Петр Краснов - Последние дни Российской империи. Том 3
Как волна встало страшное слово:
— Завели нас в пучину, сукины сыны!
Сорвалась великая брань между комиссарами и толпой. Были обруганы комиссары.
— Обманули тёмный народ!
— Все кругом лгали!
— Воры, казнокрады!
— Палачи, убийцы!
И уже грозно встала и зашумела буря народного гнева. Понял Владимир Ильич, что теперь ничто не спасёт его от суда народного. Поняли латыши и китайцы, что никаким пулемётным огнём не остановить им назревшей великой бури.
Как первый белый сверкающий гребень высокой поднявшейся волны свернул острый, как бритва, и больной, как бич, звонкий крик из задних рядов и порешил все:
— Бей их!
XXXVI
Толпа грозно напёрла сзади на передних и придавила их вплотную к латышам и китайцам. Те, кто ближе всего оказался к Владимиру Ильичу, были бледны, тяжело дышали, но ничего ещё не делали. Они смотрели на Владимира Ильича. Они не понимали теперь, как могли они верить этому человеку, как могли идти за ним, как могли считать его вождём и пророком. Жалкий, подлый, трясущийся, покрытый липким потом трусости стоял перед ними паршивый, ничтожный человек с идиотским лицом. Он втянул свою безобразную голову с косыми бровями в плечи и жалко моргал маленькими подлыми глазками.
— Бей их! — раздалось снова из задних рядов.
— Так, что ль, порешит или замучит, как они мучили? — спросил тот самый красноармеец, что выходил на трибуну.
— Так их бей! Недостойны они мук великих. Кончай, ребята.
Страшное и безобразное нависло над толпой. Люди, уже и раньше утратившие человеческий образ, надвинулись, колыхнулись и плоско и гадко раздался хряпкий удар чьей-то сильной руки по лицу Владимира Ильича. Этот первый удар послужил сигналом. Вся толпа вдруг бросилась, отталкивая стражу, в трибуну, и стали слышны тяжёлые удары, сопение и стоны.
Матросы, красноармейцы, рабочие, крестьяне сгрудились у одного места и топтались около него, быстро нагибаясь и выпрямляясь. И место это стало пыльным, а потом грязным от пыли, смешавшейся с кровью. На нём валялись растерзанные трупы тех, кто считал себя владыками всего мира и кто ни во что считал людскую жизнь.
И вдруг стала тишина. Утомлённые вознёй, тяжело дышащие люди отдувались и окровавленными руками отирали пот. Лица их были страшны.
Они посмотрели туда, где была Голгофа с распятой Россией. Тихий свет утренней зари освещал оттуда степь, поросшую пёстрыми тюльпанами и синюю от лазоревых цветов. Кресты были пусты, и от них по полю шёл в белых одеждах Христос. Страшная скорбь была на его светлом прекрасном лице. Он как бы спешил с неба к людям, чтобы остановить их и прекратить страшное дело. И цветы сгибались перед ним, и тюльпаны пригибали свои пёстрые головки к нему, а лазоревые цветы ложились устилая голубым ковром дорогу его босых, прободённых гвоздями ног.
И было так тихо, светло и радостно кругом...
«И был мир на земле и в человецех благоволение».
XXXVII
Ника сладко потянулся и открыл глаза. Яркий рассвет наступал. Ника увидал высокую комнату, ощутил холод и сырость в ней, увидал спящих на кроватях купца и полковника и на полу Осетрова и Железкина, услышал густой заливистый утренний храп в четыре носа, потянулся и повернулся к окну. Он весь был под впечатлением сна. В широкое, длинное восьмистекольное окно гляделся засыпанный снегом сад и угол леса за ним. За углом было поле и тихое, белёсое чуть шевелилось прикрытое туманом море. Яркая красная заря горела над морем на востоке, протянувшись на полнеба. Над ней была широкая полоса чистого неба густого синего цвета, а над ним ровно клубились снежно белые облака. И так одинаковы по ширине были полосы белых облаков, синего неба и красного рассвета, так ярки были цвета, что Ника невольно протёр глаза, чтобы убедиться, уже не спит ли он снова. Точно бесконечный русский флаг протянулся на востоке и закрыл своими радостными родными цветами всю измученную исстрадавшуюся Русскую землю.
Ника вскочил и подошёл к деревянной дощатой переборке, отделявшей их комнату, от комнаты, где помещалась Таня.
— Таня, — тихо сказал он, — вы спите?
— Нет, дорогой мой, а что?
— Таня, если можно, оденьтесь потеплее и выйдите в сад.
— Сейчас, — отвечала Таня.
Через минуту они шли рука с рукой к берегу моря. Они сели на большом холодном камне, она в своей шубке, он в шинели солдатского сукна.
— Таня, посмотрите на небо, — сказал Ника.
— Боже мой! — воскликнула Таня. — Точно громадный русский флаг задёрнул весь русский берег Какое странное явление!
Ярче разгорались краски восхода, и выше поднималась красная полоса, и также таяли и поднимались выше белые облака, шире становились полосы национальных цветов, больше, могущественнее русский флаг, прикрывший всю Русскую землю.
— Ника! — восторженно сказала Таня. — Это знамение от Господа Бога! Скоро спасётся Русская земля. Скоро Господь спасёт и помилует людей.
Яркие лучи солнца брызнули из-за берега, посинело море, и туман заколебался над ним, как толпа теней.
— Ах, Таня, — сказал Ника, — какой волшебный, страшный, пророческий сон я видал сегодня ночью.
Ему казалось, что он сможет совершенно точно и ясно рассказать всё то, что он видел во сне. Но как только он начал свой рассказ и сказал:
— Я видел... — как не только мелкие подробности всего сложного сна, но самый сон, самый порядок его, его необыкновенное заключение всё, как это часто бывает со снами, испарилось из его памяти и осталось только впечатление сна.
— Таня, беспомощно сказал Ника. — Я совершенно, совершенно позабыл свой сон. Но знаю одно мне снилось что-то дивно прекрасное, очень хорошее для России.
— Россия спасётся?
— Да, Таня. Скоро... Народ образумится. Народ вернётся к Богу!
Солнце быстро выплывало из-за тёмного русского берега, золотом сверкали маленькие волны морской зыби, горел серебром, отливая, снег на берегу, приветливо шумели деревья.
Конец.
1921–1922 гг.
1
Будем читать?
2
Сейчас, мисс, нам хочется немного поболтать.
3
Я думаю, мисс, нам лучше уйти!
4
С лица.
5
Гр. Толстой Л. Н. Война и мир. Роман. Том II, часть IV. Глава 1.
6
Жан Бидеген. Лицо и маска масонства. Неизвестные документы. Антисемитская книготорговля. 45, ул. Вивиен, Париж.
7
Прежде всего сорвите маску с франкмасонов, которою они прикрываются и посмотрите на них, как они есть. Лев XIII.
8
Ты знаешь край?
9
Международное общество.
10
Шамая (шемая) — краснотелая рыба рода сельдевых. — Прим. ред.
11
Псалом 105, 34, 35, 36, 38, 39, 41,46,47.
12
Псалом 106, 1–8, 11, 16.
13
Псалом 105, 38.
14
Псалом 106, 17.
15
Упражнения на «чтобы» и «после того как».
16
Анабазис (греч.). - повесть о военном походе. В данном случае имеется в виду произведение Ксенофонта (IV в. до н.э.), в котором описан поход 10 тысяч греческих наёмников во главе с Киром из Малой Азии вглубь Месопотамии и их отступление к Черному морю. — Прим. ред.
17
Идем, дети отечества,
День славы настал!
Против нас поднялось
Кровавое знамя тирании.
18
Victor (лат.) — победитель. Ника (греч.)
