Андрей Зайцев - Драккары Одина
— Твой! Твой! — кричал страшным голосом Раудульф, мечась по постели.
Проснувшаяся Магихильд с тревогой прислушивалась к его словам. Давно ее муж не кричал так по ночам. Что с ним такое? События минувших лет, казалось, навеки погребены в глубинах прошлого. Она знала, что Раудульф связан какой-то страшной тайной (его внезапное богатство!), но за долгие годы все стерлось, истлело, как старая одежда. И вот опять?..
— Кто здесь? Кто? — Раудульф вглядывался в темноту, различая белый силуэт, похожий на саван.
— Это я, Магихильд...
— Ты одна? Больше никого здесь нет? — Раудульф начал успокаиваться. — А Торбьёрн? Ты видела его?
— Какой Торбьёрн? — терялась в догадках Магихильд.
— А... я все понял...
И Раудульф снова уснул, чтобы. бродить в лабиринтах кошмаров до самого утра.
* * *«Дитятко... Дитятко...» — Голос матери звал его, доносясь будто из шума ночного дождя. Мальчишка просыпался, но никого не мог разглядеть. Показалось?.. Дождь с неистовой силой колотил по крыше. Это было так похоже... Он вспомнил такую же дождливую ночь там, далеко за морем, откуда он родом, и вокруг их жилища сплошной стеной стоял лес... Что там произошло? Он никак не мог вспомнить, память подбрасывала жалкие обрывки...
Вот мать поднимает его ранним утром, они куда-то идут, потом все исчезает, и он уже на корабле. Лица, лица, они то рядом, то где-то вдалеке... Ему казалось, что его дом остался за морем, и чтобы доплыть туда, надо снарядить большой корабль...
Вода заливает борта судна, люди, как будто на празднике, весело хохочут, смеются, и один из них вдруг убивает другого, потом хватает мертвеца за ноги и выбрасывает за борт, в бездонную пучину моря...
Воспоминания незаметно переходили в сон. Он лежит на скамье, она раскачивается под ним, и мальчик замечает, что это не скамья, а борт корабля... Он падает вниз, в воду, едва успевает набрать воздуха перед погружением, так, как делал на речке, которая текла неподалеку от его дома. Вода сначала мутная, потом становится все прозрачнее и прозрачнее. Кто-то хватает его за руку, мальчик оборачивается и видит человека, которого выбросили за борт. Его глаза выпучены, волосы мотаются из стороны в сторону, изо рта вверх поднимаются пузырьки. Утопленник пытается завлечь его ниже, на самое дно... Мальчику удается вырваться из его объятий, он бешеными усилиями старается выплыть, грудь разрывается от внезапной боли. Он видит вокруг себя других мертвецов — это те, кто плыл с ним на корабле. Еще усилие, и все — мрак, пустота... Мальчишка поднимает голову. Он заснул прямо у двери, как щенок. Сквозь шум дождя мальчик различает неясный звук, будто кто-то вздохнул рядом... Нет, показалось. Это дождь, обманчивый чужой дождь, холодный и бесконечный...
В доме нет окон, только дымовое отверстие на крыше.
И потому он не мог посмотреть, что делается снаружи, не открыв двери.
Мальчишка хотел вернуться в постель, но вдруг снаружи послышался новый звук, более отчетливый. Кто-то крался в темноте и, помедлив немного, тихонько открыл дверь. Мальчик прижался к стене, затаив дыхание. Он разглядел, что человек держал лук, целясь в темноту...
Стрела, спущенная с тетивы, воткнулась в его постель. Несколько мгновений был слышен только шум дождя, который заглушал звуки. Неизвестный, который пришел его убивать, раздумывал. Что-то его не устроило.
Мальчишка стоял совсем рядом с ним, но, слившись со стеной, пока был невидим убийце. Сколько ему еще осталось жить? И тут снаружи, послышался чей-то голос! Убийца мгновенно исчез, будто его и не было вовсе. Казалось, все происшедшее — только наваждение, морок, продолжение сна.
Мальчик продолжал наблюдать. Он жил в одной из пристроек, рядом с хлевом для скота. Тут же, неподалеку, были пристройки, в которых жили рабы. Во дворе он увидел одного из них. Возле его ног вертелся Мидд.
— Кто здесь ? — спросил траль, обращаясь в темноту.
Но ответом ему была тишина.
Мальчишка молчал, ожидая, что будет дальше. Больше всего в этот момент его занимал один вопрос: почему собака не залаяла и не бросилась на убийцу?
Пока он раздумывал, траль продолжал говорить с собакой на ломаном норвежском. И тут мальчишка узнал его по голосу. Это был Айво, молодой финн...
* * *— Не могу понять, кому это могло понадобиться? — спрашивал как будто самого себя Хафтур, выдернув утром стрел) из постели мальчишки и вертя ее в пальцах. Стоявший тут же Торстейн, чуть нахмурился, приглядевшись, и взял стрел) из рук Хафтура.
— Смотри, это не наша стрела, — он показал на форму наконечника. — Такие стрелы я видел в земле финнов, у их охотников...
— Ты хочешь сказать... — Хафтур внимательно посмотрел на него. Оба подумали об одном и том же человеке.
— Но зачем ему?
— Это не так трудно выяснить.
И уже очень скоро Айво, сбитый с ног сильным ударом кулака, лежал на земле, глядя снизу вверх в глаза викингов, как маленькая собачонка смотрит в глаза огромных псов, надеясь вымолить у них пощаду.
— Ты когда-нибудь видел это? — Хафтур поднес к его лицу стрелу.
— Да, да... — выдохнул ничего не понимающий Айво.
— Где?
— Там, там... — финн показал рукой на восток, где осталась его родина.
— Это твоя стрела?
— Нет... зачем мне? — недоумевал Айво. — Я давно уже не охотился.
— Зачем ты хотел убить мальчишку? — спросил Торстейн, ударив финна ногой в живот.
Траль скорчился от боли, слезы брызнули из глаз. Он ничего не понимал.
— Мальчишку?! — пробормотал он, сообразив, что его хотят обвинить в чем-то серьезном. А такие дела могут плохо закончиться.
— Да, да. Мальчишку-русса! повторил Торстейн, теряя терпение.
— Руотси? Венелайнен? — наконец догадался Айво, называя мальчишку так же, как звали его соплеменников люди суоми.
— Ты, стало быть, ничего об этом не знаешь? — усмехнулся Торстейн. Его усмешка выглядела зловещей.
Финн сжался. Что они сделают с ним? Да все, что угодно! Айво, не так давно оказавшийся в рабстве, слышал, что Харальд Весельчак содрал кожу со своего раба, уличенного в воровстве. В лучшем случае, его просто покалечат. Но кому нужен раб-калека? Значит, смерть?!..
Айво продолжал твердить, что ничего не делал. Стрела, стрела... Откуда здесь финская стрела?
Торстейн достал нож с широким лезвием. С показной медлительностью попробовал пальцем — не наточить ли еще? Затем приблизил лезвие к шее Айво, ближе, ближе... Траль почувствовал, что нож вот-вот разрежет кожу. Финн хотел еще что-то сказать, но грудь будто придавили тяжелым. Не продохнуть. Он закрыл глаза...
Однако Торстейн медлил. Убивать траля Стейнара он не имел права. Просто хотел попугать. Но Айво вел себя как-то странно. С одной стороны, смертельный испуг в глазах, с другой — слепая готовность умереть. Конечно, не сам Айво замыслил убить мальчишку. Ему кто-то поручил. Но кто?
Стоящий рядом Хафтур тронул его за плечо. Торстейн обернулся. К ним бежал мальчишка-русс, размахивая руками и мотая головой.
— Чего он хочет? — Торстейн удивленно глянул на Хафтура.
— По-моему, он хочет сказать, что Айво не тот, кого мы ищем...
Мальчишка подбежал ближе и, показывая на лежавшего на земле траля, знаками убеждал викингов в их ошибке.
Айво в эти мгновения смотрел на русса, как на посланника бога.
— Хорошо, хорошо, — согласился Торстейн, отводя нож от шеи траля. — Но кто это был? Ты его видел?
Мальчик продолжал мычать, как теленок, делая двусмысленные знаки руками. Викинги пытались понять хоть что- нибудь. Неподалеку от них грыз кость Мидд. И мальчишка показал на него.
— При чем здесь собака? — удивился Торстейн.
— Собака не лаяла, — флегматично проговорил Хафтур. — Ты же это хочешь сказать?
Мальчишка кивнул.
— Если Мидд не лаял, это был кто-то из своих, — заметил Торстейн.
— В этом можно не сомневаться, — согласился Хафтур. — Это был свой...
— Я... я... — бормотал Айво, пытаясь привлечь к себе внимание.
— Чего — ты?
— Ночью я выходил... да... Мидд не лаял... но мне показалось, что кто-то бродил здесь под дождем... Я его окликнул, но...
— Дождь смыл следы, — сказал Торстейн, пряча нож.
— Это была хорошая ночь! — усмехнулся Хафтур. — Для убийства...
— Убийца хотел, чтобы мы подумали на Айво.
— Похоже, что так.
— Значит, у мальчишки есть враги.
— Кому из наших он может мешать? — раздумывал старый викинг. — Оленьи рога — забыть о них просил нас сам ярл. Он намекал на сожженный драккар.
— Задумано было хорошо. Особенно если бы все прошло гладко, — продолжал Хафтур, имея в виду вмешательство мальчишки. И действительно. Мертвый мальчик уже не смог бы заступиться за финна, и его участь была бы решена.
