Милослав Стингл - Индейцы без томагавков
При переписи, проводившейся в том же году в Перу (чисто индейской республике), инструкция предоставляла лицам, осуществлявшим ее, полное право по собственному разумению решать, кто индеец, а кто метис. Причем во всех случаях, когда «расовая принадлежность неясна», рекомендовалось записывать такого человека метисом. Затем, уже при общем подсчете, метисы и белые были объединены в одну категорию белых. Так из статистических таблиц одним махом была вычеркнута почти половина индейского населения этой республики! Сами официальные индигенисты исключили из рядов индейцев еще сотни тысяч людей, подчеркивая (как это делал Альфонсо Касо), что только «если человек пользуется исключительно индейским языком, мы можем считать его индейцем». Еще более проблематичен «критерий культуры», если при этом индейцем считается лишь такой житель Америки, который сохранил многие черты материальной и духовной культуры доколумбовых индейцев!
Итак, при установлении действительного количества латиноамериканских индейцев нам приходится полагаться на приблизительные подсчеты, хотя бы и подкрепленные полученными ранее данными по этой важной проблеме. Так, Уолтер Уилкокс в 1929 году, определяя количество коренного населения Америки, привел цифру - 14 миллионов человек. Джиль-берто Лойа в 1935 году назвал цифру - 17 миллионов. И наконец, приблизительные данные, считающиеся наиболее вероятными, цифра, названная знаменитой Пацкуарской конференцией,- 30 миллионов индейцев. Однако в это число в некоторых странах включены и метисы.
Наиболее точной можно считать цифру, которую называет профессор Панамериканского университета в Панаме североамериканец Берендт. По его подсчетам, в 1943 году в Америке было 23 миллиона чистокровных индейцев. К 31 декабря 1961 года число чистокровных индейцев Америки возросло до 31 миллиона 500 тысяч. Если мы предположим, что в англосаксонской Северной Америке живет примерно 775 тысяч индейцев (560 тысяч - в США, 200 тысяч - в Канаде и 15 тысяч - на Аляске), то на Латинскую (то есть Южную и Центральную Америку) придется около 30 миллионов 750 тысяч индейцев. Эта цифра соответствует также результату подсчетов профессора Берендта плюс естественный прирост населения, а он в Латинской Америке самый высокий в мире - около 27 процентов. При этом прирост индейского населения в южноамериканских республиках, как правило, значительно выше, чем прирост креольского населения. Быстрее всего - и это естественно - возрастает число метисов. Определить хотя бы примерное число метисов еще труднее, чем чистокровных индейцев. Но метисов в Латинской Америке по меньшей мере столько же, сколько индейцев.
Положение метисов (здесь мы говорим лишь об индейских метисах, поскольку в Латинской Америке, разумеется, есть и мулаты, и небольшое число полуиндейцев-полунегров, которые называются самбо) не во всех латиноамериканских странах одинаково. Кое-где они представляют - в социальном отношении - промежуточную группу населения, причем индейцы всегда стоят на низшей ступени общественной лестницы. В других местах метисы разделяют с индейцами их трагическую участь и потому присоединяются к их требованиям, а иногда и к их борьбе.
В Латинской Америке индейцы и метисы в общей сложности составляют около 70 миллионов. Это огромная цифра. Вот почему центральный орган индигенистской печати предлагает, чтобы Латинская Америка, население которой, за исключением земель западной части Южной Америки, является не менее чем наполовину индейским, в будущем называлась не Латинской, не по языку, навязанному ей конкистадорами, а Индейско-иберийской, то есть по происхождению двух основных групп ее населения. Это наименование уже начинает входить в практику. В дальнейшем и мы будем пользоваться этим более точным названием Латинской Америки.
Более 30 миллионов чистокровных индейцев и по крайней мере 40 миллионов южноамериканских и центральноамериканских метисов, в чьих жилах тоже течет индейская кровь, представляют в политической жизни Индейско-иберийской Америки огромную силу. Силу, которую уже нельзя игнорировать. Значение индейцев и лиц индейского происхождения определяется прежде всего их численностью. И не только численностью, но и их высоким приростом. Причем число их растет не только абсолютно, но и относительно. Во времена Колумба в Америке жило около 14 миллионов индейцев. А ныне, несмотря на жестокий конкистадорский геноцид, на бедствия и страдания, принесенные колониализмом, несмотря на кошмарные условия, в которых нередко еще и сегодня живет индейский пролетариат, индейцев и метисов вдвое больше, чем в начале столетия, и в четыре раза больше, чем в 1492 году! Но роль, значение индейцев для будущего политического развития республик Индейско-иберийской Америки определяется не только их численностью, хотя и это важно; главное же заключается в том, что, находясь в тягчайшем положении, подвергаясь жестокой эксплуатации, трудящиеся индейцы в силу своих классовых интересов должны быть заодно с самыми прогрессивными политическими элементами своих стран, с пролетарским движением креольских масс и международным пролетарским движением. А это объединение сил индейского, метисского и креольского пролетариата в конце концов революционным образом решит казалось бы столь «неразрешимую» индейскую проблему в ее социальном (то есть в первую очередь аграрном) и национальном аспектах.
В Индейско-иберийской Америке (а также к северу от Рио-Гранде-дель-Норте) индейцы и метисы преимущественно живут в деревне. Исключая малочисленные индейские этнические группы, населяющие джунгли Бразилии, Венесуэлы, Гвианы, Центральной Америки, Чако, вымирающие на Огненной Земле и в перуанской Монтане, девять десятых индейского населения Индейско-иберийской Америки живет сейчас почти так же, как в пору появления первых европейцев - в деревенских индейских общинах (по-испански комунидад). Индейская комунидад в Индейско-иберийской Америке - важнейшая общественная единица. Основной характерной чертой индейской общины было совместное владение землей. Эти общины (в древней Мексике - кальпулли, в Андах - айлью, ныне - эхидо, парсиалидад и т. д.) отнюдь не являются «индейским изобретением». По крайней мере до начала нынешнего тысячелетия наши славянские предки жили подобными же общинами. Только зарождение феодализма приносит в наши страны частное землевладение. До этого в Индейско-иберийской Америке дело попросту не дошло. В некоторых областях (особенно в Мексике второй половины XIX века) у индейских общин были полностью отняты земли, но в результате революции, а главное - в период правления Карденаса большей части этих общин земли были возвращены.
Индигенисты и регулярно созываемые ими панамериканские конгрессы также, разумеется, не могли игнорировать индейскую общину. Они решительно требовали сохранения общинного землевладения. Но при этом они в духе идеалов официального индигенизма искали путей, чтобы нарушить ее иной раз почти герметическую непроницаемость, открыть ее для креольского мира, искали путей включения ее в «интегрированное общество» той или иной американской республики. Требование сохранения основ совместного владения неотчужденными эхидальными землями, безусловно, справедливо. Совместное владение общинной землей, которую индейские крестьяне к тому же и обрабатывают зачастую коллективно, значительно облегчит в будущем переход индейских земледельцев к коллективному хозяйству социалистического типа. Но означает ли это, что нынешнее состояние - то есть совместное владение землей в индейских общинах - удовлетворяет индейцев и что требования радикальной аграрной реформы излишни? Отнюдь нет. Да, индейские крестьяне некоторых общин совместно владеют землей, этим основным средством производства. Однако сколько ее, этой земли?
Когда кастильский королевский двор одной рукой писал декреты о неприкосновенности земли индейских общин, другой он одновременно щедро одаривал американских энкомендэро индейцами, а заодно и их землями. В результате большую часть своей общинной земли индейцы потеряли еще, в колониальную эпоху. «Республиканские» латифундисты присваивали себе земли из того же фонда. Однако требованиям будущей социалистической экономики индейского земледелия уже не удовлетворяет и «комунидад». Сегодня она еще спасает индейца от полной нищеты, сегодня еще остается его защитой, его прибежищем, где он может жить среди равных себе, равных по языку и по бедности. Но будущее и в индейской деревне принадлежит коллективному хозяйству - земледельческому кооперативу высшего типа.
Каково же современное состояние индейской общины? В целом можно сказать, что в нескольких странах Америки общины доныне сохранили часть своей земли в совместном и неделимом владении. Наиболее обширные земельные массивы принадлежат индейским общинам в Мексике. Эхидо располагают здесь несколькими десятками миллионов гектаров. Впрочем, мексиканские эхидо - специфическая, наиболее прогрессивная форма, в которую трансформировалась первоначальная индейская община, чьи основы следует искать еще в ацтекском кальпулли. Многие индейские общины в Боливии и Перу после победы национально-демократических революций и проведенных затем земельных реформ тоже частично расширили свои владения, а иной раз даже изменили и внутреннюю структуру.
