Александр Артищев - Гибель Византии
Ангел вздрогнул так, что едва устоял на ногах; по телу волнами, одна за другой, побежали сильные судороги. Лоб мгновенно покрылся испариной, сердце взорвалось болью, как бы стиснутое стальной шипастой перчаткой.
……обезумевшая женщина…..звериный лающий хохот….. полузадушенные стоны….. пронзительный детский крик: «Ма-ама-а-а….!»……
Неведомая сила швырнула его вперед. Гигантскими скачками он мчался сквозь время, сквозь годы, назад, в свое прошлое, и только смерть, мгновенная смерть могла остановить его бег. Он бежал, наливаясь холодной яростью и страхом не успеть; лишь ветер свистел в ушах и трепал полы его дранных лохмотьев.
Прыжок — и живым снарядом пробив толпу, Ангел с размаху упал на плечи стоящему на коленях сипаху. Стальное жало, сверкнув напоследок полированными гранями, с тихим хрустом погрузилось в выбритый затылок. Плешивый, ошеломленно наблюдавший смерть товарища, резво вскочил на ноги, но — взмах руки — и крик застрял в его глотке вместе с лезвием кинжала.
В следующее мгновение Ангел в куски был изрублен озверелой толпой. Вместе с ним погибла и неизвестная ему женщина, в недобрый час напомнившая ему мать.
Пятеро всадников во весь опор мчались по еще не захваченному турками кварталу Арториана.
— Здесь! — Альвизо Диедо осадил коня рядом с приземистым, мрачноватого вида особняком.
Ворота распахнулись после первого же стука.
— За мной, быстрее! — капитан сделал знак остальным и первым проехал вовнутрь.
В глубине небольшого патио исходила лаем свора огромных волкодавов. Псов удерживали цепи на ошейниках, иначе они вмиг растерзали бы пришельцев вместе с их лошадьми.
— Придержи пасти своим собакам! — спешиваясь, крикнул венецианец одноногому привратнику.
— Где хозяин?
— В своем кабинете, на втором этаже, — ответил калека, поудобнее устраиваясь на скамеечке, рядом с беснующимися псами.
Диедо махнул рукой и внецианцы, за исключением одного, оставшегося с лошадьми, быстро направились к лестнице. Там их уже поджидал здоровенный детина с перебинтованным лбом, способный, судя по его виду, одним ударом кулака свалить быка наземь.
— Мастер ждет вас, — объявил он и повел гостей вверх по лестнице.
— Долгих вам лет, синьор! — итальянцы цепочкой, один за другим, зашли в комнату Феофана.
— Мы пришли, как и было условлено.
Кресло-каталка советника императора была придвинута к самому окну; старик, опустив руки на подлокотники кресла, немигающe смотрел на дымовую завесу, окутывающую дальние районы города.
Услышав приветствие, он с усилием оторвал взгляд от окна и повернул голову к входящим.
— Я вас ждал, синьоры.
И чуть помедлив, спросил:
— Что происходит в городе?
— Мы глубоко сожалеем, синьор. Город пал, — ответил за всех Альвизо.
— Что с императором?
— Никому ничего не известно, синьор. Вероятнее всего, он погиб в сражении, когда преграждал путь прорвавшимся за стены отрядам.
Феофан надолго замолчал.
— Где димархи? — спросил он наконец.
— Трудно ответить. Или погибли, или пленены, или спешат спастись на кораблях.
— Последнее маловероятно, — покачал головой старик.
— Зачем вы пришли? — вдруг резко задал он вопрос.
Диедо растерялся от неожиданности.
— Как же так, синьор? Ведь было условлено…..
— Да, — заговорил Феофан, на руках чуть приподнимаясь с кресла.
В его голосе впервые за многие десятилетия прорезались злые, визгливые нотки.
— Вы пришли, как и было условлено, за бумагами, обещанными мною Сенату Венеции. Но выполнил ли Сенат обещанное императору?
— Синьор, но Республика выслала флот!
— Где же он?
— Не знаю, что ответить. Возможно, задержался вблизи островов Мореи, — Альвизо промокнул шейным платком обильно струящийся по лбу пот.
— Кто же мог предположить, что сопротивление хорошо укрепленного города будет сломлено так быстро?
«Будь прокляты и Сенат и адмирал оредано с их тайными играми и расчетами», — со злостью думал капитан. — «Почему я должен стоять и как незадачливый школяр, держать ответ за чужие грехи?»
Старик помолчал, затем заговорил другим, более спокойным голосом.
— Прошу уважаемых гостей простить меня за резкий тон: смерть горячо любимого мною василевса вывела меня из душевного равновесия. Я обещал Сенату республики некоторые, представляющие значительную ценность документы, имеющие прямое отношение к сановитым вельможам Османской империи. Обещал в обмен на прибытие в Константинополь военных кораблей с грузом пехотинцев. Флот, как известно, не прибыл, затерялся где-то в просторах Средиземного моря. Таким образом, я могу считать свободным от встречных обязательств.
— Но синьор….,- Диедо прикусил язык.
На какое-то мгновение у него промелькнула мысль забрать документы силой. Он и его товарищи набросятся на стоящего чуть поотдаль здоровяка с булавой у пояса, прикончат его, убьют и второго охранника, вертлявого парня с глазами и повадками наемного убийцы. Затем извлекут из хранилища все ценные бумаги, погрузят их на первую попавшуюся подводу. Нет…. Альвизо внутренне покачал головой. Шансы на успех весьма невелики: эти двое наверняка окажут нешуточное сопротивление. Да и где уверенность, что хранилище отыщется быстро и среди вороха бумаг они успеют отобрать необходимое? Турки уже на подходе, с минуты на минуту они могут не только отрезать пути, ведущие в гавань, но и заполонить всю улицу. А если еще вспомнить одноногого привратника с его осатаневшими от злобы псами! Нет, риск хорош лишь тогда, когда есть хоть малейшая надежда на успех.
С другой стороны, стоять перед дожем и Сенатом и сбивчиво бормотать оправдания?
Голос Феофана вывел его из задумчивости.
— И все-же, — говорил византиец, — несмотря на двоедушие твоих хозяев, я передам тебе обещанные документы.
Сердце Диедо ёкнуло от радости.
— Но делаю это не из-за верности по обязательствам, нарушенным партнером. Только мой долг перед попранной, загубленной страной, ненависть к ее врагам, заставляют меня принять такое решение.
— Юстин, — обратился он к вертлявому телохранителю. — Вынеси из моей библиотеки две заготовленные шкатулки и передай их венецианцам.
Охранник поклонился и вышел. Диедо понял, что пробил его час.
— Синьор! — он приблизился к старцу, опустился на одно колено и взял в руки его худую кисть.
— Документы не самое важное — они не стоят и унции вашего мозга! Нас ждет Венеция! В гавани наготове стоит быстроходный корабль и через пять дней вы с почетом ступите на землю Республики. Вы окажетесь в окружении расторопных, надежных людей и сможете продолжать борьбу, которой посвятили всю свою жизнь. Только с помощью Венеции вы можете отомстить врагу, вернуть своему народу землю, вдохнуть жизнь….
Он осекся и повернул голову на стук: охранник опустил на пол два больших, крепко сколоченных ларца. Феофан медленно отнял свою руку.
— Там, как я уже говорил, находятся документы, весьма полезные для борьбы с османскими завоевателями. Из-за нехватки времени и средств я не сумел должным образом распорядиться ими. А может, стал просто стар для подобных дел. Удача, как известно, любит молодых. Надеюсь, богатая и энергичная Венеция найдет им лучшее применение.
— Синьор, не отказывайте! — молил Диедо.
— Нет, венецианец, не трать наше время попусту. В этом городе я родился, вырос, отдал ему всю жизнь и коли уж суждено в ближайшее время умереть, я умру здесь, на родине своих предков.
— И вместе с ней, — добавил он чуть слышно.
Диедо поднялся с колена.
— Мне очень жаль, синьор, — искренне сказал он.
— Мне тоже, сын мой. Юстин, проводи гостей.
У самых дверей Диедо остановился.
— Прощайте, синьор. Да хранит вас Бог!
— Прощай, сын мой.
Венецианец отвесил глубокий поклон и скрылся за дверью. Феофан опустил руки на подлокотники кресла и вновь повернулся к окну. Вдали стихал топот лошадей, уносящих венецианцев и драгоценные ларцы к спасительной пристани.
— Дементий! — окликнул он охранника с перевязанной головой. — Принеси чашу, стоящую на моем рабочем столе.
Слуга повиновался.
— Слушай меня внимательно, — старик взял его за руку.
— Когда я усну, отсчитай до ста и приложи ухо к моей груди. Хотя нет, последнее излишне. Аптекарь клятвенно заверил меня, что его питье действует быстро. А я склонен ему верить. Потом пойди в библиотеку, отопри дверь, ведущую в семейный архив. В углу найдешь большой бидон с горючей смесью. Залей ею все шкафы, сундуки, столы. Точно так же поступишь с каждой комнатой, включая эту. Затем, убедившись, что в доме не осталось никого живого, поднесешь пламя к этой смеси.
— А ты, мастер?
— Я останусь здесь.
