KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » Александр Ахматов - Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима

Александр Ахматов - Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Александр Ахматов, "Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

О Минуции он говорил с оттенком презрения, утверждая, что тот от страха перед неминуемым концом, видимо, совсем лишился рассудка, о чем свидетельствовало его полное равнодушие к окружающему и нежелание поддерживать беседы с охранявшими его солдатами.

В подземном помещении тюрьмы днем царил полумрак. Свет проникал сюда через окна у самого потолка, настолько маленькие, что сквозь них не пролез бы и ребенок, а дотянуться до них не смог бы даже очень высокий человек.

Лабиен, продвигаясь вслед за центурионом по узкому проходу, насчитал двенадцать камер с железными решетчатыми дверями.

Тюрьма в Риме была куда скромнее по своим размерам.

Лабиен невольно вспомнил о том, что Мамертинскую тюрьму построил Анк Марций, считавшийся самым бедным из семи царей, правивших древнейшим городом. Он использовал под ее строительство брошенную каменоломню с таким расчетом, чтобы не расходовать большого количества материала. Из-за этого здание тюрьмы очень скоро пришло в ветхость, ибо шестому царю Сервию Туллию пришлось все полностью перестраивать, употребляя на ее возведение огромные глыбы вулканической породы. К верхнему помещению он прибавил другое, вырытое под первым, которое с тех пор носило имя своего создателя, то есть Туллиан…

Камера, в которой находился Минуций, была последней в глухом конце прохода.

Перед ее дверной решеткой стоял на страже легионер, наблюдавший за каждым движением заключенного во исполнение приказа претора, боявшегося, как бы тот не наложил на себя руки и не лишил его возможности надолго оставить в памяти сограждан свой торжественный въезд в Рим, ознаменовав его показом главного мятежника на улицах столицы.

— Ну как? — подходя к стоявшему у двери камеры легионеру, спросил центурион.

— Сидит себе в углу, завернувшись в одеяло, и смотрит зверем, — отвечал легионер.

— Если позволишь, я попытаюсь поговорить с ним, — обратился к центуриону Лабиен.

— Вряд ли тебе удастся это сделать, — усмехнулся центурион. — За эти два дня он не проронил ни слова, — добавил он, но посторонился, пропустив Лабиена к решетке двери.

В камере было еще темнее, чем в проходе. Лабиен не сразу разглядел человека, сидевшего в дальнем ее углу.

Это был Минуций.

Он сидел, низко склонив голову, и зябко кутался в грязное рваное одеяло. Его исхудалое лицо показалось Лабиену суровым и хранило сосредоточенное выражение, словно он задумался о чем-то очень важном и значительном.

— Не хочешь ли побеседовать со мной, приятель? — спросил Лабиен.

При звуках его голоса Минуций слегка вздрогнул и поднял голову.

Лабиен встретил его изумленный взгляд и незаметно для стоявших у него за спиной центуриона и легионера приложил палец к губам.

— Не хочешь говорить? — сделав паузу, продолжал Лабиен. — Что ж! Я слышал, ты имеешь пристрастие ко всему греческому, и даже латинская речь тебе ненавистна. Так, может быть, потолкуем на языке обожаемых тобой эллинов. Хотя сам я не люблю и презираю грекосов, но немного выучился их языку, чтобы надменные нобили не очень задирали передо мной носы, хвастаясь своей образованностью.

Говоря это, Лабиен выразительно посмотрел в глаза Минуцию.

Тот понял и поднялся на ноги, зазвенев цепью. Руки его были в оковах.

— Ты прав, с некоторых пор латынь стала для меня воплощением глупости и невежества, — произнес он.

— Чудеса! — удивился центурион. — Наконец-то мы сподобились услышать его голос!

— Но каков? — возмутился легионер. — Родной язык ему, нечестивцу, стал не мил! Клянусь Юпитером, сколько же еще среди нас таких, кому своя земля опостылела! А попадет на чужбину, так начнет там пускать слезу и уверять всех, что у нас свиньи жареные по улицам разгуливают.

— Это уж так, — согласился центурион.

Между тем Минуций приблизился вплотную к решетке двери.

Лабиен заговорил по-гречески, уверенный, что центурион и его подчиненный не понимают ни слова:

— Я пришел попрощаться с тобой и сказать, что никто, кроме известного тебе негодяя, не изменил тебе. Все твои соратники, преданные им, как и ты, доблестно сражались и пали смертью храбрых. Мне остается сожалеть, что тебе не довелось разделить их судьбу и умереть, как подобает римлянину.

— Ты не можешь представить, как сам я сожалею об этом, — угрюмо ответил Минуций, и лицо его исказилось.

— Вспомни свои слова, которые ты произнес в тот день, когда мы вместе с тобой во время триумфа стояли в толпе на Священной улице, глядя на проходившего мимо нас Югурту. Ты сказал…

— Да, я помню, — прервал Минуций друга. — Я сказал тогда, что у Югурты не хватило твердости духа, чтобы последовать примеру Ганнибала, который не доставил врагам удовольствия захватить себя живым… Ты прав, я слишком легкомысленно поверил в свой успех и в божественное покровительство Дианы, но она посмеялась надо мной…

— Не кори Диану, она тут ни при чем! Даже бессмертные боги, если они существуют, бессильны перед роком, который назначил Риму быть непобедимым в любой войне.

Лицо Минуция еще больше омрачилось.

— Зачем ты пришел? — спросил он. — Только затем, чтобы напомнить мне, что я еще более жалок, чем Югурта?..

— У нас мало времени, — тихо произнес Лабиен, скосив глаза в сторону центуриона и легионера, которые в этот момент, отступив на три шага от него в сторону соседней камеры, о чем-то спокойно беседовали друг с другом. — Возьми это и помни, что ты муж…

И Лабиен незаметно для центуриона и солдата, стоявших у него за спиной, просунул сквозь решетку руку с зажатым в ней алабастром. Он разжал ладонь, и Минуций, схватив пузырек, быстро спрятал его в складках наброшенного на плечи одеяла.

В глазах обреченного засветилась благодарность.

— А теперь прощай! — сказал Лабиен.

— Прощай! Ты настоящий друг. Если за чертой жизни существует иной мир, как это утверждают богословы, мы еще встретимся.

От тюрьмы Лабиен, опираясь на трость, медленно шел по улице, ведущей к Белому храму, и думал о том, что о его встрече с Минуцием претору Лукуллу очень скоро станет известно и лучше бы ему немедленно покинуть Капую.

Ему вдруг захотелось поскорее оказаться в Риме.

«Однако я еще слаб для столь далекого путешествия, — размышлял он. — Шутка ли! Несколько дней трястись в повозке! Но и в Капуе нельзя оставаться — здесь неприятности для меня могут начаться в самое ближайшее время. Было бы неразумно с моей стороны проявлять беспечность. Нужно где-нибудь затаиться на время. Но где?.. Может быть, попросить Никтимену, чтобы она позволила мне отдохнуть на своей вилле? А что? О моем знакомстве с ней в Капуе никто не знает. Никому и в голову не придет искать меня в ее имении. Никтимена как-то в Риме приглашала меня в гости, поэтому моя просьба не покажется ей такой уж бесцеремонной».

С этой неожиданной мыслью Лабиен, расспросив встречных прохожих, как ему пройти на улицу Сандальную, где жила Никтимена, отправился туда, а не к себе на квартиру.

Он шел, превозмогая усиливавшуюся боль в раненой ноге.

Доковыляв до Сандальной улицы, он спросил у игравших на ней детей, где стоит дом гречанки Никтимены, и они шумной гурьбой проводили его к красивому дому с отделанным мрамором портиком.

Никтимена приняла Лабиена с большой радостью, обняв и расцеловав его в обе щеки, и тотчас увела в роскошно обставленную летнюю комнату, окна которой выходили в небольшой и уютный перистиль, окруженный мраморной колоннадой.

Здесь гречанка усадила гостя в удобное мягкое кресло и сразу начала рассказывать обо всем, что с ней случилось за последние дни, начиная с получения в Кумах грозного письма претора.

Лабиен с терпеливым вниманием выслушал рассказ молодой женщины, которая под конец горько расплакалась.

— Неужели тебе до сих пор неясно, что вся эта история с письмом претора, неожиданная встреча с Аполлонием на твоем пути в Капую и твое пребывание в имении против твоей воли — все это специально подстроено с целью заманить Минуция в ловушку? — нахмурившись, сказал Лабиен.

Никтимена залилась бурными слезами.

— Я ни о чем не догадывалась! Откуда мне было знать? — всхлипывая, повторяла она.

— Я думаю, тебе незачем искать встречи с Лукуллом, — продолжал Лабиен. — Он и раньше ни в чем тебя не подозревал, иначе ты давно бы была заключена под стражу. Можно не сомневаться в том, что Лукулл уже забыл о твоем существовании… Впрочем, — немного подумав, сказал он, — на всякий случай тебе следует совершить небольшое путешествие в Теан Сидицинский…

— В Теан Сидицинский? — с испугом и удивлением подняла на него глаза Никтимена, вытирая слезы краем своего палия.

— Я напишу письма своему другу Серторию и консульскому легату Клавдию Марцеллу, который проводит в Теане набор союзнической конницы. Марцелл относится ко мне и к Серторию с большим благожелательством. Он окажет тебе свое покровительство, если Лукулл вздумает преследовать тебя пустыми обвинениями.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*