Неля Гульчук - Терновый венец Екатерины Медичи
Испанский король дал согласие на заключение брачного контракта между Карлом IX и младшей дочерью императора. Став свояком Карла IX, он надеялся, что увеличит влияние на короля и удержит Францию в лагере католических королевств.
Переговоры относительно женитьбы Карла IX наконец сдвинулись с места.
Принцесса Елизавета Австрийская прибыла во Францию в сопровождении своего наставника и множества немецких дворян. Король должен был встретить ее, затерявшись в приветствующей принцессу толпе, дабы не спеша ее рассмотреть. Она была очень хороша: красивая блондинка с кротким выражением лица.
Увидев ее, двадцатилетний король облегченно вздохнул и сказал:
– Думаю, такая скромная женщина никогда не даст мне повода для волнений.
В туманный ноябрьский день Карл IX Французский женился на Елизавете Австрийской, которая нежно и преданно полюбила своего мужа.
Карл, хотя ему было приятно общество этой очаровательной блондинки с фарфоровым цветом лица, ни на секунду не забывал об окончательно покорившей его сердце Мари Туше и, как только ему представлялся случай, мчался в Орлеан.
Мари Туше попросила его показать ей портрет Елизаветы.
Король показал ей миниатюру, которую носил с собой, и на лице у Мари выразилось облегчение.
– Эта женщина меня не пугает, – сказала она.
У нее были все причины для оптимизма. Вопреки всем расчетам королевы-матери, Мари Туше полностью завладела чувствами вспыльчивого и непредсказуемого короля, только в ее объятиях он чувствовал себя спокойно. Король перевез свою возлюбленную в Париж и подарил ей маленький дворец, который охраняли особо преданные ему гвардейцы.
Почти в это же время, в начале 1571 года, в Ла Рошели состоялась другая весьма романтичная свадьба. По традиции гугенотов это была скромная, но особо знаменательная для протестантов свадьба – свадьба Гаспара де Колиньи и красивой молодой вдовы, серьезной и набожной Жаклин д’Этремонт, которая долгие годы была страстной поклонницей лидера гугенотов. Жаклин с восхищением следила за ратными подвигами адмирала, и ее желание служить ему усиливалось с каждым днем. Как и многие гугенотки, она видела в нем великого героя Франции. Узнав о смерти его жены, она решила утешить Колиньи и отправилась в Ла Рошель вопреки воле родных и герцога Савойского.
Колиньи тяжело переживал смерть жены, но в его жизни присутствовало нечто более важное, чем личное благополучие, – борьба за дело, в которое он свято верил, за единственную истинную религию французов.
Приехав в Ла Рошель, Жаклин лично познакомилась с адмиралом; ее любовь к нему была так сильна, искренна и самоотверженна, что не оставила сурового воина равнодушным к ее глубокому чувству, и он ответил на него.
– Да благословит Господь их обоих, – молилась Жанна д’Альбре вместе со сторонниками адмирала.
Все в Ла Рошели радовались счастью своего лидера.
Вскоре после свадьбы, когда измученная войной страна обрела мир и люди вновь стали улыбаться друг другу, пришло письмо из Франции.
Королева-мать умоляла Колиньи вернуться ко двору и помочь ей и ее сыну, который любил и продолжает любить адмирала, в управлении государством. Его возвращение укрепит пока еще хрупкий религиозный мир в королевстве. Королева обещала вернуть Колиньи в Королевский совет и пожаловать ему сто пятьдесят тысяч ливров и аббатство с доходом в двадцать тысяч экю в год.
Колиньи поделился содержанием письма с молодой женой и с Жанной д’Альбре, гостившей у него с сыном Генрихом и дочерью Екатериной.
– Это ловушка! – одновременно воскликнули преданные ему женщины.
Жанна тут же стала убеждать Колиньи не покидать Ла Рошель, где он находится в полной безопасности.
– Я не верю, – упрямо твердила она, – что стремление к умиротворению возобладает в королеве над жаждой мести.
– А я верю в доброе сердце короля, в его благие намерения, – произнес в раздумье адмирал.
– Государством управляет не король, а королева-мать! – не сдавалась Жанна.
Женщины видели, что Колиньи обрадован приглашением ко двору после долгих лет изгнания.
– Как много я смогу сделать, если король и королева-мать прислушаются к моему мнению, – воскликнул Колиньи, словно не слыша доводов преданных ему женщин.
Он целиком погрузился в мечты о войне против католического короля Филиппа II, самого непримиримого врага гугенотов; победа над Испанией позволит расширить границы французского королевства.
– Тебя зовут, чтобы убить, – настойчиво взывала к рассудку мужа Жаклин, – вспомни о намерении тебя отравить…
– Я не имею никакого права упустить этот шанс, – убежденно ответил адмирал. – Шанс осуществить Реформацию во Франции. Это голос Господа! Я еду ко двору. Неразумно во всем видеть зло.
Отговаривать Колиньи, принявшего решение, было бесполезно. Он чувствовал, что получил приказ с Небес. Дело гугенотов было для него дороже жизни.
Счастье молодой супруги омрачилось недобрыми предчувствиями. Тревога за жизнь адмирала охватила и Жанну д’Альбре.
В сопровождении двухсот пятидесяти отважных дворян-гугенотов Колиньи поспешил в королевскую резиденцию в Блуа, где ему Екатериной Медичи была назначена встреча.
Когда адмирал Колиньи явился в апартаменты королевы, Екатерина вместе с королем приветливо встретила его.
Колиньи преклонил колено у ног короля, но Карл, как во времена их прежней дружбы, попросил его подняться, затем с большой теплотой обнял, взглянул в глаза и чистосердечно признался:
– Отец мой, как я рад видеть вас! Теперь я вас никогда не отпущу от себя.
Признание короля было, несомненно, искренним; он всегда любил Колиньи.
Искренним казалось и поведение королевы-матери, призвавшей адмирала забыть прошлое. Лидер гугенотов поверил ей.
На следующий день Колиньи вернулся в Королевский совет, и королева-мать выполнила все данные ею в послании обещания.
Добившись прощения, Колиньи был полон стремления довести до конца все свои замыслы, но изменять своему политическому курсу он не собирался. Мудрый и хитрый, он всеми силами старался вовлечь именно Карла в свою игру. Он настойчиво толкал короля к разрыву с Испанией и к поддержке нидерландских протестантов.
Король, как ребенок, радовался возвращению Колиньи. Под воздействием адмирала и Мари Туше Карл IX стал покровительствовать гугенотам.
Во время свиданий с Мари Туше король много рассказывал ей именно об адмирале и часто повторял:
– Глядя на тебя, Амбруаза Паре и моего отца-адмирала, я окончательно уверился, что гугеноты не могут быть дурными людьми. Я мечтаю сочинять стихи, как Ронсар, быть великим лидером, как Колиньи, и еще быть любимцем моей дорогой матушки, как мой брат Генрих.
Карл испытывал к своей матери смесь восхищения, любви и обиды. Обиды за то, что она слишком явно предпочитала ему брата Генриха и давила на него своим авторитетом, разрушая его личность.
Дружба Карла с адмиралом крепла с каждым днем. Король старался как можно больше времени проводить в обществе своего отца, как он теперь при всех называл адмирала.
– Бог не сохранит власть в руках короля, если король не вступит в испано-нидерландскую войну, – внушал Колиньи молодому монарху.
Мать же не переставала повторять сыну:
– Держитесь мира в своей политике, потому что это святое и доброе дело. Франция не должна вступать в войну с Испанией в поддержку Нидерландов.
Колебания Карла IX стали известны в европейских дворах, их приветствовали в Англии и ими возмущались в Испании.
Лидер протестантов становился все настойчивее, в один из дней он с большой дерзостью заявил:
– Ваше Величество, объявите войну испанцам, или мы вынуждены будем объявить ее вам; мы не можем больше сдерживать наших людей.
Под влиянием Колиньи – хотя в Королевском совете он один стоял за войну – Карл IX разрешил отправить пятитысячный отряд французских протестантов под командованием графа де Жанлиса в Нидерланды на помощь осажденному испанцами Монсу. Войска герцога Альбы целиком разгромили отряд Жанлиса.
Теперь Екатерина сочла, что нужный момент наступил и у нее не остается больше выбора между согласием на заведомо безнадежную войну и устранением Колиньи, который приобретал все большее влияние на Карла IX и подрывал тем самым позиции королевы-матери, правившей страной от имени своего слабовольного и истеричного сына. Давая санкцию на убийство Колиньи, она рассчитывала, что гугеноты не останутся в долгу, и ей разом удастся избавиться от руководителей обеих враждующих партий, и, укрепив положение короны как арбитра между ними, она сумеет воспрепятствовать возобновлению религиозных распрей. Именно поэтому королева-мать форсировала подготовку свадьбы дочери Маргариты с главным сподвижником Колиньи – Генрихом Наваррским. За ним оставались законные права первого принца крови: как и его отец, он имел право на регентство при малолетнем короле, а в случае отсутствия у короля наследников – на престол. Это обстоятельство делало кандидатуру Генриха самой достойной для устройства династического брака младшей дочери Маргариты. До заключения брачного контракта Колиньи был нужен королеве-матери, чтобы с его помощью заманить ко двору непокорную Жанну д’Альбре и ее сына, и Екатерина Медичи продолжала воздавать адмиралу все мыслимые почести.
