Иван Ефремов - Таис Афинская
Чтобы человек мог взять на себя тяжкую обязанность кары, он должен обладать божественной точностью прицела. Только самое высокое сознание, подкрепленное мудрым учителем, поможет избежать того, что всегда получается при насилии. Рубят здоровое дерево, оставляя гнилушку, убивают драгоценные ростки будущих героев, способствуя процветанию людских сорняков…
Жрица Амбологеры не смела поднять головы под горящим взглядом Эрис.
Таис подошла и, обняв подругу, почувствовала, что в ней дрожит каждая мышца.
— Я не могу ответить тебе, даже черпнув древней мудрости в храме Эриду, — печально сказала афинянка. — Может быть, ты и подобные тебе будут орудием Кармы и не обременят себя ответственностью. Я знаю мало и не слишком умна. Но я чувствую, с такими, как ты, было бы куда меньше горя и ада в ойкумене.
— Не знаю, откуда явилась ты, опаленная солнцем, — наконец заговорила жрица Амбологеры, — и кто вложил в твои уста слова, на которые я не знаю ответа. Возможно, ты провозвестница новых людей, посланных к нам из грядущего, а может быть, ты явилась как последыш отошедшего в прошлое. Твои мысли об Урании неверны и некрасивы. Подруга твоя скажет, что, занимая высокое положение, можно сделать многое для Небесной Любви!
— Вижу, ты никогда не возносилась высоко! — улыбнулась Таис. — Властительница беспомощна более других. И не только правилами поведения, предписаниями религии и обычаев, не только ограничена царственной недоступностью. Над тобой стоят советники, говорящие: «Это выгодно, а это нет». Выгодно для власти, выгодно для накопления сокровищ, выгодно для войны. И совсем нет речей, что выгодно для сердца, твоего и других людей. Жена, ты сказала, должна делать для сердца? Я была царицей — и как же мало преуспела в этом. Я даже не смогла спасти своё дитя от мужского воспитания, превращающего юношу в боевую машину, а не служителя Урании!
Таис вспомнила Леонтиска, его мальчишескую веру в красивых нереид, и глаза её наполнились слезами.
Эрис тихо сказала:
— Мы привыкли думать о богах, завистливых, уничтожающих совершенство людей и их творения. Разве истинный ценитель прекрасного способен на такое? Означает ли это, что человек выше всех богов? Разумеется — нет! Только то, что боги придуманы и наделены худшими чертами нас, людей, отражающими всю неправоту и недостойность нашей жизни, в которой судьба, то есть мы сами, изымает хороших, оберегая плохих. Такую судьбу надо исправлять самим, и если нельзя спасти хороших, то, по крайней мере, можно истребить человеческую пакость, не дав ей жить дольше и лучше.
Жрица Амбологеры, растерянная, стояла около двух необыкновенных, впервые встреченных ею женщин, таких разных и таких схожих своим внутренним величием.
Она низко поклонилась им, как ещё никогда и никому, и скромно сказала:
— Вы не нуждаетесь в моих советах и помощи Амбологеры. Соблаговолите одеться и сойти вниз. Я призову мудреца, друга нашего философа. Он недавно приехал сюда из Ионии и рассказывал странные вещи об Алексархе, брате Кассандра.
— Брате гнусного убийцы? Что хорошего можно ожидать от такого человека? — резко сказала Таис.
— И всё же, мне думается, вам обеим следует узнать об Уранополисе, Городе Неба, месте для деятельности подобных вам людей.
И подруги узнали небывалое, ещё ни разу не случавшееся нигде в ойкумене, даже в крепкой памяти надписей на храме, народных преданий и пергаментов историков. Сын Антипатра и младший брат Кассандра, Алексарх получил от брата, правителя Македонии, кусок земли в Халкидике, на том перешейке позади горы Атос, где некогда Ксеркс повелел рыть канал. Там Алексарх основал город Уранополис, тридцать стадий в окружности. Алексарх, ученый знаток словесности, придумал особый язык, на котором должны были говорить жители города. Он не велел называть себя царем, принял лишь титул Высшего Советника в Совете философов, управителей города. Алексарха назвал безумцем его собственный брат, некогда объявивший сумасшедшим Александра. Тогда Алексарх бросил строительство в Халкидике и перенес Уранополис в Памфилию[29]. Из прежнего города он вывез потомков пеласгов, обитавших у горы Атос. К ним примкнули вольнолюбивые эфесцы, клазоменцы и карийцы. Жители Уранополиса — все братья и сестры, равные в правах, и называют себя не уранопольцами, а приняли гордое имя уранид — Детей Неба. Они поклоняются Деве Неба — Афродите Урании, как афиняне — Деве Афине, и чеканят её изображение на своих монетах. Другие боги жителей Города — солнце, луна и звёздное небо — тоже изображены на монетах наряду с наиболее известными горожанами. Алексарх мечтает распространить идею братства людей под сенью Урании, всеобщей любви на всю ойкумену, и прежде всего уничтожить разницу языков и вер. Он пишет письма Кассандру и другим правителям на языке, изобретенном для Города Неба. Мудрец видел два подобных письма, их никто не понимает и не прочтет…
Услышанное перевернуло намерения Таис. То, о чем она мечтала бессонными ночами в Афинах, в Египте, в Вавилоне и Экбатане, свершившись, веяло на неё теплом ликийских гор. Любовь, не служащая торговле завистливым божествам, не влачащаяся за войсками, становилась опорой города — государства Афродиты, дочери Неба, верховного божества мудрости и надежды!
У неё есть цель, есть куда приложить богатство, искусство вдохновения художников и поэтов и собственные мысли о путях к Урании! Так близко, через море, на север от Золотой бухты, всего в какой-нибудь тысяче стадий! Слава Амбологере! Она могла никогда не узнать о городе её волшебного сна!
Неудивительно, что через несколько месяцев, собрав все богатства, оставив Ирану воспитываться на Кипре, Таис с неразлучной подругой оказалась на корабле, входившем в широкий Адалийский залив. На северо-западе поднимались из лазурного моря тяжёлыми каменными куполами, с шапками ослепительно белых снегов Ликийские горы, как обещание особенной чистоты. Корабль медленно обогнул острый утес. Глубокая синяя бухта с устьем быстрой речки. На её западном берегу стены и дома Города Неба — Уранополиса. Кипарисы и платаны успели подняться вдоль улиц и фасадов невысоких домов. На центральной площади сверкало свежеотесанным белым известняком и цоколем из голубоватого камня только что отстроенное здание Совета Неба.
Таис окинула взором не слишком могучие стены, прямые улицы, невысокий пологий холм Акрополя. Вихрем пронеслись видения громадных семи- и девятистенных грозных городов Персии, Финикийского побережья, огражденных раскаленными пустынями городов Египта, павших перед завоевателями, разграбленных и опустошенных. Былое величие Персеполиса, превращенное её собственной волей в обугленные руины…
Хрупким жертвенником небесным мечтам человека, не стойко поставленным на краю враждебного мира, показался вдруг Уранополис. Великая печаль обреченности сдавила сердце Таис жестокой рукой, и, взглянув на Эрис, она прочитала в её лице тревогу. Город Неба не мог просуществовать долго, но афинянка не ощутила сомнения или желания искать надежное место жизни на Кипре, или в Александрии, или одном из укромных уголков Эллады. Город Неба, её мечта и смысл жить дальше. Исчезни он, и что останется, если уже отдала всю себя служению Детям Неба. Отвечая на её мысли, Эрис крепко сжала её руку и подтолкнула к сходням.
Таис и Эрис сошли на пристань.
Моряки под присмотром Ройкоса понесли тяжёлые тюки и ящики с многоценным приношением делу Алексарха и Урании…
Эпилог
Так окончилась история удивительной жизни Таис Афинской. Тьма Аида, глубина прошедших веков поглотила её вместе с первым на Земле Городом Любви и Неба.
Создание светлой мечты не могло долго существовать среди могучих и свирепых царей, полководцев, жрецов фальшивой веры, торговли, зависти и обмана.
Крохотный островок только начинавшей зарождаться новой нравственности в море невежества, Уранополис скоро был стерт с лица Геи ордой опытных в войне и насилии захватчиков.
Вместе с Уранополисом исчезли и две подруги. Успели ли они скрыться от плена, уплыв на иные, пока мирные острова? Или, преследуемые воинами, бросились в море, отдав себя Тетис? Или Эрис твердой рукой чёрной жрицы послала в подземный мир свою Таис и сама пошла за нею? Можно придумать любой конец, соответственно собственной мечте. Несомненно одно: ни Таис, ни Эрис не стали рабынями тех, кто уничтожил Уранополис и положил конец их доброму служению людям.
Москва — Новодарьино
Август 1970 — сентябрь 1971
1
Около семидесяти километров.
2
Около пятнадцати метров.
3
Подруга известного в истории Афин тираноубийцы Аристогейтона.
4
