Джон Робинсон - Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах.
К этому рискованному предприятию требовалось подходить тонко и осторожно. К счастью для Филиппа, у него имелись опытные советники, искушенные в законах и поднаторевшие в обходе этих законов. Вдобавок, Филипп крепко держал в руках французское духовенство, чьи кафедры были главным путем общения с народом королевства, и посему короля не тревожил вопрос, сумеет ли он перетянуть па свою сторону простой люд. Проблему составляли владыки и народы прочих христианских королевств, достучаться до умов и душ которых легче всего было Папе. Посему Филиппу требовалось не только заманить Жака де Молэ во Францию, но и удержать Климента V в ее пределах. В этом ему способствовала прирожденная трусость Папы – черта, привлекшая к нему внимание Филиппа в первую голову. Будучи французским Папой, Климент не мог не понимать, что едва ступив в Рим, подвергнет свою жизнь опасности, но было необходимо то и дело напоминать ему об этой невыдуманной угрозе. Итальянцев все еще бесило, что они отдали папство французам, и в своем исступлении они не остановились бы и перед убийством. Так что избавиться от опасности Пана мог только одним способом – оставаясь под защитой своего верного духовного сына (и соратника по заговору) короля Филиппа Красивого. Разумеется, угроза и в самом деле была реальной, заставив целую череду пан держаться подальше от Рима в течение трех четвертей века – прозванных Вавилонским пленением папства [впервые эта метафора встречается у Петрарки, в литературе используется и еще одно название – Авиньонское пленение], когда ни один Папа не рискнул даже посетить Рим. Несколько лет Климент V странствовал по Франции, опасаясь слишком удаляться от войск Филиппа, пока в 1309 году не приобрел Авиньон в Провансе у Иоанны Неаполитанской за восемьдесят тысяч золотых флоринов. Там грядущие Папы возведут великолепный папский дворец и крепость, дабы оттуда править своей духовной империей. Впрочем, сферой духовного интересы Папы не ограничивались. Климент V оказался сущим гением по части добывания денег. В прошлом кому-то пришла в голову идея Сокровищницы церкви, порой называемой Сокровищницей Благодеяний – безмерного хранилища благодеяний и благословений, дарованных Богом Иисусу Христу и его Пресвятой Матери. А поскольку добродетель их безгранична, то безграничен и запас благословений. Право распоряжаться сей Сокровищницей Бог даровал одному лишь Папе, и Климент в двери для грандиозной сезонной распродажи сказанных благословений. На пролажу выставили искупление епитимий, частичное или полное отпущение грехов, отмену декреталий об отлучении, сокращение срока пребывания в Чистилище для уже умерших и тех, кто еще умрет, то есть для всех. Папские благословения выставляли в комплекте с избавлениями и отменами наказаний. На пролажу шло все, принося чистейший доход, ведь товар не стоил Папе ровным счетом ни гроша. Климент V изобрел «аннаты» – сборы в размере до всего годового дохода с полученных церковных бенефиций, дарованных новому обладателю но смерти предшественника.
К этому рискованному предприятию требовалось подходить тонко и осторожно. К счастью для Филиппа, у него имелись опытные советники, искушенные в законах и поднаторевшие в обходе этих законов.
Вдобавок, Филипп крепко держал в руках французское духовенство, чьи кафедры были главным путем общения с народом королевства, и посему короля не тревожил вопрос, сумеет ли он перетянуть па свою сторону простой люд. Проблему составляли владыки и народы прочих христианских королевств, достучаться до умов и душ которых легче всего было Папе. Посему Филиппу требовалось не только заманить Жака де Молэ во Францию, но и удержать Климента V в ее пределах. В этом ему способствовала прирожденная трусость Папы – черта, привлекшая к нему внимание Филиппа в первую голову. Будучи французским Папой, Климент не мог не понимать, что едва ступив в Рим, подвергнет свою жизнь опасности, но было необходимо то и дело напоминать ему об этой невыдуманной угрозе. Итальянцев все еще бесило, что они отдали папство французам, и в своем исступлении они не остановились бы и перед убийством. Так что избавиться от опасности Пана мог только одним способом – оставаясь под защитой своего верного духовного сына (и соратника по заговору) короля Филиппа Красивого.
Разумеется, угроза и в самом деле была реальной, заставив целую череду пан держаться подальше от Рима в течение трех четвертей века – прозванных Вавилонским пленением папства [впервые эта метафора встречается у Петрарки, в литературе используется и еще одно название – Авиньонское пленение], когда ни один Папа не рискнул даже посетить Рим. Несколько лет Климент V странствовал по Франции, опасаясь слишком удаляться от войск Филиппа, пока в 1309 году не приобрел Авиньон в Провансе у Иоанны Неаполитанской за восемьдесят тысяч золотых флоринов. Там грядущие Папы возведут великолепный папский дворец и крепость, дабы оттуда править своей духовной империей.
Впрочем, сферой духовного интересы Папы не ограничивались. Климент V оказался сущим гением по части добывания денег. В прошлом кому-то пришла в голову идея Сокровищницы церкви, порой называемой Сокровищницей Благодеяний – безмерного хранилища благодеяний и благословений, дарованных Богом Иисусу Христу и его Пресвятой Матери. А поскольку добродетель их безгранична, то безграничен и запас благословений. Право распоряжаться сей Сокровищницей Бог даровал одному лишь Папе, и Климент V распахнул двери для грандиозной сезонной распродажи сказанных благословений. На пролажу выставили искупление епитимий, частичное или полное отпущение грехов, отмену декреталий об отлучении, сокращение срока пребывания в Чистилище для уже умерших и тех, кто еще умрет, то есть для всех. Папские благословения выставляли в комплекте с избавлениями и отменами наказаний. На пролажу шло все, принося чистейший доход, ведь товар не стоил Папе ровным счетом ни гроша. Климент V изобрел «аннаты» – сборы в размере до всего годового дохода с полученных церковных бенефиций, дарованных новому обладателю но смерти предшественника.
Деньги обращались в великолепные одеяния, изукрашенные золотом и драгоценными камнями, шикарную мебель, тысячи слуг, сервизы из чистого золота и затейливые церемонии и шествия. Климент V упивался новоприобретенным богатством, превосходившим все, о чем он раньше не смел даже мечтать.
А Филипп Французский, отчаянно нуждавшийся в деньгах для собственного королевства, видя приток сокровищ в казну наместника церкви, только укреплялся в решимости удовлетворить собственные аппетиты. Вместе с де Ногаре и прочими советниками он составил план этакой генеральной репетиции ареста и подавления тамплиеров. Жертвой ее стали французские евреи, вступиться за которых было почти некому. Во все уголки страны полетели секретные приказы сенешалям Франции, повелевавшие заключить всех евреев под стражу в один и тот же час 22 июля 1306 года. Все их учетные книги и имущество конфисковали именем короля; потом евреев выслали из страны, лишив и дома, и средств к существованию. Их имущество описали и продали с молотка в пользу престола, учетные книги прочесали в поисках долговых записей, все свидетельства долгов французской короны старательно вымарали, а все прочие суммы, позаимствованные у евреев, повелели вернуть королю Франции, весьма круто понукавшему должников к уплате. Как венценосец и рассчитывал, никто даже не пытался ему помешать.
Точно так же намеревался Филипп разделаться и с христианами-тамплиерами, но тут все обстояло куда сложнее, ибо любой христианин находился под защитой закона, каковой евреи были лишены. А тамплиеры не подчинялись мирским законам, отвечая только перед Папой. Нападки на них должны основываться на преступлениях против Бога и против канонов и обычаев церкви. Без обвинения в ереси обойтись никак нельзя, ибо только оно ведет к конфискации имущества. Чтобы уж совсем очернить тамплиеров, ордену следовало состряпать и прочие грехи наподобие содомии, богохульства и колдовства, коими осыпали Папу Бонифация VIII, но во главу угла надлежало поставить ересь.
Впрочем, доказать вину отдельных тамплиеров отнюдь недостаточно. Даже если таковых признают повинными в ереси, у них попросту нет личного имущества, подлежащего конфискации. Найдя вину полусотни тамплиеров во всяческих грехах и преступлениях, их можно наказать, – даже казнить, – никоим образом не повредив деятельности ордена. Раздавить орден и завладеть его имуществом без обвинения самого ордена в сказанных грехах и преступлениях было попросту невозможно. Если кто-то из рыцарей придерживается еретических убеждений или совершает некие еретические обряды, надлежит доказать, что к оным его понудил Устав тамплиеров или командиры, дабы возложить вину на сам орден, представив означенного тамплиера просто жертвой порочной организации.
