Виктор Поротников - Утонуть в крови. Вся трилогия о Батыевом нашествии
– Ну, здравствуй, мил дружок! – с искренней радостной улыбкой промолвила Гликерия. – Вот так встреча! Давно ли ты во Владимире? А я-то печалилась о вас с Саломеей за то, что вы с ней в Москве остались. Саломея тоже здесь, во Владимире?
– Рад тебя видеть, Лика! – проговорил Терех, распрямляясь и вручая ей корзинку с луком. Он тоже не скрывал своего удивления и радости. – Как говорится, гора с горой встретиться не могут, а человек с человеком запросто. Я уже больше недели живу во Владимире, служу посыльным здешнему воеводе Петру Ослядюковичу. С Саломеей я расстался еще в Москве. Эта паскудница бросила меня ради тамошнего князя Владимира. Ты же знаешь, что Саломея всегда была падка на молодых князей.
– Что верно, то верно, – закивала Гликерия. – Стало быть, Саломея в Москве осталась? А ты без нее во Владимир приехал?
Терех молча кивнул. И тут же спросил:
– А как у тебя дела, Лика?
– Дела у меня, как сажа бела, – с грустной миной на лице ответила Гликерия. – Мыкаюсь в доме купеческом среди чужих людей, делаю, что велят, вкушаю, что дают, сплю там, где положат…
– На тебя же вроде как купец Яков глаз положил еще в Коломне после нашего бегства из неволи татарской, – сказал Терех. – Яков же заботился о тебе по дороге до Москвы, с ним же ты ушла из Москвы во Владимир. Я думал, что у вас к супружеским узам дело идет.
– Я сама так думала, – печально вздохнула Гликерия, – но, как видно, зря. Яков по весне собирается ехать в Кострому, ведь он родом оттуда. Меня Яков с собой не возьмет, ибо у него в Костроме жена и дети. Яков сам сказал мне об этом. Вот и получается, что я для Якова лишь временная наложница. Побалуется он мною до весны и бросит. – Гликерия помолчала и добавила: – Хотя я не в обиде на Якова. Его понять можно: родных детей он не в силах оставить, даже если и тянет его ко мне. Хорошо хоть Яков пристроил меня в доме своего друга-купца. До весны я проживу в тепле и сытости, а дальше – как Бог приведет.
– Похоже, Лика, в ближайшем будущем добра от Господа нам не дождаться, – хмуро обронил Терех. – Татары вот-вот подвалят ко граду Владимиру, а войско здешнее невелико. Жены и дети боярские ноги отсюда уносят. Сам князь Георгий сегодня перед рассветом ушел из Владимира с братом Святославом и конными полками. Это о многом говорит.
– О чем же это говорит? – растерянно пролепетала Гликерия. – И откель ты узнал об этом?
– Не верит князь Георгий, что столица устоит перед ордой Батыя, вот и ушел он отсюда, пока не поздно, – мрачно ответил Терех. – Небось и семья великокняжеская тоже убралась отсель в войсковом обозе. Я своими глазами видел, как конные дружины Георгия и Святослава вместе с обозом выходили из города через Золотые ворота. Еще темень стояла и на улицах было пусто. – Терех криво усмехнулся: – По-тихому ушмыгнули из Владимира Георгий и Святослав, сбежали, как тати, из чужого дома.
– Кто же будет оборонять столицу от татар? – поинтересовалась Гликерия. Она не скрывала своего испуга и горестного разочарования таким поведением князей.
– Сия забота ляжет на плечи Петра Ослядюковича и на сыновей князя Георгия, Всеволода и Мстислава, – проговорил всезнающий Терех.
– Значит, не все князья бежали из Владимира, – обрадовалась Гликерия. – И не все войско ушло отсюда. Может, князь Георгий еще вернется в столицу, соберет побольше полков и обрушится на нехристей.
– Может быть, – заметил Терех, – токмо татары не станут дожидаться этого. Батыга и его полководцы узкоглазые – птицы стреляные. Они без промедления начнут штурмовать град Владимир, как до этого штурмовали Рязань, Пронск, Коломну и Москву. Уж я-то знаю! – Терех опять скривился в недоброй усмешке. – Сам видел, как нехристи города приступом берут!
Терех вдруг схватил Гликерию за локоть, слегка притянув ее к себе.
– Я вот что надумал, Лика, – негромко произнес он, оглядевшись по сторонам. – Неча тут торчать, беды дожидаясь. Я решил сегодня же уйти из Владимира, конь у меня есть и деньжат немного имеется. Поедешь со мной?
– Как же мы поедем вдвоем на одном коне? – слегка растерялась Гликерия. – И куда же мы подадимся в эдакую стужу?
– Для начала переберемся в Суздаль, – ответил Терех, – это почти в двадцати верстах от Владимира. А там уже придумаем, куда дальше ехать. Главное, это убраться подальше от Владимира, ведь для мунгалов большие города самая желанная добыча.
Колебания Гликерии были недолгими. Опека купца Якова была ей уже в тягость, а страх перед татарами был слишком велик. Побывав в неволе у татар, Гликерия, как и Терех, была готова на все, лишь бы вновь не оказаться во власти у нехристей. Терех велел Гликерии по-быстрому собраться в путь и ждать его у Волжских ворот, откуда начиналась дорога к Суздалю. Терех пообещал Гликерии подъехать верхом на коне к Волжским воротам Владимира часа через два.
– Встань так, чтобы не привлекать к себе внимания, – наставлял Терех Гликерию. – Не у самых ворот встань, а в переулке, где стоит бревенчатая церквушка. Я туда и подъеду. Конь у меня рыжий, и облачение на мне будет воинское.
* * *Задуманный Терехом побег из Владимира прошел как по маслу. Придя в терем Петра Ослядюковича, Терех изложил воеводе все, что поведал ему игумен Евтропий. Петр Ослядюкович велел Тереху подкрепиться завтраком, затем оседлать коня и скакать в Боголюбово с новым поручением. Из Владимира в Боголюбово еще вчера были отправлены несколько саней для вывоза зерна и меда из находящихся там княжеских амбаров и медовуш. Это дело было поручено княжескому огнищанину Сулираду, но тот куда-то сгинул вместе с обозом. От Владимира до княжеского села Боголюбова было всего пять верст, поэтому Сулирад давно должен был доставить княжеские припасы во Владимир. Петр Ослядюкович имел подозрение, что алчный Сулирад решил под шумок урвать и себе долю из княжеских запасов, припрятав их где-нибудь в окрестностях Боголюбова.
«При встрече с Сулирадом долгих разговоров с ним не веди, но скажи ему, чтоб он немедля направлялся с обозом во Владимир, – молвил Петр Ослядюкович, провожая Тереха в дорогу. – Сам задержись в Боголюбове и расспроси тамошних челядинцев, чем занимался Сулирад все это время. Узнай у слуг, не выезжал ли куда-нибудь Сулирад из усадьбы посреди ночи. Этот стервец на руку не чист, за ним нужен глаз да глаз!»
Терех выехал с подворья Петра Ослядюковича около полудня, пообещав воеводе вернуться еще до захода солнца. Поскольку село Боголюбово лежало в той же стороне, что и Суздаль, поэтому дорога туда также начиналась от Волжских ворот. В летнюю пору через протекавшую рядом Клязьму обычно наводили переправу из плотов, зимой же замерзшую реку пешие путники и конники преодолевали по льду. Подобрав в условленном месте Гликерию, Терех посадил ее на конский круп позади себя. Волжские ворота были распахнуты, однако стража в город никого не пропускала, веля беженцам ехать по Клязьменской дороге дальше на восток к Суздалю и Стародубу. Объяснялось это тем, что Владимир и так переполнен людом, съехавшимся сюда из ближних и дальних городков и деревень. Беженцы с ворчанием и руганью поворачивали лошадей, отъезжая прочь от града Владимира кто на санях, кто верхом. Из города позволялось выходить и выезжать только воинам и боярским слугам, коим надлежало вернуться обратно засветло, поскольку ночью ворота никому не открывали.
Терех, как порученец воеводы Петра Ослядюковича, имел при себе особый медный знак в виде печати, который он носил на шее вместе с нательным крестиком. Показывая стражникам этот медный медальон, Терех свободно наведывался в княжеский детинец, выходил из города по разным делам и проходил обратно в город через любые ворота.
Примкнув к небольшому обозу из беженцев, состоявшему из четырех саней и семерых всадников, Терех и Гликерия миновали Боголюбово, не заезжая туда, и к концу короткого зимнего дня добрались до Суздаля. Этот старинный город, основанный вятичами намного раньше Владимира, лежал в петлеобразной излучине реки Каменки, притока Нерли, впадающей в Клязьму недалеко от Владимира. Во времена Юрия Долгорукого Суздаль был столицей Северо-Восточной Руси. Тогда-то в Суздале были возведены белокаменные Рождественский собор и Успенская церковь, ставшие главным украшением здешнего детинца, обнесенного мощным земляным валом и бревенчатой стеной с шестью башнями. Дополнительной защитой для суздальского детинца была речка Каменка, русло которой огибало здешнюю цитадель с трех сторон.
Собственно город Суздаль и примыкающий к нему Ризположенский монастырь лежали чуть в стороне от реки Каменки на широкой низменности. Городские кварталы тоже были обнесены земляным валом, по гребню которого шла деревянная стена с четырехугольными башнями, укрытыми тесовой кровлей. В город вели трое ворот с дубовыми створами, над которыми возвышались огромные воротные башни с узкими прорезями бойниц, проделанными в бревенчатых потемневших от времени стенах. Шатрообразные крыши воротных башен были украшены деревянными флагами.
