Сергей Марков - Вечные следы
К рукописной биографии Кускова приложен текст свидетельства «о благородном его поведении, высокой его честности и неуклонной ревности его на пользу общую», выданного 20 апреля 1822 года и подписанного Главным правителем Российско-Американских колоний Муравьевым и секретарем Грибановым.
Умер Кусков в Тотьме в 1823 году. Его преемники в этом году совершили поход на байдарах вверх по реке Славянке. За угрюмыми приморскими горами они открыли благодатные леса и долины, густо населенные индейцами, еще не видевшими белых людей. Это было время расцвета Росса.
В 1916 году, когда в Тотьме, казалось, сгладилась и самая память об отважном основателе и начальнике форта Росс, неожиданно отыскались его родственница Надежда Иннокентьевна Кускова. У нее хранились портреты И. А. Кускова и его жены и рукописная биография, о которой сейчас идет речь. Эта биография — единственный пока источник наших знаний о Кускове.
В свое время в Сан-Франциско вышла книга «Русские в Калифорнии», изданная Калифорнийским историческим обществом. Мы не знаем, какими источниками располагали составители этой книги. Вполне возможно, что в архивах Жюно, Ситхи, Сакраменто и Сан-Франциско сохранились русские и испанские документы, которые могли бы дать много нового по истории форта Росс. Кстати, в США существует обширная литература об Аляске 1786–1867 годов. Некоторые книги изданы на русском языке, как, например, поэма А. Алланда «Русская Америка» или отдельные работы Кашеварова по истории Аляски времен Шелехова и Баранова. В 1942 году в «Историческом журнале» Британской Колумбии было напечатано несколько статей о Российско-Американской компании и опубликованы некоторые документы. Одновременно историческое общество Британской Колумбии приступило к изучению богатых архивов Компании Гудзонова залива. Историк Дональд Дэвидсон написал работу о деловых связях Компании Гудзонова залива с Российско-Американской компанией.
Тихоокеанские архивы можно найти в городах, отдаленных на много тысяч километров от Тихого океана.
В Костроме, в старом монастыре, вход в который сторожит высокая розовая башня, помещается хранилище областного архива. Здесь среди двух миллионов архивных «единиц хранения» находится замечательный «Фонд Селифонтова».
Иван Осипович Селифонтов был весьма примечательной личностью. Мореплаватель, государственный деятель и пытливый человек, он многое повидал на своем веку.
В 1803–1806 годах И. О. Селифонтов занимал пост сибирского генерал-губернатора. В то время он бережно собирал памятники сибирской истории, видимо понимая, какую большую ценность они будут иметь для потомков. Он вывез из Сибири множество старинных и современных ему бумаг, которые хранились в семейном архиве Селифонтовых.
Мир, известный Ивану Селифонтову, был велик. Об этом свидетельствуют, в частности, путевой журнал Селифонтова 1762 года, который он вел в Англии, записки 1763 года о войне Англии с ее колониями в Северной Америке, мальтийские заметки 1765 года, журнал плаваний в Средиземном море (1772), дневники путешествия по Оке и Волге в 1797 году. Может, где-нибудь среди этих бумаг скрыты и записки о загадочной поездке Селифонтова в Ревель с каким-то совершенно секретным поручением, данным ему в 1776 году? Мы знаем об этой поездке из других источников. Обширная переписка Селифонтова с 1785 по 1806 год не только не изучена, но еще и никем не прочитана. Весь его архив насчитывает свыше 500 «единиц хранения», и, приехав в мае 1949 года в Кострому, я понял, что прочитать все это невозможно, и потому ограничился просмотром материала, касающегося Тихого океана, Монголии, Китая.
Первыми в хронологическом ряду оказались «Письма о великой Тартарии» 1703–1728 годов на французском языке. Кому они принадлежат? Кто их автор? Для меня это осталось загадкой.
В 1720 году в составе русского посольства в Китае находился Бремер, составивший на латинском языке описание своего путешествия. Перевод этого описания лежит в архиве Селифонтова рядом с заметками о «плавании Беринга между Азией и Америкой» (1723–1724) и с более поздними записями о походе Левашова и Креницына к берегам Аляски.
1757–1759 годы дают нам целое «дело» об Амурсане́ — знаменитом джунгарском хане, непримиримом враге богдыхана. В 1757 году Амурсана попросил себе убежище в России, но вскоре после этого умер. Узнав о смерти Амурсаны, богдыхан в Пекине устроил торжество и потребовал выдачи тела непокорного джунгара. Но сибирский губернатор не выдал останков Амурсаны на поругание «сыну неба».
В 1763 году полковник Иван Кропотов прибыл в Пекин с грузами русских мехов. Продать свой драгоценный товар Кропотов не смог, но ему удалось заключить договор, по которому русским позволялось вести пограничную торговлю в Цурухайту и Кяхте. Находясь в Китае, Иван Кропотов вел переписку с русским правительством. Эта переписка попала в руки И. О. Селифонтова. Как и чем русские хотели торговать в то время с Китаем?
Ответ на этот вопрос дает «Положение отправления в Пекин купеческого каравана» — документ, помеченный 1768 годом. Это примерное наставление начальникам караванов.
1783 годом помечено «Описание географическое о городе Туруханске, с уездом, учиненное туруханским городничим Богдановичем». До этого же года доведена «Летопись о городе Иркутске» неизвестного автора, начинающаяся с событий 1652 года. К 1784 году относится очень красиво переписанная тетрадь «О городе Таре». Редких рукописных источников по истории сибирских городов в архиве Селифонтова немало.
В 1789 году было написано «Краткое изъяснение посланного из Иркутска в китайские границы Даурии к тамошним амбаням надворного советника Долгополова». В конце документа мы читаем приписку: «Подана точная Долгополовым его превосходительству Гавриле Романовичу Державину». Долгополов был в Урге вместе с А. В. Игумновым (1761–1834), который давно знаком мне по моей «Тихоокеанской картотеке».
Игумнова называют отцом русского монголоведения. К 1789 году он уже успел составить словарь и грамматику монгольского языка. Деятельность свою Игумнов начал в качестве скромного толмача Пограничной канцелярии. В 1781–1782 годах он побывал в Пекине вместе с Русской Духовной миссией. Когда в 1786 году прервалась торговля с китайцами через Кяхту, Игумнов отправился в Иркутск, где сделал губернатору свои предложения по возобновлению торга с Китаем. Уже через год в одной из пограничных местностей было продано китайцам товаров на три тысячи рублей. Между тем на севере Тихого океана были открыты Прибыловы острова с их сказочными пушными богатствами. Не надеясь на полное восстановление мехового торга в Кяхте, тихоокеанские мореходы начали хлопоты об отправлении русских кораблей непосредственно в порты Китая. Одновременно Григорий Шелехов ходатайствовал о снаряжении первой русской экспедиции вокруг света..
О поездке Долгополова и Игумнова в Ургу для хлопот по возобновлению торговли Шелехов знал и напряженно следил за нею. Вот здесь и наметилась связь «фонда Селифонтова» со знаменитым архивом Шелехова, найденным в свое время в Вологде. В архиве Шелехова хранится описание приема Долгополова китайским «ургинским управителем». В 1790 году Игумнову окончательно удалось сговорить ургинских китайцев на восстановление торговых отношений. Спустя год Радищев, встретившийся в Тобольске с Селифонтовым, писал Воронцову: «Лучший товар и тот, коего требуют китайцы, поступает с Алеутских и прочих островов». К этому времени, начиная с 1747 года, с Алеутских островов было вывезено мехов на 6 310 746 рублей.
Пачка пожелтевших бумаг, помеченных 1792 годом, побывала в руках Г. Р. Державина. За год до этого он был назначен статс-секретарем Екатерины II и в числе других важнейших вопросов занялся сибирскими делами. Бумаги 1792 года представляют собою доклады о русско-китайских отношениях. Державин подробно изучал их, ибо они прежде всего касались злободневных вопросов торговли в Кяхте.
Между тем китайские чиновники распахнули перед русскими купцами резные ворота Маймачена. Архангельские, вологодские, московские, тульские и сибирские купцы, собравшись в Кяхте, образовали пять торговых компаний. Игумнов был награжден и взят на пограничную службу, с которой он совмещал свои ученые занятия. Именно тогда А. Радищев составил свое «Письмо о китайском торге». Писатель подчеркивал, что пушные промыслы «от Охотска до берегов Американских» зависят от спроса мехов на китайском рынке… Незадолго до этого Селифонтов приветил опального Радищева, когда тот задержался в Тобольске на пути в Илимский острог.
Далее идет прошение купцов, живших в разных городах России, поданное ими в 1793 году Г. Р. Державину. Михаил Щегорин, Елизар Попов, Гавриил Песоцкий, Прокопий Малышев, Иван Кузнецов просили правительство разрешить им снарядить торговый караван в Пекин. (По старому договору русские купцы имели право посылать караваны один раз в три года.) Снова перекличка с архивом Шелехова! В Кяхте в 1793 году находился приказчик шелеховской компании Щегорин. Он послал Шелехову в течение только этого года письма на 80 полулистах — подробные донесения о жизни в Пекине и Кяхте. Не мог ли Селифонтов в свое время получить часть «китайских» бумаг от самого Шелехова?
