Виктор Поротников - Добрыня Никитич. За Землю Русскую!
– Кое-какое золотишко у меня с собой имеется, – ответил Добрыня, жуя жареную сельдь. – Однако главный куш ожидает Харальда Синезубого в Киеве. В сокровищнице у Ярополка Святославича полно сундуков со златом-серебром, каменьями самоцветными и разным узорчьем хазарским. В накладе Харальд Синезубый не останется, коль согласится выступить на стороне княжича Владимира.
– Не спеши поворачивать свои ладьи к Дании, приятель, – заговорил Стюрбьерн, заерзав на троне. – Я ведь еще не ответил тебе отказом. Дай мне подумать хотя бы до вечера.
– Думай, конунг, – отозвался Добрыня. – Я тебя не тороплю. Поход на Киев – дело весьма опасное, да и дорога туда дальняя.
На фоне своих сподвижников, среди которых было немало людей высоких и статных, Стюрбьерн Старки выглядел весьма неказисто. Он был невысок ростом, с широкими плечами и довольно большим животом. Его плохо причесанные светло-русые волосы торчали во все стороны, а грушеобразная голова казалась слишком массивной для такой короткой шеи. Руки Стюрбьерна выглядели довольно коротковатыми для его толстого и неуклюжего тела.
Высокий покатый лоб Стюрбьерна Старки плавно переходил в две большие залысины по краям головы, которые не могли скрыть ниспадающие сверху длинные спутанные пряди волос. Взгляд этого человека казался прищуренным и подозрительным из-за низких густых бровей и больших мешков под глазами. Нос у него был короткий и широкий, с огромными ноздрями. Губы, обрамленные длинными усами и короткой бородой, были очень подвижны и выразительны, выдавая каждой полуусмешкой, каждой ухмылкой малейшие оттенки настроения Стюрбьерна Старки.
После застолья Добрыня вернулся на берег бухты, где был разбит его шатер рядом с шатрами прочих ярлов и хевдингов.
Солнце было еще высоко, когда Стюрбьерн Старки неожиданно сам пожаловал в гости к Добрыне. Конунг пришел один. На нем была длинная синяя рубаха почти до колен, серый плащ из шерстяной ткани, клетчатые облегающие штаны, заправленные в короткие сапоги из мягкой выделанной кожи. На поясе висел кинжал.
В шатре у Добрыни в это время находился Сигвальд. Добрыня спросил у Стюрбьерна, не станет ли он возражать, если тот будет присутствовать при их разговоре. Стюрбьерн окинул Сигвальда придирчиво-оценивающим взглядом и молчаливым жестом дал понять Добрыне, что он не против его присутствия.
Стюрбьерн изрядно перебрал хмельного питья на полуденном застолье, поэтому его слегка пошатывало из стороны в сторону. Добрыня поспешил предложить гостю стул. Их беседа с глазу на глаз была недолгой. Стюрбьерн пришел сказать Добрыне, что он обдумал его предложение и решил после завоевания Уппленда помочь княжичу Владимиру утвердиться в Киеве. При этом Стюрбьерн поинтересовался у Добрыни, какими силами располагает нынешний киевский князь Ярополк Святославич, готовы ли новгородцы поддержать Владимира и на какое вознаграждение могут рассчитывать он сам и его люди в случае успешного завершения этого дела.
Добрыня заверил Стюрбьерна, что новгородцы пойдут за Владимиром, что с помощью денег он переманит на сторону Владимира наемных варягов, имеющихся в дружине у Ярополка. Войско же Стюрбьерна получит тройную плату в случае победы над Ярополком. Добрыня знал, какое жалованье получают варяги-наемники на Руси, и платить воинам Стюрбьерна он собирался, исходя из этого денежного довольствия, выдаваемого помесячно. Самому Стюрбьерну Добрыня пообещал столь щедрые дары, что у того алчно заблестели глаза на раскрасневшемся от обильных возлияний лице.
– Будем считать, что мы договорились! – расплылся в улыбке Стюрбьерн, похлопав Добрыню по плечу. Он прокашлялся и негромко добавил: – Токмо условимся так, друг мой. О размере моего вознаграждения никто из моих людей знать не должен. Зависть и алчность довлеют над моими людьми, как голод и жажда. Все они, как прирученные волки, – палец им в рот не клади!
Когда Стюрбьерн ушел, Сигвальд откровенно признался Добрыне, что он не стал бы делать ставку на такого союзника.
– Разве у нас есть выбор, приятель? – проворчал Добрыня. – Сена нет, так и солома съедома.
Глава седьмая
Битва в заливе Лег
– В чем дело? Почто суда застыли на месте? – спросил Добрыня у Сигвальда.
Тот вытянул руку, указав на длинный мыс, поросший сосновым лесом.
– На этом мысе находится древнее капище, – сказал он. – Видишь, корабль Стюрбьерна причаливает туда. Похоже, Стюрбьерн вознамерился принести жертвы богам, дабы добрые асы даровали ему победу над Эриком Сегерселем.
Добрыне было известно, что своих добрых богов варяги называют асами и ванами. По поверьям варягов, добрые боги живут в небесном граде Асгарде. В граде Утгарде обитают демонические великаны, извечные соперники добрых богов. Утгард расположен на одном из нижних уровней мироздания, которых всего девять, считая небо и преисподнюю. Существует еще Мидгард – «Срединный мир» – обитель людей, расположенный между Асгардом и Утгардом. Мидгард с Асгардом соединяет радужный мост Биврест, по которому светлые боги могут проникать в мир людей.
У варягов, в отличие от славян, с богами напрямую общались не волхвы, а конунги и ярлы. Поэтому удачливость или неудачливость того или иного конунга на войне зачастую воспринималась варягами как милость либо, наоборот, немилость к нему добрых богов-асов. Без вмешательства богов, добрых и злых, в мире ничего не происходит, так считали варяги. Таких же мыслей придерживались и их соседи – славяне.
Флот Стюрбьерна Старки бросил якоря при входе в гигантскую горловину залива Лег, по берегам которого вздымались голубые горы и покрытые густым лесом холмы. Залив Лег является воротами в Уппленд. Торговые суда, входя в этот растянувшийся на многие версты залив, сначала двигаются мимо нависающих с двух сторон отвесных скал и лесистых утесов, потом торговцы оказываются в обширном краю, состоящем из озер и островов. На самом большом из здешних озер под названием Меларен лежит остров Бьерке, известный всему свету тем, что на нем расположен торговый город Бирка. Это был самый богатый из варяжских городов на восточном побережье Скандинавии.
Двигаясь по извилистым проливам между островами, можно было добраться до города Сигтуны, новой столицы свейской династии Инглингов, а затем через пролив Стокксунд корабли попадали в реку Скуту, на которой стоит древняя столица свеев – Уппсала.
Семьдесят пять кораблей Стюрбьерна Старки двигались по морю, выстроившись тремя кильватерными колоннами. Выдерживая этот строй, флот Стюрбьерна вошел и в залив Лег, держась по центру фарватера. Дистанция между идущими один за другим кораблями равнялась длине корпуса одного судна, расстояние между кильватерными колоннами было такое, что воины на корабельных палубах могли свободно перекликаться друг с другом. На якорь корабли встали также разделенными на три колонны.
Четыре русские ладьи шли замыкающими в центральной кильватерной колонне. Таково было распоряжение Стюрбьерна Старки, который запретил Добрыне и его гридням вступать в сражение, им было велено держаться все время позади и оберегать от любой опасности пять грузовых судов. На одном из этих больших тяжеловесных кнорров находились жена и дети Стюрбьерна Старки.
Самым большим во всей этой флотилии был, без сомнения, драккар самого Стюрбьерна Старки, окрашенный в серо-голубой цвет и носивший название «Дымчатый Змей». Лесистый мыс, где находилось капище и куда отправился Стюрбьерн Старки, чтобы почтить богов жертвами, назывался Сундсвааль.
Вскоре вернулся дозорный корабль, воины на котором обнаружили в глубине залива, в самой узкой его части, флот Эрика Сегерселя. Эта весть быстро распространилась по всем кораблям Стюрбьерна Старки. Перекликаясь друг с другом, воины передавали ее с корабля на корабль. Едва «Дымчатый Змей» занял свое место в голове флотилии, как с него прозвучали протяжные звуки боевого рога, то был сигнал к наступлению на врага. По этой команде на всех кораблях Стюрбьерна Старки были сняты паруса и убраны мачты. Воины облачились в кольчуги и сели на весла. Перестраиваясь на ходу из тройной кильватерной колонны в двойную, флотилия Стюрбьерна Старки вспенила веслами спокойную гладь обширного залива.
– А нам остается токмо ждать, чем закончится эта битва, – сказал Добрыня, повелев кормчему Светозару направить ладью к мысу Сундсвааль.
Туда же двинулись на веслах и пять грузовых кнорров, на которых находилось награбленное добро, семья и слуги Стюрбьерна Старки. Если русские ладьи причалили к самому берегу, уткнувшись носом в мелководье, то глубоко сидящие в воде датские кнорры бросили якоря, не доходя до низкой песчаной косы.
Сойдя на берег, Добрыня решил осмотреть здешнее варяжское капище. За ним увязался Сигвальд.
К капищу вела широкая тропа, петлявшая по сосновому бору среди огромных замшелых валунов. В лесу звенели птичьи трели; яркие лучи полуденного солнца, проливаясь между высокими стволами вековых сосен, золотили заросли высоких папоротников и буйную молодую поросль дикого орешника.
