Джон Робинсон - Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах.
Пиза и Венеция приготовились сражаться за свое достояние, но генуэзцы, не видя проку в помощи соперникам, погрузили свое добро и своих людей на корабли и поплыли прочь. Король Гуго Кипрский прислал рыцарей и солдат под командованием своего брата Амальрика. Отрядом английских рыцарей командовал Отто де Грансон – швейцарский офицер, состоявший на службе у короля Эдуарда I.
Акру возвели на мысе, омываемом морем с юга и запада. Обращенные же к суше районы на севере и востоке защищали двойные каменные стены, причем внешняя была укреплена десятком огромных башен. Несмотря на внушительность, башни дали лишь временную защиту, потому что аль-Ашраф привел довольно саперов, чтобы на каждую из десяти башен выделить по тысяче землекопов, с лихвой обеспеченных крепью, доставленной грандиозным обозом. А на земле перед стенами разместили девяносто две мусульманских катапульты, в достатке снабженные огромными валунами, чтобы громить стены, и исполинскими глиняными сосудами с зажигательным составом, чтобы через стены забрасывать ими людей и постройки. Чудовищную катапульту «Победоносная» поставили у моря для обстрела северной стены, обороняемой тамплиерами. Обстрел начался 6 апреля.
Свой флот египтяне выводить не стали, так что христиане могли беспрепятственно пользоваться гаванью для снабжения. Один из христианских кораблей снарядили катапультой, и он отплыл вдоль берега на восток от города, причинив там немалый урон мусульманскому стану. К несчастью, подвижная мишень, попасть в которую мусульмане так и не смогли, пала жертвой стихий: вдали от берега шторм разрушил катапульту и сломал корабль.
Тамплиеры на северной стене истомились от бездействия, получая удары и не имея возможности дать сдачи. И порешили совершить конную вылазку в мусульманский стан напротив своего участка обороны, чтобы поджечь большую катапульту, осыпающую камнями их стену. К ним в компанию напросился и Отто де Грансон вместе с небольшой группой английских рыцарей. И вот ночью 15 апреля конные рыцари заполонили улицу перед воротами Святого Лазаря. По сигналу маршала ворота распахнули, и три сотни боевых коней с громовым топотом ударились в галоп, как только вышли на простор.
Успешно справившись с головным дозором, до катапульты рыцари все-таки не добрались, потому что по пути через лагерь кони в темноте то и дело запинались и путались в хитросплетении растяжек мусульманских шатров. Стоило рыцарю вылететь из седла – и его убивали на месте. Те, кому удалось вырваться из путаницы веревок и вернуться в город, сочли себя счастливчиками. Абу-ль-Фида, находившийся как раз в этом районе, вспоминает налет:
«[Однажды] ночью группа франджей неожиданно устроила вылазку, добравшись до нашего лагеря, но в темноте иные из них спотыкались о веревки шатров. Один рыцарь упал в выгребную яму и был убит. Опомнившись, наши войска атаковали франджей со всех сторон, понудив оных отступить в город, покинув на поле некое число убитых. Наутро мой двоюродный брат аль-Малик аль-Музаффар, государь Хамы, повелел привязать головы неких убитых франджей к шеям изловленных нами коней и преподнес их султану».
Вероятно, решив показать тамплиерам, как надо браться за дело, госпитальеры надумали устроить свою полночную вылазку. В том же месяце они устремились к лагерю через ворота Святого Антония на своем участке, но теперь мусульмане были наготове с факелами и грудами хвороста. И как только госпитальеры бросились в атаку, зажгли костры. Рыцарям, видным как на ладони, без труда дали отпор, погнав обратно в город стрелами. Больше вылазок под сенью ночи не предпринимали.
Неустанная бомбардировка стен, громадные полыхающие снаряды, сеющие пожары днем и ночью, тучи стрел, разом тысячами взмывающих в воздух, подорвали боевой дух христиан, и потому они особенно радостно встретили короля Гуго Кипрского, прибывшего 4 мая. С собой король привел в осажденный город сорок кораблей с двумя тысячами солдат, а заодно наконец-то утвердил некое подобие единого командования. Стены начали рушиться, под башни подвели мины, поля за городом кишели мусульманскими воинами, и Гуго решил хотя бы попытаться прибегнуть к дипломатии. И отрядил посольство к аль-Ашрафу из двух рыцарей, одним из коих был владевший арабским тамплиер Гийом де Кафран.
Встретив их перед шатром, султан справился, не сдать ли город они пришли, напомнив, что его отец Калаун уведомил Великого Магистра тамплиеров за много месяцев до того, что нуждается лишь в городе, а не в его жителях. Сдав город, они могут уйти без препон. Но не успели послы раскрыть рты для ответа, как громадный камень из христианской катапульты упал всего в нескольких метрах, так что земля у них под ногами содрогнулась. Разъяренный султан выхватил саблю, чтобы убить христиан на месте, но тут его удержали эмиры, посоветовавшие обоим рыцарям побыстрей удалиться.
Не прошло и двух недель со дня приезда короля Гуго, как мусульманские саперы, добравшись до башен внешней стены, подожгли пропитанную нефтью крепь. Как только бревна прогорели, башни одна за другой начали оседать и рушиться. А 16 мая мусульмане проникли в рухнувшую башню там, где северная внешняя стена встречалась с восточной, а оттуда начали с боем пробиваться вдоль стены, оттеснив защитников этого участка к внутренней стене цитадели.
Утром, в пятницу 18 мая султан повелел снести все огромные литавры мусульманской армии в одно место. Барабаны, навьюченные на спины трех сотен верблюдов, ударили разом, и их оглушительный рокот донес до самых отдаленных уголков города гибельную весть, дав сигнал о генеральном наступлении. Мусульмане намеренно пошли на штурм сразу вдоль всей протяженности стены, чтобы заставить обороняющихся рассредоточить силы, но сконцентрированный удар был направлен на башню на стыке северной и восточной внутренних стен – заслуженно нареченную Проклятой. Взять ее мусульманам удалось натиском и ошеломительным числом. Пытаясь отбить ее у врага, Великий Магистр де Боже сам возглавил отряд тамплиеров.
Его мусульманские недруги могли бы назвать случившееся «Кисмет» – рок, а христиане могли попытаться отыскать причины, чтобы усмотреть в том волю Господа, но так или иначе, Великого Магистра постигло совершенно невероятное стечение обстоятельств. Мусульманские лучники пускали в воздух поверх стены тысячи стрел в надежде, что те случайно угодят в кого-нибудь из христиан. И едва Великий Магистр тамплиеров на мгновение вознес меч, чтобы обрушить его на врага, открылся маленький пятачок, не защищенный кольчугой – и одна из выпущенных вслепую стрел угодила ему прямо в мимолетно приоткрывшуюся подмышку, пронзив грудь.
Когда же тамплиеры выносили его из сечи, группа увидевших сие крестоносных рыцарей начали умолять его не бежать от сражения. Собрав последние силы, Великий Магистр отвечал: «Seigneurs, je пе plus, car je suys mort. Vees le coup». («Господа, более не могу, ибо еемь убит. Зрите рану».) Подчиненные пронесли раненого через весь город в Храм, где он и скончался еще до исхода дня.
Тем временем на внутренней стене мусульмане пробились вдоль ее верха на юг, к открытым воротам Святого Николая на участке госпитальеров. И хлынули в ворота нескончаемым потоком, перенеся сечу на узкие улочки города. В этих тесных проходах всего несколько человек могли сдерживать немалую рать, но улицы были слишком разветвлены, а мусульманских воинов чересчур много, чтобы остановить наступление окончательно. Впрочем, драгоценное время, выигранное христианскими уличными бойцами, позволило остальным спастись.
Раненного Великого Магистра госпитальеров его рыцари силой увлекли в гавань и посадили на корабль, невзирая на его протесты, что он еще может сражаться. Король Гуго с братом Амальриком, собрав своих вассалов, погрузились на корабли и бежали на Кипр. Отто де Грансон с применением силы реквизировал венецианские галеры, усадил на них английских солдат и последовал за ними на борт. Горожане и солдаты буквально сражались за гребные лодки и рыбачьи баркасы, оставшиеся в гавани, в чаянии добраться на них до кораблей, стоявших на рейде. Друзья патриарха Николя де Анапа раздобыли для него лодчонку, но добрый пастырь пригласил так много христиан разделить ее с ним, что утлая скорлупка затонула, увлекая всех на дно. А некий тамплиер по имени Роже Флор, не обращая внимания на героизм и самопожертвование братьев, ухватился за возможность обогатиться, присвоив галеру ордена, стоявшую у причала. Поживиться же он надумал за счет жен дворян и зажиточных купцов, обезумевших от страха, объявив им, что ценой спасения будут все золото и драгоценные камни, какие им удалось забрать из дома. Сотни женщин и детей, не добравшиеся до гавани, нашли убежище в крепости тамплиеров.
Все больше и больше христианских рыцарей и солдат покидали сражение, чтобы спасти собственные жизни, и те немногие, кто избрал стоять до конца, уже не в силах были сдерживать мусульман долее. Разя противостоявших им христианских воинов, победившие мусульмане буквально запрудили все улицы и площади, врывались в дома, церкви, склады и мастерские. В первые часы убивали всех крещеных мужчин подряд, невзирая на возраст, в том числе и толпу воющих от страха беглецов в гавани, не сумевших прорваться на суда. Дальше на очереди стояли грабежи. Следуя обычаю, в рабство забирали всех женщин и всех малолетних отроков, способных идти. Старух и младенцев убивали. Когда же резня закончилась, из всех мужчин христианской веры в городе остались только человек двести тамплиеров в твердыне Храма, решивших лучше остаться для боя, чем бросить на произвол судьбы женщин и детей, пришедших искать у них защиты от татя.
