руки ребенка.
— Все будет хорошо, Шарль, — попыталась она утешить сына. — Англичане снова пошли на штурм, вот и все.
Но сама она не была в этом уверена. Колокола били так неистово! Это был не размеренный бой, обычный сигнал о штурме, а панический звон, как будто звонари силились отбить атаку. Жанетта снова выглянула из окна и увидела мелькающие на фоне крыш английские стрелы. Было слышно, как они втыкаются в солому. Городские ребятишки считали за подвиг вытаскивать вражеские стрелы, и двое покалечились, упав с крыши. Жанетта подумала, что нужно одеться, но потом решила сначала выяснить, что происходит. Она отдала Шарля служанке, а сама побежала вниз по лестнице.
У черного хода ей встретилась одна из кухарок.
— Что происходит, мадам?
— Еще один штурм, вот и все.
Жанетта открыла засов и бросилась через двор к частному входу в церковь Святого Ренана в тот самый момент, когда одна стрела попала в колокольню и соскользнула во двор.
Открыв дверь, молодая женщина ощупью поднялась по крутым ступеням, построенным ее отцом. Возвести колокольню Луи Алеви вдохновило не простое благочестие, но также и возможность смотреть на подходящие по реке корабли. К тому же с высокого каменного парапета открывался прекраснейший вид на Ла-Рош-Дерьен. Жанетту оглушил бой раскачивавшегося во мраке колокола. Каждый удар бил по ушам будто не звуком, а всей своей массой. Она пробралась мимо колокола, толкнула люк на верхней лестнице и выбралась на крышу.
В город входили англичане. Она увидела поток людей, текущий вдоль края стены у реки. Они пробирались через грязь и толпились у сломанного частокола, как крысы. «Пресвятая Богородица! — подумала Жанетта. — Пресвятая Богородица! Да они уже в горе!»
Она поспешила вниз и крикнула священнику, тянувшему веревку колокола:
— Они здесь! Они в городе!
— Круши! Хватай! — орали англичане, воодушевляя себя на грабеж.
Жанетта пробежала через двор и вошла в дом. Она стала натягивать одежду, но обернулась, когда под окном раздались голоса, призывавшие к грабежу. Забыв про платье, Жанетта взяла на руки Шарля. «Матерь Божья, — молилась она, — позаботься о нас, позаботься о нас! Пресвятая Богородица, убереги нас!» — и заплакала, не зная, что делать. Шарль тоже заплакал, потому что мать прижала его чересчур крепко. Она попыталась успокоить его. На улице раздались ликующие крики, и Жанетта, снова подбежав к окну, увидела, как к центру города течет людская темная река, ощетинившаяся сталью. Рыдая, она рухнула на пол у окна. Шарль ревел. В комнату вбежали две служанки, видимо полагая, что каким-то образом могут найти убежище у госпожи. Но спасения нигде не было. Пришли англичане. Одна из служанок закрыла на засов дверь спальни, но какая от этого могла быть польза?
Жанетта вспомнила о спрятанном оружии мужа, об остром испанском мече, и задумалась, хватит ли у нее мужества направить острие себе в грудь и броситься на клинок. «Лучше умереть, чем быть обесчещенной, — подумала она. — Но что будет с сыном?» Она рыдала от отчаяния, а потом услышала, как кто-то колотит в ворота. Похоже, действовали топором. Жанетта прислушалась к этим сокрушительным ударам, от которых сотрясался весь дом. В городе закричала какая-то женщина, потом другая, и раздались неудержимые радостные вопли англичан. Один за другим колокола в церквях затихали, пока не остался только треснутый колокол, разносивший свой ужас по крышам. Топор все еще рубил ворота. «Меня могут узнать», — подумала Жанетта. Раньше, торжествуя, она поднималась на стену, чтобы стрелять из арбалета мужа в осаждавших. У нее остался синяк на плече, но она радовалась боли, веря, что с каждой ее стрелой у англичан меньше шансов взять город.
Никто не думал, что они смогут чего-то добиться. И вообще, зачем они осадили Ла-Рош-Дерьен? Поживиться здесь нечем. Как порт город почти бесполезен, поскольку большие корабли не могут подняться по реке далее во время прилива. Горожане полагали, что англичане просто устроили наглую демонстрацию своей силы и скоро бросят это дело и уберутся прочь.
Но теперь они были здесь. Когда звуки топора стихли, Жанетта закричала. Англичане пробрались внутрь и, несомненно, пытаются поднять засов. Она закрыла глаза и вздрогнула, услышав, как ворота скребут по булыжной мостовой. Они открылись. «О Матерь Божья, — молилась Жанетта, — пребудь сами!»
