Эрнст Питаваль - Голова королевы. Том 2
И вот волей судьбы, к концу 1588 года, Елизавета достигла такого могущества и силы, что уже никто из европейских монархов не мог и думать вступить с ней в открытую борьбу.
Мстителям за смерть Марии приходилось теперь искать другие пути.
В течение последующей жизни Елизаветы было несколько случаев покушений на нее. Из этих случаев мы приведем лишь два, чтобы показать, к каким отчаянным и хитрым средствам прибегали ее враги.
Однажды наместнику Нидерландов, герцогу Пармскому, попалось в руки письмо придворного врача Елизаветы, в котором тот просил лейденский университет прислать ему в помощь молодого хирурга, так как стареющая королева все чаще и чаще прибегала к кровопусканию, которое в те времена считалось одним из самых радикальных средств против всяких болезней и недомоганий, Герцог не преминул воспользоваться письмом. Среди находившихся в его распоряжении военных врачей он нашел такого, который окончил лейденский университет, был родом ирландец и ненавидел Елизавету, так как по ее приказу были казнены его предки. Он давно пылал мщением и рад был случаю снова вернуться в Англию, чтобы там, находясь вблизи королевы, отомстить ей за смерть своих родственников. Было решено, что он прибудет в Англию под видом врача, отправленного факультетом лейденского университета, а чтобы это было более достоверно, он должен был перед отъездом побывать в Лейдене и взять у знакомых профессоров рекомендации к лейб-врачу Елизаветы.
Патрик, так звали этого подставного врача, дал слово герцогу Пармскому, что при первом же удобном случае отравит или убьет каким-нибудь другим способом Елизавету. Приехав в Лондон, он представился придворному врачу, сумел ему понравиться и был в скором времени представлен королеве.
В первое время его обязанности состояли в том, что он помогал главному врачу при кровопусканиях почти каждую неделю.
Самому делать эту операцию ему не разрешали и поэтому для исполнения своего плана он должен был ждать более удобного случая. Так прошел почти год. В этот промежуток времени Патрик вполне освоился со своими обязанностями, и наконец ему стали поручать в некоторых случаях самостоятельные операции кровопускания. Но Патрик не торопился убивать королеву. Спокойная жизнь при дворе, хорошее жалование, виды на дочь придворного врача, с которой он подружился и хотел сочетаться браком, — все это заставляло его откладывать со дня на день осуществление своего намерения. Но в Лондон приехал посланник герцога Пармского, который напомнил Патрику, что герцог ждет от него исполнения его замысла и дает ему месячный срок, если же к этому времени королева не будет отравлена, то он раскроет его инкогнито, и тогда пусть пеняет на себя.
Это подействовало на Патрика. При следующем же визите к королеве он явился с отравленным ланцетом. Однако его волнение при операции было так велико, что вместо того, чтобы ударить по руке Елизаветы, он сделал насечку ланцетом на собственном пальце и с криком: «Я отравлен!» — пустился бежать домой за противоядием.
Само собой разумеется, что окружающие Елизавету придворные поняли, какой опасности подвергалась королева. За врачом сейчас же кинулись в погоню. Арестовали и того врача, который рекомендовал его королеве.
На суде выяснился весь план Патрика, и он вместе с главным врачом был казнен.
Вторая попытка отправить на тот свет Елизавету тоже не обошлась без участия герцога Пармского, который вообще старательно соблюдал интересы своего короля Филиппа и подыскивал средства и послушных людей для исполнения преступных желаний испанского короля.
Придворный повар королевы Елизаветы случайно познакомился с каким-то неизвестным ему человеком, который стал часто захаживать к нему на кухню, постоянно расхваливал искусство повара, действительно великолепно готовившего. Этот незнакомец несколько раз спрашивал рецепт того или другого кушанья, и повар с удовольствием рассказывал ему, как надо готовить, хотя, конечно, не выдавал всех секретов своего искусства. На кухне в те времена всегда толклось много постороннего народа, который любовался на приготовления королевских блюд.
Однажды королеве готовили рагу. Новый приятель повара стал уверять всех, что он знает новый рецепт рагу, которое вкусом будет лучше, чем то, что всегда готовит повар. Понятно, эти заявления вызвали насмешки со стороны зевак и снисходительную улыбку старшего повара. Слово за слово — и наконец повар, задетый за живое, предложил своему приятелю встать к плите и начать стряпать. Тот, по-видимому, только и ждал этого. Подвязав передник, он начал готовить и распоряжаться младшими поварами, и через какой-нибудь час рагу у него было готово. Все с нетерпением ждали этого момента и подошли, чтобы попробовать. Действительно, рагу было хорошим, но хуже, чем его приготовлял опытный придворный повар. Тогда самозванный повар прибавил новых специй, прежде чем подать рагу к королевскому столу.
В это время из толпы зевак выступил стоявший все время молча какой-то человек. Он наклонился к уху старшего повара и шепнул ему, что кушанье подавать нельзя, так как оно отравлено — он сам видел, как приготовлявший его человек высыпал туда яд.
Видя, что его тайна раскрыта, самозванец упал на колени перед поваром и принес чистосердечное раскаяние. Он сказал, что находится на службе у герцога Йоркского и сделал все это по его наущению. Отравителя, конечно, немедленно отправили в Тауэр, а герцога Йоркского решено было схватить и привести на суд.
На суде раскрылись обстоятельства этого мрачного дела.
Подосланный от герцога Пармского человек сумел убедить герцога Йоркского, что он имеет права на английскую корону больше, чем сама королева Елизавета, и что если ему удастся устранить Елизавету, то он может рассчитывать на поддержку испанского короля для вступления на английский трон.
Действительно, в старинных церковных документах Йоркского герцогства имелись указания на родство этих герцогов с королевским родом, и герцог Йоркский, пребывающий в бедности, прельстился возможностью изменить свою судьбу к лучшему. Однако открыто восстать против любимой народом и могущественной королевы он не рискнул и решил устранить соперницу хитростью и лукавством. Для этого он подговорил своего верного слугу отправиться в Лондон, чтобы там проникнуть в число королевской челяди и во время приготовления пищи подсыпать яд в кушанье королевы.
Узнав, что попытка отравить королеву не удалась, герцог Йоркский немедленно обратился в бегство, думая достигнуть границы Шотландии и там ускользнуть от правительства Елизаветы и ожидавшего его наказания.
Но Валингэм, который все еще находился во главе английской полиции, не дремал: он без промедления отправил за ним погоню; герцог был настигнут и, несмотря на оказанное им отчаянное сопротивление, арестован и отвезен в Лондон. Ему сделали очную ставку со слугой, под пыткой герцог скоро повинился в своем преступлении и вместе со слугой был повешен на одной из лондонских площадей.
Эти покушения, хотя и не достигли цели, все же сильно повлияли на королеву Елизавету, которая с годами стала подозрительной и жестокой. Ее веселость, ее любовь к развлечениям мало-помалу совершенно исчезли, и даже страсть к нарядам, которая всегда была одной из главных черт ее характера, тоже как будто умерла в ней.
Королева сильно постарела и, конечно, немало подурнела. Вместе с ней подурнел и постарел двор, при котором теперь не осталось ни одного молодого, нового лица.
Многих из приближенных Елизаветы уже не было: одни умерли, другие удалились окончательно на покой. Место премьера занял сын Бэрлея, человек, выросший при дворе, знакомый со всеми его тайнами но как государственный деятель далеко уступавший отцу. Из прежних знакомых остался только один Валингэм, который теперь пользовался неограниченным влиянием на королеву.
Лейстер какое-то время еще то занимал блестящее положение, вызывавшее к себе зависть многих, то впадал в немилость и в течение долгого периода не получал приглашения ко двору. Все зависело от тех порывов, которые с годами все более и более случались у Елизаветы. Она не забыла графу той измены, которую он позволил себе, вступив в брак с Филли. И ему не удалось снова завоевать ее сердце настолько, чтобы она согласилась на брак с ним. Он так и умер, не дождавшись осуществления своих честолюбивых планов.
Казалось, что сердце Елизаветы было уже вполне закалено против опасных стрел Амура. Однако, несмотря на всю ее изумительную силу воли, и ее не миновала горячая вспышка нежного сердечного чувства, которая очень часто замечается у многих стареющих женщин, в особенности у тех, которые в своей жизни насильственно подавляли в себе голос природы.
Однажды в штате ее придворных вдруг появилось новое лицо — граф Эссекс, вернувшийся из Шотландии. Он сразу произвел приятное впечатление на Елизавету. Она, несмотря на свою старость, все еще обладала пылким сердцем. Елизавета старалась приблизить Эссекса ко двору, но он упорно отказывался от этой чести и только по необходимости являлся на приемы к королеве. Женщина, давно потерявшая молодость и красоту, своим кокетством производила на Эссекса отталкивающее впечатление. Все прозрачные намеки он оставлял без ответа, как будто их не понимал. Но Елизавета, хотя и сознавала, что время ее молодости прошло, все же не хотела смириться с поражением, в глубине души думая, что граф остается к ней холоден только потому, что увлечен кем-нибудь другим.
