Маргарет Джордж - Безнадежно одинокий король. Генрих VIII и шесть его жен
Она вела себя просто ужасно. Неудивительно, что женщин не берут на борт. Я рассерженно отвернулся от нее и взглянул в сторону «Мэри-Роуз».
Каррака… погибла. Я застал последние мгновения ее жизни — завалившись на правый борт, флагман скрывался под серыми водами Солента, с нижней палубы доносились истошные крики несчастных моряков. Моя «Мэри-Роуз» тонула. Разносившиеся над морем пронзительные вопли, подобные удесятеренному писку тонущих крыс, сменились бульканьем. Корабль аккуратно и плавно, точно скользнувшая на место опускная решетка, ушел под воду. Над поверхностью еще торчали две мачты, за которые, отчаянно жестикулируя и крича, цеплялись обезумевшие люди.
Мы потеряли «Мэри-Роуз», потеряли в один миг.
— Что произошло? — вскричал я.
Ведь я отвернулся совсем ненадолго, обменявшись парой фраз с Мэри Карью. Едва ли прошло две минуты.
— «Мэри-Роуз»… накренилась, — с запинкой произнесла Кейт, — а потом опрокинулась. Будто бы потеряла равновесие… и сразу перевернулась…
— Но почему? Ведь ветер совсем слабый.
— Видимо… из-за плохой остойчивости, — смущенно предположила она. — Я не заметила, чтобы другое судно задело наш корабль. Он вдруг пошатнулся, точно пьяный. Ведь человека, который перебрал лишнего, и толкать не надо, он сам не может удержаться на ногах. И с нашим флагманом, по-моему, произошло то же самое.
— Корабли не идут на дно ни с того ни с сего!
— Однако он утонул, — настаивала она.
— Боже! Джордж! Боже! — вскричала Мэри Карью, словно услышав голос своего мужа.
— Он сумеет выбраться, — заверил я ее. — Только те, кто оставался в трюмах, возможно… возможно… — Так и не закончив фразу, я добавил: — Спрыгнувшие в воду, разумеется, выплывут. Я уже вижу их. Наши спасательные шлюпы подберут всех.
— Джордж не умеет плавать! — всхлипнула леди Карью. — Он ненавидел воду, ненавидел плавание…
Я обнял мадам за плечи, поскольку не знал, как утешить ее. Если вице-адмиралу не удалось уцепиться за мачту, то он наверняка утонул. Вокруг места крушения появилось много темных точек. Погибшие? Или плывущие?
Истерично крича, бедная женщина хотела броситься вниз со стены. Я втащил ее обратно, и она принялась колошматить меня, цепляясь за мой камзол и пытаясь расцарапать мне лицо.
— Почему вы все остались живы? — визжала она. — Почему жив он, — она показала пальцем на сухопутного офицера, — и она, — леди Карью глянула на Кейт… — и даже они?.. — Обезумев от горя, она швырнула горсть камешков в лениво кружащих чаек. — Почему погиб только мой Джордж?
Я жестом подозвал гвардейцев.
— Уведите ее. Она может причинить себе вред.
Два дюжих гемпширца увели несчастную, крепко взяв ее под руки.
Мне тоже хотелось кричать и рыдать. Потеряна «Мэри-Роуз» вместе с шестью сотнями славных моряков. И без всякой очевидной причины, за исключением… божественного произволения. Перст Господень зловеще простерся над моей гордостью, над моим прекрасным кораблем и утопил его. Что это, наказание? Или предупреждение?
Кейт понимающе коснулась моего плеча, и я понял, что она думает о том же самом. Мачты тонущего корабля маячили перед моим мысленным взором, подобно письменам на стене Валтасарова чертога. Но что это за знак? Я не мог распознать тайный смысл случившегося. О, как я устал получать таинственные зловещие послания небес…
«Большой Гарри», в свою очередь, совершил превосходный разворот. Значит, ошибка крылась не в отсутствии ветра и не в мастерстве капитана, а в самой конструкции «Мэри-Роуз». Но с чего вдруг? Более тридцати лет она спокойно бороздила море. Что же случилось с ней сегодня? Поистине грозное предзнаменование…
Воодушевленные гибелью «Мэри-Роуз», вертлявые суденышки противника устремились к «Гарри». Английские гребные галеры, двойники французских, поспешили навстречу врагу. Мне думалось, что на малых парусных судах давно пора отказаться от гребцов. Но именно они выиграли время, сделав то, чего не удалось экипажам крупных парусников, и сумели отогнать французов. Их флот, покинув Солент, опять растянулся по глади Канала, заняв выжидательную позицию перед следующей атакой.
К вечеру боевые действия прекратились. Наши корабли встали на якорь в Соленте, а французы незримо притаились за отмелями. Спасательным шлюпам удалось выловить тридцать пять человек с «Мэри-Роуз», всех тех, кому удалось спрыгнуть в море с верхней открытой палубы. Большинство из них оказались необученными простыми матросами и в ответ на расспросы несли какой-то суеверный бред. Причины трагедии оставались невыясненными. Сэр Гэвен Карью, дядя Джорджа, служил на борту «Мэтью Джонсона», который проходил мимо «Мэри-Роуз» как раз в тот момент, когда она начала заваливаться на бок; он заявил, что слышал крик племянника: «Я не могу справиться с этими подлецами!» Неужели матросы взбунтовались?
Тридцать пять выживших из шести сотен. Размышляя об этом несчастье, я сидел в моих покоях в гранитных недрах замка Саутси. Печальная Кейт бесцельно рисовала на полу узоры моей прогулочной тростью.
— Перед рассветом они высадятся на остров Уайт, — задумчиво произнес я, — разобьют там лагерь, а потом попытаются захватить Портсмут… в отместку за Булонь.
— Откуда вы знаете? — спросила она.
— Старым опытным воякам это очевидно.
— И когда они высадятся в Портсмуте, вы поведете на них наше двадцатипятитысячное войско?
— Да.
— А не могут ли они выбрать для высадки другое место?
— Нет.
Сигнальные костры не зажглись. Значит, французы сосредоточили все силы в нашем проливе.
— Выходит, всю свою ярость они решили выплеснуть на вас?
— Да.
Хорошо бы, если бы так оно и было. Меня беспокоило положение Булони. Неужели французы оставили ее в покое? Или досаждают нашему тамошнему гарнизону? Но сможет ли Генри Говард противостоять им?
— Этот корабль… — нерешительно начала она.
— Наша огромная потеря, — закончил я.
Мне не хотелось обсуждать его гибель даже с женой.
* * *Рассвет, пять утра. Я едва сомкнул глаза в ту ночь. Французы уже на суше — я буквально чувствовал это. Поднявшись на верхнюю дозорную площадку замка, я попытался оценить обстановку. Но мне открылся лишь вид пустынных берегов ближайшего большого острова. Если враги и высадились, то с его дальней стороны.
— Запалить сигнальные костры, — приказал я дежурному в сторожевой башне. — Нас будут атаковать именно здесь, нужно предупредить береговые войска.
Если французы обоснуются на Уайте, он станет для них надежным опорным пунктом, откуда они будут предпринимать боевые вылазки. Продовольствие они могли получать из Франции с той же легкостью, с какой Англия обеспечивала свои войска в Булони. Их положение, в сущности, даже лучше. Ибо французский островной лагерь окружает естественный защитный ров. А наша оборона не слишком сильна. Что же там сейчас происходит на самом деле?
Позже мне сообщили, что французы действительно высадились на остров. Они сошли на берег с победными криками, объявив эту землю владением Франциска, установили там французский флаг и устроили вокруг него ликующие пляски. Потом они принялись с неистовством грабить и мародерствовать, поскольку освященные веками традиции позволяли победителям вознаградить себя трофеями. К несчастью для них, на малонаселенном острове им не удалось особенно поживиться, и запугали они лишь горстку бедных рыбаков. Разочарованные вояки вернулись на свои суда. Пока не требовалось поднимать по тревоге сухопутные отряды. Французы убрались с острова еще до того, как я получил донесение о том, что они там высаживались.
Где же они сейчас? Опять затаились за пределами нашей гавани? Ну, пусть ждут на море погоды, мой флот и без меня справится с ними. Им не пробиться к Портсмуту.
— Поторопитесь, королева, мы должны быстро покинуть замок, — приказал я жене.
Мэри Карью провела всю ночь в скорбных рыданиях, узнав, что ее мужа не оказалось среди тридцати пяти спасенных. Я распорядился, чтобы ее отправили в Лондон и препоручили заботам доктора Баттса.
— Мы должны покинуть этот гибельный берег, — добавил я.
Замок Саутси стал для меня роковым, хотя в его стенах никто не умер.
Утро выдалось жарким и влажным. Липкий соленый ветерок подгонял нас в спину, когда мы выехали с мощеной насыпи на изрытую колеями дорогу. Она гордо именовалась Лондонской лишь потому, что вела в сторону столицы, и оказалась просто ужасной. Мы увязали в грязи, словно пилигримы стародавних времен на пути к святым местам Кентербери.
LXIII
Каким же мрачным казался мне тот знойный день! В голове неотвязно крутились мысли о французах и потере «Мэри-Роуз». Я не замечал ни чудных, вьющихся по изгородям роз, ни кудрявых деревенских детей, играющих в пыли. (Отчего же эти картины всплывают в моей памяти?) Больше всего мне хотелось узнать, что происходит на восточном побережье, не высадились ли французы и в других местах.
