Виктор Островский - Моссад: путем обмана (разоблачения израильского разведчика)
Через полчаса спокойствие и тишина были нарушены автомобилем, с визгом шин остановившемся передо мной. Из него выпрыгнул мужчина.
– Кто вы, – спросил он.
– Симон Лахав.
– Что вы здесь делаете?
– Рисую.
– Поступила жалоба одного из жильцов. Он предполагает, что вы следите за банком. (На первом этаже здания действительно размещался банк.)
– Нет, я рисую. Посмотрите. Я показал полицейскому свой рисунок.
– Не хочу и смотреть на это дерьмо. Давай, садись в машину.
В машине без номеров сидели водитель и еще один человек на переднем сидении. По радио они передали, что поймали кого-то, а тот, кто впихнул меня в машину, сел рядом со мной. Сидевший на переднем сидении спросил мое имя. Я ответил: «Симон».
Он спросил еще раз, и как только я собрался ответить, парень рядом со мной ударил меня в лицо и прорычал: «Заткнись!». – Он задал мне вопрос, – сказал я. – Он тебя ни о чем не спрашивал, – последовал ответ.
Я был в шоке. Я спросил себя, где же мои коллеги. Тут сидевший со мной спросил, откуда я. Я сказал, что из Холона. Тогда меня ударил по голове полицейский с переднего сидения и сказал: «Я ведь спрашивал, как тебя зовут!»
Тут я ответил, что я Симон из Холона, тогда тот, кто сидел рядом со мной и заорал: «Ты кто? Ясновидящий?» Он согнул мне вниз голову, выкрутил руки за спину и нацепил наручники. Полицейский ругался как сумасшедший, называя меня вонючим жалким наркодилером.
Я сказал, что просто рисовал, но тот хотел узнать, кто я по профессии. Я ответил, что я художник.
Мы уже отъехали, когда сидевший спереди заявил: «Мы вывезем тебя в город. Там мы тебе покажем». Он взял мои рисунки, порвал их и бросил на пол. Потом приказал мне снять обувь – нелегкое дело для человека в наручниках.
– Где ты спрятал наркотики? – спросил один.
– О чем это ты? У меня нет наркотиков. Я художник.
– Не расскажешь сейчас, так заговоришь потом. В это время они постоянно избивали меня. Один из полицейских так ударил в челюсть, что, как мне показалось, выбил зуб.
Человек с переднего сидения подтащил меня вперед, орал мне в лицо, угрожал и все время спрашивал, где наркотики, а водитель бесцельно разъезжал по городу.
Я думал, они просто хотят кого-то помучить. Нашли парня на улице и вымещают на нем свою злость. Я о таком читал. Потому я потребовал отвезти меня в полицейский участок, где я мог бы получить адвоката. Где-то через час они спросили меня о галереях в Тель-Авиве, где выставлены мои работы. Я знал все галереи города – и знал, что в это время они все закрыты, потому назвал просто одну из них. Когда мы подъехали к ней, я, все еще в наручниках, кивнул головой в ее сторону: «Вон там мои картины».
Моей следующей проблемой было отсутствие удостоверения личности. Я сказал, что забыл его дома. Тогда они сняли с меня брюки, якобы, чтобы найти наркотики. Я чувствовал себя неуверенно, но вдруг в конце они смягчились, и, кажется, поверили мне. Я сказал, что хочу попасть туда, откуда они меня забрали, но не знал, как попасть туда. Я утверждал, что у меня нет денег, и мой друг заберет меня оттуда.
Так мы снова вернулись в тот же район и остановились у автобусной остановки. Один полицейский поднял мои разорванные рисунки с пола машины и выбросил их в окно. Они сняли с меня наручники, но не выпустили из машины. Один из полицейских писал протокол. Затем появился автобус. Парень возле меня вытолкнул меня на дорогу. Затем он выбросил вслед за мной брюки и ботинки и приказал исчезнуть, пока они не вернулись.
Так я лежал голым на дороге, в то время как из автобуса выходили пассажиры. Но я нашел свои бумаги и тут почувствовал себя как альпинист, покоривший Эверест. Воодушевление после прекрасно сделанной работы!
Через тридцать минут, когда я оделся и занял свое место у дома, вблизи мигнули фары. Я подошел к машине и вернулся в «Кантри-Клаб» для написания отчета. Очень много позже я снова встретил этих «полицейских».
Конечно, никакие это были не полицейские. Оказалось, что все участники тестов встретились в эту ночь с такими полицейскими. Это входило в программу испытаний.
Одного из «студентов» арестовали на площади Кикер Хамдина. Говорят, что эта площадь – символ жизни Израиля. Летом там размещается цирк, а зимой там полно непролазной вязкой грязи. Вот так и весь Израиль. Полгода грязь и полгода цирк. А этот парень оказался идиотом. Он сказал «полицейским», что выполняет спецзадание, он-де завербован Моссад и это его экзамен. Конечно, этот экзамен он провалил.
Из десяти человек, прошедших тест, я позднее встретил только одну из женщин – в должности «спасателя» бассейна в штабе Моссад по уик-эндам, когда туда могут попасть члены семей сотрудников.
На третий день после завтрака нас вернули в Тель-Авив. Моим первым заданием было войти в ресторан, завязать разговор с описанным мне человеком и договориться с ним о встрече на вечер. Перед тем как зайти, я осмотрел ресторан и заметил, что официант буквально пляшет перед этим мужчиной, из чего сделал вывод, что он, возможно, управляющий ресторана. Когда я сел за столик рядом с ним, то увидел, что он читает газету о кино.
Я подумал, что раз однажды мне помог фокус с кино проникнуть на балкон, почему бы не воспользоваться чем-то подобным и в этот раз? Я спросил официанта, могу ли я поговорить с менеджером, потому что я тут собрался снимать фильм и ищу для этого подходящее место. Я даже не закончил фразу, как появился менеджер и сел рядом со мной. Я сказал ему, что мне нужно осмотреть еще пару мест, и, если получится, то встречусь с ним сегодня вечером. Мы пожали друг другу руки, и я ушел.
Позднее всех десятерых «студентов» привезли в парк близ бульвара Ротшильда. Им сказали, что мимо пройдет высокий человек в рубашке в черно-белую клетку. Нам нужно незаметно проследить за ним. Трудно было пройти незаметным, нас было десять, и за нами шли еще двадцать человек. Это длилось два часа. Тут были типы, следившие за нами с балконов и из-за деревьев, повсюду люди. Но наблюдатели хотели только посмотреть, как мы реагируем, как функционирует наш инстинкт.
Когда учения завершились, и наши отчеты были готовы, нас снова разделили. Меня отвезли назад на улицу Ибн Гевироль, но сейчас машина остановилась перед банком «Хапоалим». Мне поручили узнать там имя управляющего, его домашний адрес и как можно больше другой информации о нем.
Нужно иметь в виду, что в Израиле никто, никогда и никому не доверяет. Я вошел в банк и спросил служащего, как зовут управляющего. Служащий назвал имя и попросил подняться на второй этаж. Я поднялся и снова спросил, как найти мне управляющего. Я рассказал, что я долго жил в Соединенных Штатах, теперь хочу вернуться и перевезти большую сумму денег на новый счет. Потому я попросил поговорить с управляющим лично.
Когда я вошел в бюро, то заметил на его столе наклейку еврейского масонского ордена «Б?най Брит». Поэтому мы немного поговорили об этом, и он, даже раньше, чем я ожидал, пригласил меня к себе домой. Его тоже собирались перевести в Нью-Йорк на должность заместителя директора тамошнего филиала. Я рассказал, что я тут только проездом и поэтому у меня пока нет телефона, но я смогу сам позвонить ему, если тот даст мне номер. Он даже предложил мне кофе.
Я говорил с ним о 150 тысячах долларов, якобы чтобы остаться здесь. Но как только я увидел бы, что это все продлится очень долго, я спросил бы его, сколько еще можно перевести денег. Финансовые вопросы мы решили минут за 15, потом беседа перешла на совсем дружеские рельсы. Через час я знал о человеке почти все.
После этого теста меня и еще двух «студентов» вернули в гостиницу «Таль-Отель» и ждали, пока придут другие. Не прошло и десяти минут, как вошли шестеро. Один указал на меня: «Вот он».
– Пойдем с нами, – сказал другой. – Вы же не собираетесь устроить цирк тут в отеле?
– А в чем дело? – удивился я. – Я же ничего не делал.
– Пойдем, пойдем, – ответил один из них и показал свой полицейский жетон.
Нас троих засунули в фургон, завязали глаза и возили взад-вперед по городу. В конце нас завели в какое-то здание, все еще с завязанными глазами, и развели поодиночке. Я мог слышать шаги входивших и выходивших людей. Затем меня привели в маленькую комнатку, похожую на туалет, где я мог сесть.
Через два – три часа меня вывели. Очевидно, я действительно сидел в какой-то ванной комнате на стульчаке унитаза. Происходило это на первом этаже «Мидраши» – Академии Моссад, но я тогда этого и не подозревал. Меня привели в другую небольшую комнату с замазанным черной краской окном. Передо мной сидел здоровенный человек, похожий на быка. В глазу его было какое-то черное пятнышко, казалось, что у него два зрачка. В начале он расспрашивал меня мягко. Мое имя. Почему я недавно был в гостинице и раскручивал там телефонную трубку? Не планирую ли я теракт? Где я живу?
Как-то он сказал, что отвезет меня по моему адресу. Я знал, что это пустырь и рассмеялся. Он спросил, что тут такого смешного, а я представил себе комическую ситуацию. Ну, привезли бы меня туда, что дальше? Мой дом? Куда подевался мой дом? Я никак не мог остановить смех.
